Трудности, которые нужно и можно преодолеть

Создание обобщающего, синтетического труда по истории всей многонациональной советской литературы является давно назревшим я к настоящему- времени в достаточной мере подготовленным и потому вполне реально осуществимым делом.

К. Зелинский в статье «Идеи и структура будущего труда» своевременно напомнил о том, как относительно давно, еще в первой половине 30-х годов, по инициативе Максима Горького возник замысел такого труда; напомнил неоднократные попытки приступа к такой работе. Но тогда еще не имелось необходимых предпосылок для ее осуществления. В настоящее время эти предпосылки налицо. Появились многочисленные работы по истории как русской советской литературы, завершившиеся монументальной трехтомной «Историей русской советской литературы», так и по истории других национальных советских литератур. Вышло в свет немало монографий о советских писателях. Помимо того, советским литературоведением накоплен значительный опыт по созданию истории литератур прошлого (десятитомная и трехтомная истории русской литературы с древнейших времен до Октября, истории английской, французской и других литератур, вузовские курсы истории литератур).

И тем не менее трудности, стоящие перед группой по созданию «Истории советской литературы», образованной при ИМЛИ имени А. М. Горького, поистине громадны, хотя, повторяю, в настоящее время эти трудности не только должны, но и могут быть преодолены. Ведь на протяжении всей прошлой истории науки о литературе не было подобного труда; да его и не могло быть, поскольку на протяжении всей прошлой.истории мировой литературы не было явления, подобного многонациональной и одновременно в существе своем единой советской литературе.

Эти трудности полностью сознают и авторы заявочной и вместе с тем программной статьи «Об «Истории советской литературы» Г. Ломидзе, В. Пискунов, Л. Тимофеев.

Правильно обосновывая крайнюю актуальность предпринимаемого ныне труда и его исключительно большое – во всех отношениях – значение, они подчеркивают: «Самый подступ к этой работе требует тщательной коллективной проверки и обсуждения, поскольку она связана с постановкой сложных теоретических и историко-литературных проблем, многие из которых далеко еще не во всех отношениях взвешены и решены».

На некоторых из этих проблем и в особенности на тех, которые в статье трех авторов недостаточно прояснены или получили, с моей точки зрения, спорное и потому подлежащее дальнейшему дискуссионному обсуждению решение, я и хочу остановиться.

Прежде всего встает вопрос о самом типе «Истории советской литературы», о способе подачи, изложении в ней материала. Причем вопрос этот имеет отнюдь не только структурное, но и большое принципиально-теоретическое значение.

«История советской литературы», – пишут авторы статьи, – «исследование, сочетающее анализ закономерностей литературного процесса с историческим изложением его основных фактов, с характеристикой творчества писателей, которые в том или ином периоде привлекали к себе наибольшее общественное внимание».

Задача определена здесь в основном правильно. «История советской литературы» должна содержать в себе богатейший фактический материал, развернуть перед читателями широкую картину всего изобилия и многообразия единой семьи советских литератур. И в то же время она, понятно, не должна носить описательного характера. Весь этот богатейший материал должен быть не только продуманно и строго научно систематизирован, но и теоретически осмыслен в плане как общих закономерностей развития нового, советского общества, так и специфических закономерностей развития порождаемой этим обществом новой литературы.

Но каким же путем следует идти, чтобы наилучшим образом осуществить это «сочетание»?

Наименее отвечает решению данной задачи восходящее к давним и явно устаревшим традициям построение истории литературы как суммы очерков-глав, посвященных творчеству отдельных, наиболее значительных писателей. Примерно так построены некоторые томы десятитомной «Истории русской литературы» Института русской литературы АН СССР (см., например, томы четвертый, десятый).

По другому, принципиально иному пути историко-литературного построения – не «по писателям» (точнее, без монографических глав, посвященных отдельным писателям), а по этапам развития всей литературы как некоего целостного взаимосвязанного и во многом взаимообусловленного процесса, по основным развертывающимся в исторической последовательности звеньям этого процесса – пытаются идти авторы трехтомной «Истории русской литературы», осуществляемой московским и ленинградским академическими институтами литературы.

Но наиболее распространенным является в настоящее время третий, так сказать, промежуточный, компромиссный по отношению к первым двум, способ построения «Истории литературы», при котором монографические главы об отдельных писателях предваряются или перемежаются общими обзорами литературы данного отрезка времени. Так построены некоторые позднее вышедшие томы десятитомной академической «Истории русской литературы»; так построена «История русской советской литературы», первый том которой выпущен Московским университетом в качестве учебного пособия для вузов; так построена и трехтомная «История русской советской литературы».

Однако задача дать целостную картину исторического развития литературы и при таком способе построения оказывается неосуществимой.

В самом деле, из обзорных глав, посвященных общим линиям литературного развития на протяжении того или иного периода, по существу выпадает, дабы избежать повторений, рассмотрение «творчества наиболее значительных писателей. Им отводятся последующие – в рамках данного периода, а иногда и за его пределами, порой даже в другом томе – особые монографические главы. В этих же главах рассматривается творчество только данного писателя. Таким образом, как мне уже приходилось об этом говорить, ход литературного процесса показывается, в общем, без его главных участников. А эти главные участники даются вне процесса общего литературного развития.

На это сознательно пошла редакция трехтомной «Истории русской советской литературы». В редакционном предисловии к первому тому, в котором содержится крайне сжатое введение, дающее «общую характеристику литературного процесса» 1917 – 1929 годов (занимает всего около 90 страниц, то есть примерно одну восьмую часть тома), и двенадцать глав (занимают больше 350 страниц), каждая из которых посвящена творчеству отдельного писателя, читаем: «Введение ставит своей задачей дать общее представление об основных особенностях процесса развития истории русской советской литературы в тот или иной период ее развития. Творчество тех писателей, которым посвящены специальные главы, во Введении, как правило, раскрывается в самой общей форме. При этом, – добавляется далее, – следует иметь в виду, что творчество ряда писателей, игравших серьезную роль в литературе 20-х годов (например, А. Фадеева, Ф. Гладкова, К. Федина, Л. Леонова и др.) будет освещено в монографических главах в последующих томах…» Таким образом, процесс развития советской литературы 20-х годов, как видим, демонстрируется во вводном обзоре в основном на относительно второстепенных ее представителях.

«История русской советской литературы» имеет немало серьезных достоинств, справедливо отмеченных нашей печатью и научной общественностью.