№12, 1973/Советское наследие

То, что живет в нас

Как поселяются в нас чужие города и страны? Как они становятся своими до родственности, тревожа сердце ностальгией, которая испокон веков считается привилегией родины? Когда начинается плен у чужих лиц, непривычного говора и странного, впервые услышанного музыкального лада?

Едва ли механизм этого кому-либо ясен.

Италия поразила меня, – Рим и Флоренция, Венеция и Неаполь, – но почему-то сильнее всего другого живет во мне город Ассизи, маленький город на холме, узкие улочки, круто берущие вверх, обитель присмиревших туристов, паломников и фресок Джотто. Знаменитые города развертываются в памяти, как панорамы в немом кинематографе, Ассизи – встает в судьбах, портретах, незабытых голосах, даже и в том, как испуганно жмутся собаки к средневековым камням домов, чтобы спастись от автомобиля, если не успели пробежать впереди него.

Но Италия, как и другие страны, для нас, туристов, мимолетна и мимоходна. Совсем иначе живет в тебе страна, к которой ты не раз возвращался, которая стала частицей твоей жизни, а главное – работы.

Такой страной для меня стала Монголия, давно, тридцать лет назад. Влияние ее на меня было так значительно, что я не сразу и ощутил его глубину. Спустя несколько лет после окончания войны кто-то из ленинградцев сказал мне: «А знаешь, весной погиб Николай Николаевич Вельский». Вельский – питерский художник, именно питерский, петроградский еще, живописец и декоратор, человек высокой, утонченной культуры. Он поехал в Улан-Батор на три года, окружил себя талантливыми учениками, – назову среди них таких художников театра, как Гава, Жигжид, Гур Доржи, – влюбился в страну, в ее зеленые просторы, в спокойную красу равнинных рек, а более всего – в людей. Поехал на три года, провел в Монголии шесть и еще какое-то время, не решаясь уехать, а вернувшись в Ленинград, в родной Питер, понял вдруг, что уже не может жить без Монголии. Вельский добился нового назначения, окрыленный, полетел в Улан-Батор, увидел под крылом самолета сначала Селенгу, потом светлую Толу и столицу МНР, благополучно приземлился и погиб по дороге с аэродрома в автомобильной катастрофе.

Смерть – трагедия, которой не принято омрачать праздники. Но я не мог не сказать о Вельском, русском художнике, для которого Монголия до такой степени стала второй родиной, что о нем и не скажешь: он умер на чужбине.

Николай Николаевич – нескладный, ранимый, застенчивый – преподал мне первые уроки любви к Монголии. Любви не безрассудной, взращенной не экзотикой, а жизнью, историей страны, открытостью и добросердечием людей.

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №12, 1973

Цитировать

Борщаговский, А. То, что живет в нас / А. Борщаговский // Вопросы литературы. - 1973 - №12. - C. 59-62
Копировать