Целеустремленность правды

1

«Деревенский дневник» – без сомнения, одно из наиболее фундаментальных явлений последнего литературного десятилетия. Имя Ефима Дороша так прочно срослось с ним за последние шесть-семь лет, словно это единственная вещь писателя. Между тем его творческий путь начался в 30-е годы; в 1939 году вышел в свет первый сборник его рассказов, в 40-х и в начале 50-х годов появилось еще несколько сборников.

Перечитывая сейчас рассказы «раннего» Дороша, отчетливо видишь их талантливость и все-таки не можешь отделаться от ощущения, что все это лишь подступы к «главной книге», с высоты которой легко заметить и известную ограниченность заключенной в них правды, и постепенное накопление писателем творческой силы, потребной для большой, основной работы.

Начинал Е. Дорош как романтик. В стиле патетического сказа, заставляющем вспомнить то «Тараса Бульбу», то романтическую прозу Горького, повествует молодой писатель о славных событиях гражданской войны, о простых, гордых и сильных людях, отстоявших революцию. Полное соответствие материала, идейного задания и стиля, соединенное с мастерством в обрисовке людей и событий, чаще всего остро драматических, объясняет то волнение, без которого и сейчас трудно читать иные из рассказов Е. Дороша о гражданской войне.

Раньше и теперь – такова общая тема другой группы его довоенных рассказов. Действие их уводит читателя к началу нынешнего века, в юность отцов, батрачивших в экономиях хлебных магнатов. Здесь уже почти нет сказа, а романтическое начало ослаблено. Сочно написанные степные пейзажи и жанровые сценки, колоритные фигуры работников и хозяев вызывают в нашем сознании живой и конкретный образ той, ушедшей жизни. Непосредственного изображения советской действительности в них нет, но так же, как и рассказы о гражданской войне, они явно адресованы молодым современникам автора, призваны помочь им ощутить, как изменилось все вокруг и на какую высоту поднялся простой человек за краткий срок жизни одного поколения.

Тема «настоящее через прошлое» решается в ранних рассказах Е. Дороша весьма удачно. Однако, прочитывая их один за другим, начинаешь чувствовать недостаточность такого подхода к осмыслению современности. Дело в том, что взгляд на настоящее из прошлого позволяет осветить лишь одну сторону жизни – победы и сдвиги, оставляя в тени другую, ту, которая выступила бы при взгляде из будущего. При сопоставлении только с прошлым исчезают свойственные действительности внутренние противоречия; она уже не выглядит ни развивающейся, ни нуждающейся в развитии. В этом впечатлении окончательности, статичности – ощутимый недостаток ранних рассказов Е. Дороша.

Ощутимый – сейчас. В предвоенные годы он был, надо полагать, не слишком заметен. Другое дело конец 40-х и начало 50-х годов, период, к которому относится второй отрезок писательской биографии Е. Дороша. В это время отстранение от острых проблем, оценка современности единственно из сравнения с днем вчерашним уже не могли быть оправданы.

Причина, в силу которой эти рассказы не пережили момента своего выхода к читателю, – в отступлениях от художественной правды (иллюстративность, упрощенчество, прикрашивание жизни), какими часто грешила литература тех лет. Во многих героях Е. Дороша трудно было увидеть реального современного человека, воссоздавались – подчас весьма живо – лишь некоторые внешние его приметы. И потешные колхозные деды, и бойкие, лукавые дивчины, и кряжистые председатели богатых колхозов – все они, при внешней своей характерности, отдавали литературной схемой, – не потому, что писались с готовых образцов, но потому, очевидно, что писатель не шел в изучении сельской жизни дальше первых журналистских впечатлений.

Справедливость требует заметить, что такой улыбчиво-легковесный характер носили в полной мере лишь первые послевоенные рассказы Е. Дороша. С течением времени взгляд писателя на деревню становится все пристальнее. Примечателен в этом смысле рассказ «Разговор в парикмахерской» (1952). Уже на первой его странице читатель находит несколько неожиданные для тех времен слова: «С утра и до позднего вечера здесь (в парикмахерской на базаре. – Ю. Б.) околачиваются какие-то неопределенных занятий личности: они числятся где-то не то вахтерами, не то сторожами, охотно подряжаются вырыть колодец или помочь скосить сено, в остальное же время подыскивают «четвертого» на предмет распития поллитровки. Правда, в базарные дни в этой парикмахерской бывают и колхозники, но здесь они почему-то не ведут обычных разговоров об урожае и международных событиях, а интересуются главным образом, «что почем».

И об этих полубезработных личностях, ушедших из деревни и существующих «шабашками», и об этом рыночном интересе колхозника мы впоследствии получим полное представление в «Деревенском дневнике». Пока они только затронуты, пока еще не прозвучал тот вопрос «почему?», без которого невозможно себе представить сейчас автора райгородских очерков. Но первый шаг в этом направлении сделан, и в самом тоне приведенной выдержки улавливается уже интонация будущего Е. Дороша.

Еще знаменательнее в рассказе разговор о проступке председателя колхоза Семена Поликарповича Колиенко. Проступок состоит в том, что «председатель, соблазнившись высокими ценами, вместо того, чтобы сдать первые огурцы плодоовощному комбинату, отправил их на базар». Сам Семен Поликарпович признает себя виноватым, однако разговор выясняет всю сложность его положения: в сельхозснабе, коим руководит некий номенклатурный портфеленосец, никогда не найдешь того, что нужно; вот и приходится председателю комбинировать, вступать в незаконные сделки, платя наличными, а для того – приторговывать на базаре. Ему бы и хотелось быть «чистеньким», как тот районный агроном, что никогда не нарушает инструкций. Но тогда плохо будет колхозу. Сейчас дела в колхозе идут хорошо, а у председателя «два выговора и три ордена», по сути дела, за одно и то же.

Два рассказа, написанные Е. Дорошем в 1953 году, явились прямым продолжением «Разговора в парикмахерской». В них подробную разработку получили те сатирические персонажи, которые прежде были лишь намечены: номенклатурный деятель районного масштаба, изо всех сил старающийся держаться поближе к начальству («Дождевик»), и аккуратный, исполнительный агроном-канцелярист («Малявочка»).

Обращение к сатире – любопытный факт в творческой биографии Е. Дороша, свидетельствующий о стремлении писателя повысить действенность своей литературной работы. А содержание его рассказов показывает, что писатель.приближается к пониманию той задачи, которая встала в это время перед нашим обществом и без решения которой нельзя было двигаться вперед; ликвидация культа личности и его последствий, восстановление ленинских норм партийной и государственной жизни, развитие советской демократии, пробуждение в каждом человеке правомочного и потому за все ответственного хозяина страны.

В 1953 году писатель еще, конечно, не охватывает этой задачи в целом, не видит в ней того узла, того центра, где сошлись нити всех современных социальных проблем, так что чего ни коснись, о чем ни задумайся всерьез, обязательно придешь к этому центру. Чтобы так понять главную общественную задачу, потребовалось то многолетнее, глубокое и честное изучение действительности, творческим результатом которого явился «Деревенский дневник».

2

«Деревенский дневник» пишется у нас на глазах. Части его по мере написания публикуются в виде отдельных очерков¹. Сюжетную канву каждого из них образует очередная поездка автора в маленький древний Райгород и соседние с ним деревни, новая встреча с давними друзьями и знакомыми, которая ведет за собой новый ряд разговоров, наблюдений, раздумий.

При всем том это одно произведение. Его цементируют и проходящие через всю книгу персонажи, и, конечно же, «образ автора», благодаря дневниковой форме раскрытый с особенной полнотой.

Образ автора в «Деревенском дневнике» глубоко симпатичен читателю. Нашему воображению рисуется человек поживший, думающий, внимательно и без предвзятости разбирающийся в явлениях окружающей его жизни. На все смотрит он просто и прямо, оценивая каждый факт по его действительной стоимости и со спокойной смелостью касаясь таких тем, которые кому-то другому показались бы «запретными». Он уважает авторитеты, но не падает перед ними ниц и в суждениях своих всегда идет от самой жизни, а не от каких-либо установившихся, даже общепринятых мнений.

Вот достаточно характерный пример. Сколько филиппик прогремело в нашей печати против тех, кто ушел из деревни в город и. для кого приусадебный участок и корова стали там одним не главных источников существования! У Е. Дороша об этом читаем: «Никто не подсчитывал, сколько картофеля и овощей производится у нас в городе, причем производство это товарное, потому что значительная часть урожая идет на продажу… Если же подсчитать, то, судя по тому, как тщательно вскопан и обихожен каждый лоскуток городской земли, безразлично, дворовый ли участок, пустырь ли у крепостных валов или непроезжая окраинная улочка, количество получится изрядное.

В этом последнем я прежде всего усматриваю полезную сторону, так как, во-первых, земля, где росли бы лопухи и крапива, вовлечена в общенародный хозяйственный оборот; во-вторых, государство пока что освобождается от необходимости полностью удовлетворять потребность населения в овощах… в-третьих, деньги, вырученные от продажи излишних овощей, расходуются главным образом на покупку радиоприемников, телевизоров, велосипедов и праздничной одежды, в чем общество, несомненно, заинтересовано, потому что речь идет о мелких служащих и малоквалифицированных рабочих, которые из-за недостаточности своих заработков по преимуществу и занимаются этим как бы подсобным промыслом.

Но вот здесь-то легко увидеть и вредную сторону этого явления.

…Случилось так, что участок земли у нас в городе стал главной причиной роста его населения… Город почти ничего не получает от своих новых граждан, поскольку овощи, в значительной мере определяющие их достаток, они обычно продают на стороне. Но уже самим фактом своего существования горожане эти настоятельно требуют от города большего, чем было прежде, количества воды, электрической энергии, автобусов, благоустройства тех новых улиц, где стоят их дома».

И вывод.

1. Вот они по порядку: «Иван Федосеевич» (в кн.: Ефим Дорош, Рассказы, М. 1954), «Деревенский дневник» («Литературная Москва», 1956, вып. 2), «Дождливое лето» («Москва», 1958, N 3), «Два дня в Райгороде» («Новый мир», 1958, N 7); три последних очерка объединены в книге «Деревенский дневник», изданной в 1958 году «Советским писателем»; «Сухое лето» («Новый мир», 1961, N 7), «Райгород в феврале» («Новый мир», 1962, N 10), «Дождь пополам с солнцем» («Новый мир», 1964, N 6).[↩]