Украинское литературоведение за сорок лет

Статья печатается в сокращенном виде. Полный текст опубликован на украинском языке в журнале «Радянське літературознавство», 1957, N 5.

Великая Октябрьская социалистическая революция, открывшая безграничные возможности для развития науки в нашей стране, произвела полный переворот в состоянии и направлении общественных наук, к числу которых относится и литературоведение. По существу только после Октября, по мере того как представители этой науки стали овладевать марксистско-ленинским методом, литературоведение (как и другие общественные науки) обрело под собой почву и получило право на звание подлинной науки.

С Октябрьской революции, раскрепостившей украинское слово, впервые началось и свободное, организованное научное изучение украинской литературы.

До революции, как известно, в университетах Российской империи кафедр украинского языка и литературы не существовало. Изучение украинской литературы, преимущественно литературы феодальной эпохи, полулегально проводилось, например, в Харьковском и Киевском университетах под названием курсов «южно-русской» или «юго-западной» литературы.

Кафедра украинской литературы имелась во Львовском университете (Австро-Венгрия). Но для ее характеристики достаточно напомнить тот факт, что такой крупный ученый, как Иван Франко в 1894 году не был избран на эту кафедру.

Это, конечно, не значит, что украинское литературоведение советской эпохи не получило от прошлого никакого наследия. Наследие было, и были научные деятели, занявшие почетное место в истории украинской науки. Достаточно назвать, например, А. Потебню – не только выдающегося лингвиста, но и создателя психолого-лингвистической поэтики, впервые в славянской науке поставившего проблему психологии художественного творчества, коллективного и индивидуального.

Основы украинского литературоведения заложили Иван Франко, Леся Украинка, Павел Грабовский. Они были на Украине прямыми предшественниками марксистско-ленинской науки о литературе. Иван Франко, который в себе одномобъединял, так сказать, целый историко-филологический факультет, создал ряд работ по истории древней и новой украинской литературы, народного поэтического творчества, зарубежных литератур, теории и поэзии, многие из которых до сих пор сохраняют актуальное значение. Значительный вклад в развитие украинского литературоведения того времени внесли Леся Украинка и Павел Грабовский.

Известные заслуги в развитии литературной науки на Украине имеет М. Драгоманов, Он указывал на необходимость изучения передовой русской литературы XIX века и связей с движением русской общественной мысли, а в области исследования памятников литературы и народного творчества дал образцы сравнительно-исторического изучения, в смысле эрудиции не уступавшие произведениям русских и зарубежных ученых-«компаративистов». Можно было бы назвать также И. Житецкого, исследователя украинской литературы XVIII века и истории литературного языка.

К этим именам нужно присоединить и имена видных русских ученых, которых привлекала необычная судьба близкой им литературы, сила талантов ее творцов и те гуманные, общечеловеческие идеи, которыми проникнуты лучшие создания этой литературы. Тут достаточно вспомнить, например, А. Пыпина, автора одного из первых исторических обзоров украинской литературы, русского ученого, имя которого, по словам И. Франко, «занимает почетное место в истории нашего национального возрождения». Среди многих других хочется выделить также имя Н. Петрова, который в свое время буквально открыл старинную киевскую литературу XVII-XVIII веков, особенно драматическую. Факты истории украинской литературы XIX века собраны в его книге настолько тщательно, что она до сих пор, несмотря на свой солидный возраст, сохраняет известное справочное значение, как и пространная рецензия на эту книгу М. Дашкевича.

Широкую деятельность развивало с 90-х годов «Наукове товариство iмені Т. Г. Шевченка у Львові», издававшее свои «Записки», тексты памятников старинной украинской письменности, фольклорные материалы и т.д.

И все же несмотря на большую эрудицию одних, на исключительную работоспособность других, на энтузиазм отдельных товариществ и деятелей – до Октября 1917 года украинское литературоведение существовало, так сказать, как частное предприятие, зависящее от прихоти случая, от частной благотворительности. Сделано было немало, но даже при помощи самой энергичной частной инициативы нельзя было ни поставить, ни разрешить больших задач. Немало занимались исследованием творчества Шевченко, но канонический, научно-выверенный текст произведений поэта так и не удалось установить. Литература XIX-XX веков чаще бывала объектом субъективной, националистически-ограниченной критики, нежели объектом систематического научного исследования. Не приходится говорить о том, что с методологической стороны дооктябрьское украинское литературоведение страдало той же болезнью, что и все буржуазное литературоведение начала XX века. Оно также пыталось «самоопределиться», и попытки эти также оказывались тщетными. Тавро эклектизма и эмпиризма крепко въелось в него, стало его характерною особенностью. Достаточно прочитать, например, вступительные главы одного из наиболее широко задуманных трудов – «Истории украинской литературы» М. Грушевского, чтобы увидеть, как недалеко ушли его «методологические» основы от Тэна и Геттнера, и как мало общего имеет его «история литературы – дисциплина социологическая» с нашим пониманием общественной роли литературы.

Основной тон в литературоведении и в литературной критике начала XX века на Украине задавали или по крайней мере стремились задавать буржуазные националисты.

Правда, с ними вели ожесточенную борьбу такие представители демократического лагеря, как И. Франко, П. Грабовский, Леся Украинка. В их работах уже намечались те предпосылки подлинной литературной науки, какие в русской литературе XIX века были намечены идеологами русской революционной демократии – Белинским, Чернышевским, Добролюбовым, оказавшими благотворное влияние на развитие украинской научно-критической мысли.

Условия жизни и деятельности украинских прогрессивных литературоведов были чрезвычайно тяжелыми. Им приходилось бороться и против великодержавных шовинистов и против местных националистов. К тому же возможности печататься у них были весьма скудными.

Положение изменилось только после Октября. Впервые за много десятилетий своего существования украинское литературоведение из занятий отдельных кружков и лиц стало делом государственного значения.

В 1917 году кафедры украинской литературы открылись во всех университетах и учительских институтах Украины. Украинский язык и литература вошли как обязательный предмет в программы средней («трудовой») школы. Началась работа по составлению учебных пособий, хрестоматий, методических руководств.

Изучение украинской литературы стало одной из важных задач основанной в годы революционной борьбы Украинской Академии наук (ВУАН – Всеукраинская Академия наук – по первоначальному наименованию), а также организованных при вузах, а иногда и независимо от них, «научно-исследовательских кафедр». Сколько-нибудь устойчивые организационные формы этой научной работы найдены были далеко не сразу. И, конечно, советскою эта работа еще не имела права называться.

Печатная продукция Украинской Академии наук 20-х годов количественно весьма значительна. В эти годы увидели свет десятки выпусков «Записок историко-филологического отдела» (вышло около 20 выпусков за 1919 – 1928 годы), «Сборника историко-филологического отдела» (1924 – 1931), трехмесячника украиноведения «Украина» (1924 – 1932), шесть книг сборника материалов из общественной и литературной жизни Украины XIX и начала XX столетий – «За сто лет» (1927 – 1930). Многие издания составлялись и редактировались так, будто никакой социалистической революции на Украине не произошло. Хотя откровенные выпады против советского строя встречались – и нечасто, ведущую буржуазно-националистическую тенденцию большинства изданий, выходивших под главной редакцией незадачливого политического деятеля М. Грушевского, а отчасти С. Ефремова, нельзя было не заметить сразу же. Однако было бы ошибкой полностью зачеркнуть все, что печаталось в этих изданиях. Подходить к ним необходимо, памятуя высказывания о буржуазной науке В. И. Ленина.

Не отрицая ценности трудов буржуазных ученых в области установления и исследования отдельных фактов, он призывал не верить ни единому слову этих ученых, когда они прибегают к теоретическим и философским обобщениям.

Ленинский призыв усвоить и критически переработать наследие прошлого, включая «завоевания» науки, которую создавали «приказчики класса буржуазии», предостерегает нас и от следования враждебным традициям и от огульного перечер кивания всего, что сделано в области литературоведения на Украине до начала 30-х годов.

Нет сомнения, что в «Сборниках историко-филологического отдела»помещено много материала, который и поныне сохраняет значение для исследователя. Такими, например, являются публикации текстов древней украинской драмы В. Резанова (1926 – 1928). Издание было рассчитано на девять выпусков; вышли из печати только I, III, IV, V и VI, хотя есть данные, что в архиве Нежинского пединститута, где В. Резанов был профессором, в рукописях сохранились материалы и других томов. Ценными являются и тексты рассказов о Борисе и Глебе (публикация С. Богуславского), Киево-Печерского Патерика (Д. Абрамовича), украинских переводов «Александрии» (С. Гаевского), «Слова о полку Игореве» (В. Перетца, с пространным комментарием), переписка И. Франко с М. Драгомановым («Материалы для культурной и общественной истории Западной Украины», 1928, подготовленные к печати М. Возняком). Несомненно, представляет интерес для изучения русско-украинских связей критико-библиографическая работа русского ученого В. Сиповского «Украина в русской литературе» (часть I, 1801 – 1850), которая, к сожалению, оборвалась на первом томе (1928) и до сих пор не имеет продолжения.

Украинская Академия (в некоторой своей части) стремилась ограничиться сбором фактов. А время требовало не только сбора материала, но и осмысления его, создания подлинной науки. Уже кипели жестокие схватки эпигонов буржуазно-националистического просветительства с вульгарными социологами, с формалистами, с форсоцами (представителями компромиссного, формально-социологического «метода»). Ростки нового советского литературоведения поднимались к жизни, но еще не находили благоприятных условий для своего развития. Во всех литературных спорах и дискуссиях 20-х годов были, как мы знаем, и честные поиски метода, совершенно закономерные после того кризиса буржуазного литературоведения, о котором уже шла речь. Наряду с этим было и открытие давно открытых Америк, скороспелый «социологизм» – когда, например, «психоидеология» писателя раскрывалась по справкам о его родителях или по употребленным в его произведениях эпитетам и сравнениям.

Как выяснилось, имели место и просто враждебные выступления под флагом марксистско-ленинской теории.

Так называемая «литературная дискуссия» 1925 – 1927 годов, на которой обсуждались пути литературы передовой эпохи, вызвала множество выступлений в печати.

За разнообразием платформ зачастую скрывались весьма однозначные идеи. Нетрудно было под пресловутыми лозунгами «ориентации на культурную Европу», «отмежевания от Москвы» (то есть от русской литературы) увидеть давнюю буржуазно-националистическую тенденцию, которая в условиях социалистического строительства приобретала контрреволюционный, глубоко антинародный характер. Обсуждения многих вопросов, касающихся проблем эстетики и теории литературы, в значительной мере были вариациями тех обсуждений, которые проводились тогда в РСФСР и других союзных республиках. Авторитетами для большинства участников споров меньше всего бывали Маркс, Энгельс, Ленин.

В основном боролись два течения. Одно получило название вульгарного социологизма, второе – формализма.

В своем чистом виде формализм русского «Опояза» не привился в украинской критике, хотя попытки его применения к анализу фактов украинской литературыбыли. На короткое время несколько более широкое распространение получил так называемый формально-социологический метод. Сейчас нет необходимости прибегать к его критике. Он может хорошо себя отрекомендовать первым попавшимся образцом.

У Ивана Франко есть потрясающий и «жестокий» рассказ «Хлопская комиссия». Вор-рецидивист рассказывает, как его поймали и зверски избили «хлопы» – сельская власть. За спокойными, не лишенными даже юмора интонациями, улавливается ужас обычаев одичавшего села. Комментируя этот рассказ, один из литературоведов 1930 года писал: «Хлопская коммиссия» И. Франко принадлежит к авантюрно-психологическому ответвлению новелл с некоторым преобладанием структурного элемента при характеристическом углублении социального оправдания развязки».

Было время, когда подобный вывод мог показаться научным и даже таким, который вносит нечто новое в наше понимание творчества И. Франко.

Вредной была деятельность вульгарных социологов, которые все исследование литературных фактов полностью сводили к установлению их «социологического эквивалента», или «автогенного» или «гетерогенного» характера образов (по Переверзеву). Целью исследования культурного наследия прошлого у них было не раскрытие демократических и социалистических элементов, а прежде всего поиски классового ярлыка, который можно было бы приклеить к писателю. Идеологом какого класса он является? Феодального или буржуазного? Или, быть может, мелкопоместных дворян или «ущемленной» мелкой буржуазии? Обсуждался, например, вопрос о том, мог ли «мелкобуржуазный писатель» Коцюбинский, не обладая достаточной классовой устойчивостью, быть выразителем интересов молодой украинской буржуазии, или по крайней мере того слоя-села, который тяготел к буржуазии.

Всех писателей-классиков стремились разложить по полочкам. Иногда в результате такого распределения трудно было сказать, для чего же именно нужен нам тот или иной писатель. Вот, например, И. Нечуй-Левицкий. Это – человек идеологически ограниченный, проявивший свои националистические взгляды и в критико-публицистических статьях и в романах. Можно ли преподносить его читателю? Быстро обнаружив ошибки Нечуя-Левицкого, вульгарный социолог все-таки приходит к выводу, что поскольку этот писатель изображал «наше проклятое прошлое», он полезен тем, что заставляет нас «ненавидеть это отвратительное прошлое и бороться с его пережитками». В таком обедненном виде под пером вульгарных социологов представала едва ли не вся украинская классическая литература. Уже давно ушли в область предания эти никчемные карикатуры на научную методологию, многие из которых можно было встретить на страницах журналов тех лет рядом с полезными выступлениями против «ефремовщины», теории «единого потока», теории «обособленности украинской литературы от русской» и т. п.

В трудной борьбе рождалось и закалялось украинское советское литературоведение, достигшее своих побед под руководством Коммунистической партии.

* * *

Таков в общих чертах был первый период развития литературоведения Украинской ССР. Это был, как видим, период поисков, период жестокой внутренней борьбы. Однако несмотря на все отклонения, ошибки, явные и скрытые враждебные вылазки, следует все же указать, что некоторые положительные результаты остались нашей науке в наследство и от 20-х годов.

Пусть многим было еще далеко в те годы до научного истолкования великого Шевченко в нашем понимании творчества поэта. Его то объявляли поэтом пролетариата (или «предпролетариата») и договаривались до того, будто Шевченко для украинского трудового народа был чуть ли не тем, кем был… Ленин для русских! То, наоборот, писали, что Шевченко так и не вышел за рамки мелкобуржуазной стихии и украинского национализма. И все-таки в отдельных трудах исследователей, которые продолжали свою работу и в последующие годы, появлялись новые фактические данные, а подчас и верные утверждения, использованные и развитые дальше литературоведением наших дней. Таковы, например, работы А. Дорошкевича, А. Багрия, А. Навроцкого, П. Филипповича и других.

Исследователю наших дней приходится обращаться к тому, что было уже сделано в 20-х годах для изучения Г. Квитки (труды А. Шамрая, И. Айзенштока); харьковской школы романтиков (А. Шамрай), Кулиша (монография В. Петрова), Стороженко (А. Шамрай), Франко, – Леси Украинки, Марка Черемшины (М. Зеров, А. Музычко).

Издания классиков в 20-х годах – пусть и не отвечают современным требованиям, но они были первыми подступами к научно-критическим изданиям, осуществленным уже в послевоенные годы. Научное изучение современного литературного процесса не пошло дальше критических статей, и среди них мало что оказалось полезным для наших дней. И все же некоторые попытки более или менее научного подхода к советской литературе встречаются и в статьях тех лет.

Новый этап борьбы за народное, социалистическое искусство начался примерно с 1932 года, после известного постановления ЦК ВКП (б) о перестройке литературно-художественных организаций. Он одновременно был новым этапом борьбы за подлинную марксистско-ленинскую науку о литературе.

В 1936 году в Академии наук УССР возникает на базе исследовательских учреждений, которые были ранее в Киеве и Харькове (Институт Тараса Шевченко в Харькове и его киевский филиал), новый «Институт украинской литературы имени Т. Г. Шевченко». Именно этот Институт призван был стать научным центром литературоведческой мысли на Украине.

Изучение жизни и творчества великого поэта, чье имя носит Институт, научное издание его произведений, а также издание других классиков украинской литературы, изучение истории украинской литературы и международных литературных связей Украины – вот главные задачи Института и его отделов – шевченковедения, древней, новой и советской украинской литературы, отделов русской и зарубежной литератур.

На протяжении 1936 – 1938 годов подбирались кадры, составлялись планы, налаживалась работа. Ее стимулировало всенародное чествование памяти Тараса Шевченко по случаю 125-летия со дня рождения поэта (1939). К юбилейным дням Институт подготовил критически выверенный текст «Кобзаря» для массового издания (научную редакцию осуществили проф. П. М. Попов, проф. С. И. Маслов и научные сотрудники Института), подготовил также сборник произведений Шевченко в пяти томах, развернул работу над академическим изданием, запланированным в десяти томах.

В предисловии к первому тому редакционная коллегия (председатель – А. Е. Корнейчук, члены: А. И. Белецкий, Д. Д. Копица, С. И. Маслов, П. М. Попов, М. Ф. Рыльский, П. Г. Тычина) писала: «Известно, что царская цензура беспощадно калечила и фальсифицировала произведения Шевченко. Фальсифицировали и искажали их также буржуазные националисты, стремившиеся выхолостить революционно-демократическое содержание творчества великого сына украинского народа. Они допускали купюры, а то и прямые подделки, умышленно выдергивая строки из самых разных редакций одного и того же произведения, прикрываясь псевдо-научным принципом «наилучшей редакции»; по-националистически искажали и извращали тексты поэта и протаскивали в комментариях националистическую интерпретацию произведений.