THEBAKHTINCIRCLE. IN THE MASTER’S ABSENCE. Ed. by C. Brandist, G. Tikhanov, D. Shepherd. Manchester and New York: Manchester univ. press, 2004. 286 p.

Составленная по материалам международной конференции, проходившей в Шеффилде в октябре 1999 года, книга «Круг Бахтина. В отсутствие наставника» оказалась удачной попыткой представить англоязычному читателю участников многолетнего «разговора», на почве которого прорастают идеи М. Бахтина и его единомышленников. П. Медведев, В. Волошинов, Л. Пумпянский, И. Канаев и И. Соллертинский предстают в статьях российских и английских исследователей¹  самобытными мыслителями, для которых долгое общение с Бахтиным стало серьезным стимулом для собственного научного творчества. Об этом подробно говорит во вступительной статье директор Бахтинского центра Шеффилдского университета Дэвид Шеппард, вписывая «круг Бахтина» в существующую русскую традицию литературных, музыкальных, политических «кругов» и «кружков». Исследователь определяет существо этого явления, подчеркивает очевидную условность термина «круг Бахтина», и подобная позиция разделяется подавляющим большинством участников сборника.

Вычленив ключевые фигуры «бахтинского круга», авторы показывают, как шло формирование и развитие взглядов и идей ученых, обозначают контексты их научной деятельности, ставшей заметным вкладом в отечественную культуру. Так, Ю. и Д. Медведевы восстанавливают творческий путь П. Медведева – известного критика, сохранившего, по их убеждению, свою самобытность и в диалоге с Бахтиным, и во взаимоотношениях с официальным литературоведением, одним из представителей которого он, по сути, становится в 1930-е годы. Г. Тиханов анализирует рецепцию «Формального метода в литературоведении» эмигрантами-евразийцами в контексте их диалога с русским формализмом. Обратившись к малоизвестной фигуре ученицы В. Шкловского Эмилии Литауэр, выступившей с рецензией на книгу П. Медведева, исследователь акцентирует внимание на стремлении оппонирующего рецензента соединить социальную активность формализма с идеологической правильностью марксизма, что могло бы послужить толчком к рождению «третьего пути» в развитии советской эстетики (с. 44).В своеобразный диалог о лингвистических воззрениях Волошинова складываются статьи В. Алпатова и К. Брэндиста. Если автор первой рассматривает эти воззрения по преимуществу в контекстах русской лингвистической проблематики и истории отечественного языкознания 1920-х – начала 1930-х годов, то во второй исследуется близость теоретических установок Волошинова идеям ряда западных философов и лингвистов, прежде всего К. Бюлера, М. Шелера. Э. Кассирера и др.

Н. Николаев уделяет основное внимание научному наследию Л. Пумпянского и процессу взаимного влияния идей Пумпянского и Бахтина. Б. Тэйлор пишет об известном биологе Канаеве и ключевых проблемах витализма, нашедших отражение в очерке Бахтина (изданном под именем Канаева). П. Фэрклаф анализирует восприятие Соллертинским «диалогического симфонизма» Г. Малера. Новизна представленного в двух последних статьях материала, пожалуй, компенсирует то, что авторы во многом выходят за хронологические рамки существования «бахтинского круга» как реального явления.

Естественно, что любая работа подобного масштаба не обходится без дискуссионных моментов. Так, непонятно, почему остались без «персональных статей» М. Каган и М. Юдина. Почти незатронута проблема влияния друг на друга участников «круга Бахтина»: показательно отсутствие в «Указателе» сочетания «Медведев и Волошинов». Не распадается лив результате сам круг единомышленников?

Проблема так называемых «спорных текстов», имеющая непосредственное отношение к П. Медведеву и В. Волошинову, большинством авторов решается в пользу последних. Жаль, поскольку разрушение «золотого треугольника» – «Формальный метод», «Марксизм и философия языка», «Проблемы творчества Достоевского» – с неизбежностью ведет к исчезновению toft поразительной научной «ауры», которую эти работы приобретают, будучи рассмотрены в одном ряду как результат деятельности «круга Бахтина». В то же время неупоминание Ю. и Д. Медведевыми наиболее идеологизированной в духе своего времени (и бесспорно принадлежащей П. Медведеву) книги «Формализм и формалисты» заставляет усомниться в степени реальной объективности авторов в не меньшей мере, чем восторженное перечисление ими заголовков статей, отправленных девятнадцатилетним студентом-юристом в редакцию «Современника» и, надо полагать, ею отвергнутых, поскольку ссылка дается на архив, а не на соответствующие номера журнала (с.26).

Особенную ценность представляют публикации текстов во второй и третьей частях сборника: статьи П. Медведева, М. Кагана и Л. Пумпянского и фрагменты аспирантского дела В. Волошинова, переведенные Д. Шеппардом, позволяют читателю убедиться в обоснованности утверждений о значимости творчества каждого из участников «бахтинского круга».

1. Статьи В. Алпатова и Ю. и Д. Медведевых ранее были опубликованы в журнале «Диалог. Карнавал. Хронотоп» (2000. N 2; 2001. N 2).[↩]