В. А. Зайцев. История русской поэзии XX века

Уже во введении В. Зайцев справедливо сетует, что середине и второй половине прошлого столетия меньше повезло с исследователями, чем серебряному веку. Он обозначает задачу объективного рассмотрения поэтического процесса, проблемного, системного, целостного подхода к нему.

Книга состоит из пяти глав, построенных по одной схеме: характеристика периода и развития поэзии в это время, затем – портретно-монографические главки. В пятой главе, озаглавленной «На пороге нового века», монографические главки как таковые отсутствуют. Но внутри нее даны довольно подробные характеристики творчества некоторых поэтов.

Наиболее ориентирована на традицию первая глава исследования «Сороковые, роковые…». Вопрос «на засыпку»: каков бы был исход войны, не приравняй поэты свое перо к штыку?.. Хотя в том «описании», которое избрал автор учебного пособия, такая мысль вообще невозможна. Для подхода В. Зайцева, безусловно влюбленного в искусство слова как таковое, весьма характерно выдвижение на первый план описания не сугубо художественной функции поэзии, а, скажем так, общественной… И здесь, собственно, речь не об историко-литературной неточности, а о том, что литература наша действительно страдала некоей манией величия и, возможно, еще до сих пор от нее не излечилась.

Мобилизующая сила слова, конечно, нечто реальное. Особенно в пору катастроф. В главе «Сороковые, роковые…» дается подробное описание песенной поэзии тех лет. Песни и есть то, к чему естественно приложимо понятие если не народного, то массового искусства. Через песню легче показать, что поэзия есть жизнь, точнее – ее отражение. И недаром же целую главку В. Зайцев посвящает творчеству Владимира Высоцкого (характерно название главы – «Противостояние «застою»», в ней два главных персонажа: Окуджава и Высоцкий).

Разные художественные течения по-разному проявляются и воспринимаются и в актуальном потоке, и, тем более, спустя время. Очень трудно с нынешних позиций оценивать творчество «комсомольских» поэтов, – как бы вместе с водой не выплеснуть и ребенка!.. Поздние стихи Михаила Светлова (больничный цикл, допустим) – связаны ли они с его молодым творчеством? Или здесь он спустя годы сам себе оппонирует?

Говоря о «Торжестве земледелия» Заболоцкого, стоит все-таки заново задуматься и заново представить себе его отношение к коллективизации. Может быть, действительно Николай Алексеевич написал «кулацкую поэму» – только не в тогдашнем смысле это-

го выражения. Я имею в виду, что отношение к погибающей деревне поэт не мог не выразить!.. А раз так, то оно противоречило официальной точке зрения. На рубеже веков хочется уже договорить то, чего раньше не решались. Пока же получается, что в литературной истории XX столетия трагический поэт выглядит недопроявившимся. Несмотря на весь любящий пафос, с которым историк представляет его позднюю лирику.

И опять же о жизни – когда живут «одной судьбой с народом». Толкуя многие шедевры второй половины XX века как документы социального бытия, как поэтическую публицистику, старательно подчеркивая их реалистический характер (подспудно читателю вкладывается в голову мысль, что реализм, он, попросту говоря, лучше романтизма или, скажем, метафоризма), исследователь все-таки несколько «скругляет» ситуацию.

Каждая глава завершается рассуждениями о большой поэтической форме. Действительно ли поэма всегда была «венцом поэтического творения»? Насколько, например, «Середина века» Владимира Луговского сопоставима по эстетике с тем, что сделал в большой поэтической форме тот же Александр Твардовский?

Каждая монографическая главка начинается с биографического экскурса. Конечно, это чрезвычайно познавательно – для школьников и студентов. Но выведение творчества исключительно из биографии – прием обоюдоострый. Все-таки в бытовую жизнь поэта его бытие не всегда помещается.

Работа В. Зайцева имеет неоспоримую ценность каталога ли, лексикона. На наших глазах происходит дальнейшая переоценка наследия и роли того или иного художника. Процесс мучительный. Нынешний историк поэзии, делая срез, старается никого не пропустить. И это хорошо! Мне лично кажется, что он явно недооценил Б. Слуцкого. А про то, сколь велик или значителен, например, Д. Кленовский как представитель поэзии русского зарубежья, спорить не будем. Историк литературы имеет право на собственный вкус.

Хорошо, что в книге есть фрагмент об Ольге Седаковой. Этому поэту не везет на толковых критиков. Однако мне трактовка ее поэзии в этой добросовестной и неравнодушной книге кажется если не лобовой, то, скажем так, плакатной. «Неслыханная простота» реализма для автора учебного пособия, повторяю, представляется вершиной. И вообще, не имеет ли социальность для В. Зайцева все-таки большее значение, чем художество?

В любом случае учебное пособие В. Зайцева дает нам много полезной информации, будит мысль и напоминает нам прежде всего о том, что история поэзии XX века все еще пишется.

Александр КАСЫМОВ

г.Уфа