Литература на войне

Почти половину жизни молодого социалистического государства (18 лет из 40) заняли годы войн и восстановлений. Первым декретом Советской власти был декрет о мире, и с того времени наша страна не сделала ни одного шага, который противоречил бы этому декрету. А в то же время не было ни одного дня за все сорок лет, когда бы во враждебном нам лагере не раздавались голоса, призывающие напасть на страну Советов и уничтожить ее.

Вот почему тема защиты Родины стала одной из важнейших в нашей литературе и, наряду с темой созидания, дала яркие, художественно-убедительные результаты.

Советская литература начала формироваться в труднейшие годы гражданской войны, и первые ее успехи связаны с высоким пафосом этих героических дней.

Отечественная война для литературы, как и для всего народа, явилась проверкой и испытанием. Писатели достойно выдержали это испытание. С огромной силой проявилась в эти годы гражданская зрелость советских художников, их патриотизм и мужество. Слово писателя оказалось оружием, готовым к смертельной борьбе за Родину, за социализм.

Война показала, как необходима была работа партии и народа по созданию могучей индустрии, по воспитанию грамотных и технически вооруженных кадров. Война показала, что и литература прошла большую подготовку, прежде чем выдержала трудный экзамен на полях сражений. Партия руководила этой подготовкой.

Войне предшествовало глубокое осмысление вопроса о гуманизме, о его сущности и силе.

Советской литературе – литературе мирного труда и радости творчества, расцветающей личности и всепобеждающей любви, нетрудно было противостоять песнопениям бардов империализма. Ни поэзия Гумилева, ни баллады Киплинга не нашли у нас подражателей, ибо не нашлось среди наших писателей ни одного, кто бы за красивыми и звучными стихами не разглядел истинных дел армий, воспетых этими певцами захватнической войны.

Гораздо труднее было разглядеть другую опасность. Ужасы несправедливой и бессмысленной империалистической бойни вызвали естественное отвращение к войне у многих честных художников мира. Но это отвращение к кровавой бойне, не подкрепленное правильным политическим видением мира, приводило к отрицанию всякой войны, к пацифизму, особенно опасному в условиях обострения империалистической реакции, в условиях укрепления фашизма. Многие из европейских художников слова, подчас даже крупных, не сумели преодолеть пацифистских настроений и оказались безоружными перед лицом фашистской агрессии.

И в советской литературе на рубеже 30-х годов появилось немало произведений, специально рисующих «ужасы» войны и внушающих отвращение ко всякой войне. Об этом писал И. В. Сталин М. Горькому в январе 1930 года.

Ленинское учение о войнах справедливых и несправедливых, пламенные статьи Горького помогли найти правильный путь решения проблемы гуманизма и войны. Не в пацифизме, не в отвращении ко всякой войне, а в разоблачении империалистических войн и в изображении гуманного смысла освободительных и революционных войн нашли ответ советские писатели. Тогда и появилось замечательное горьковское определение гуманизма как войны за счастье человека с его известной формулой: «Если враг не сдается – его уничтожают». В речи А. Суркова на Первом съезде писателей говорилось о советском гуманизме, как «гуманизме класса, в свирепой борьбе добывающего людям право на подлинное человеческое существование». «Наша молодежь, – говорил поэт, – выходит на демонстрации с букетом цветов в руках. Но за плечом девушки в белом платье, идущей с букетом цветов мимо мавзолея, покоится винтовка. И строгая тень штыка падает через плечо на мостовую, указывая линию движения».

Такое понимание гуманизма, как гуманизма мужества и борьбы, помогало решению и другой, не менее важной задачи: сочетания патриотизма и интернационализма.

С первых дней существования советского государства воспитание чувства интернационализма было одной из важных задач художественной литературы. Советские люди, грудью отстаивая социалистическое отечество, пламенно мечтали о мировой революции, горячо сочувствовали освободительной борьбе трудящихся всего мира. Самые чистые струны души затронула песня М. Светлова об украинском парне, который «пошел воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать».

Советскому народу пришлось строить социализм во враждебном капиталистическом окружении. И становилось все яснее, что наш интернациональный долг заключается в укреплении мощи советского государства, в строительстве социализма в нашей стране, что интернационализм неотделим от советского патриотизма. Главным героем советской литературы конца 20-х – начала 30-х годов стал человек, строящий социализм, патриот и интернационалист.

В середине 30-х годов, когда началось наступление фашизма в различных участках земного шара, советский народ открыто оказывал моральную поддержку всем народам, борющимся за свою независимость. С глубокой симпатией и волнением следили советские люди за героической борьбой испанского народа. Туда, в борющуюся Испанию, посылал наш народ подарки и помощь, туда отправлялись бойцы интернациональных бригад. Этот яркий пример международной солидарности вдохновил многих советских писателей и породил целый ряд памятных литературных произведений, начиная с замечательного «Испанского дневника» М. Кольцова.

Строительство социализма в нашей стране было проявлением интернационализма, и одновременно участие в освободительной борьбе других народов было выражением патриотизма. Изображение героических подвигов на полях Испании перекликалось в нашей литературе с изображением подвигов героев гражданской войны. И не случайно в этот период в произведениях любых жанров, говорящих о прошлом, так ясно чувствовалась связь с современностью.

Если поэт, прошедший школу гражданской войны, восклицал:

Мы мирные люди, но наш бронепоезд

Стоит на запасном пути, –

и следом за ним это повторял весь народ, то поэт следующего поколения, только начинающий свой жизненный и творческий путь, как бы перекликался с ним, уже зная, что:

Перья штампуют из той же стали,

Которая завтра пойдет на штыки.

Литература готовилась сама и готовила народ к борьбе с фашизмом, раскрывая ее «святой и правый» смысл, отечественный и освободительный характер, показывая ее суровость и беспощадность, воспитывая стойкость и мужество. И если в некоторых произведениях наших писателей война выглядела слишком легкой, состоящей из одних побед, то не они определяли направление литературы.

Вместе с тем писатели участвовали в повседневных делах советских людей, деля вместе с ними и тревожную ночь в политотделе МТС, и бурные ударные сутки на стройке Магнитки, и долгую зимовку в Арктике, и много других незабываемых дел.

Вот почему 22 июня 1941 года отряд советских литераторов оказался в боевой готовности.

* * *

Навсегда останется в веках бессмертный подвиг советского народа в Великой Отечественной войне. И наряду с героическими деяниями воинов Советской Армии, тружеников тыла стоит и подвиг советской литературы, правдивым и вдохновенным словом сражавшейся за победу. Перед лицом грозной опасности, нависшей над Родиной, многонациональная советская литература выступила сплоченным, единым отрядом, еще больше укрепилась связь писателей с народом, с Коммунистической партией, возглавлявшей борьбу против фашистских захватчиков. Свыше трети всего состава Союза писателей (более тысячи человек) ушло добровольно на фронт – в армию, во флот, в партизанские отряды. Голос литературы звучал в самой гуще сражений – в дивизионных, армейских, фронтовых газетах. Благоговейно хранятся в нашей памяти имена Мусы Джалиля, А. Гайдара, Ю. Крымова, Е. Петрова, В. Ставского, Д. Алтаузена, Б. Лапина, З. Хацревина, И. Меньшикова и многих других писателей, павших смертью храбрых в боях за Родину.

Беззаветное и самоотверженное служение общенародному делу, кровная близость думам и чувствам широчайших масс трудящихся высоко подняли авторитет литературы в глазах читателя. В годы войны не было «дистанции времени» между текущими событиями и их отображением в литературе – произведения художественного слова рождались непосредственно в огне боев. И эта теснейшая связь с жизнью и борьбой народа дала плодотворнейшие результаты – во всех жанрах и видах литературы были созданы произведения большого искусства.

Замечательные книги, написанные советскими писателями в годы войны, говорят о славном пути нашей литературы.

Труден был этот путь.

Если призыв к активной борьбе с врагом с первых дней войны зазвучал в литературе, то не везде сказалось в ней трезвое осознание событий и реальное представление о трудностях войны. И появлялись еще в первые месяцы войны произведения, где она изображалась облегченно, риторически и поэтому нежизненно. Они иногда принадлежали и перу серьезных писателей, которые находились в плену ошибочных представлений, но не эти недолго прожившие книги определили успех литературы в годы войны.

Сила литературы была в ее глубокой правде.

Правда войны – это очень сложное понятие. Ведь первые месяцы войны были тяжелы для нас, и отчаяние, растерянность, неуверенность могли охватить художника. В наши дни раздаются голоса некоторых любителей «правды» о том, что наша литература тогда мало писала о трудностях отступления и ошибках обороны. Но настоящая правда заключалась в том, что советский народ, руководимый партией, с первых дней войны срывал планы фашистского блицкрига – и несломленным сопротивлением гарнизона Брестской крепости, и воздушными таранами наших летчиков, и бессмертными подвигами советских воинов, и самоотверженной работой тружеников тыла.

Именно это определило и дальнейший ход войны и нашу конечную победу. И не недостатком, а большим достижением нашей литературы является то, что наши писатели с первых же дней войны сумели увидеть сущность событий и изо дня в день показывали зерна будущей победы не отвлеченно-риторически, а конкретно, живо, зримо. Примеры этого можно найти в любых жанрах литературы.

О поисках этой истинной, глубокой правды хорошо сказал К. Симонов, вспоминая о первом периоде войны, о днях тягостного отступления: «Какая бы тяжелая обстановка ни складывалась на том участке фронта, где мы были, мы по зернышку собирали в горсть все то, что говорило нам о надеждах на будущее, о непреложности веры в окончательную победу.

Если посмотреть газеты того периода и все, что там написано о фронте военными корреспондентами и писателями, – будь то стихи, очерки или рассказы, – независимо от того, хорошо или плохо это написано, – во всем этом всегда отражалась вера в победу и желание подкрепить эту веру.

Найти факты, подтверждающие нашу веру в победу, было не только нашим гражданским долгом, но и душевной потребностью»^1.

И Ольга Берггольц, рисующая в своих прочувствованных стихах жизнь осажденных ленинградцев «в грязи, во мраке, в голоде, в печали»;

1. К. Симонов, Рассказы, «Советский писатель», М. 1946, стр. 179 – 180.^[↩]