Связи славянских литератур

«Из истории связей славянских литератур», сб. статей, Изд. АН СССР, М. 1959, 158 стр.

В сборнике «Из истории связей славянских литератур» проблема сравнительного изучения славянских литератур рассматривается в различных аспектах. Здесь и вопрос об использовании литературы и фольклора одного народа литературой другого, и оценка тех или иных литературных явлений критикой другой славянской страны, и отражение в литературе фактов истории славянских стран, и личные контакты между деятелями культуры и литературы славянских народов. Особняком стоит в сборнике статья о венгерском революционном поэте Эндре Ади. Впрочем, и ее включение в книгу по-своему мотивировано: в статье освещается проблема связей славянской культуры, общественной мысли, литературы с литературой неславянских народов.

Открывается сборник статей С. Никольского об «Отзвуке русских песен» Ф. Л. Челаковского. Это третья по счету работа исследователя о чешском поэте. Опираясь на достигнутые ранее результаты и кое в чем дополняя и уточняя их, С. Никольский говорит о том, в каких исторических условиях был создан «Отзвук русских песен» (1829). Исследователь приходит к выводу, что создание этого цикла было подготовлено всем предшествующим развитием поэта. В этой книге Челаковский выразил свои симпатии к русскому народу, воспел его борьбу за свободу родины. Значительная часть статьи посвящена идейно-художественному анализу «Отзвука». Это самые интересные страницы! работы. Хорошо показано, как стихи на исторические темы связаны с живой современностью, как в них отразились мысли Челаковского о народе – носителе патриотизма, высокой нравственности.

Автор статьи отмечает, что «Отзвук» создан не на основе механического подражания фольклорным образцам, а в результате большой творческой работы.

Можно полагать, что статья С. Никольского была задумана как попытка полной, монографической характеристики «Отзвука русских песен». Однако некоторые важные вопросы! не получили в ней детального освещения. Это прежде всего вопрос об источниках ознакомления чешского поэта с произведениями русского народного творчества. Какими сборниками он пользовался? Как и когда они проникли в Чехию? Важную роль в ознакомлении Челаковского с русскими фольклорными произведениями сыграла декабристская фольклористика, как убедительно доказал С. Никольский. Но ведь имелись и другие источники, и об этом стоило сказать, более детально сопоставив с ними «Отзвук». Думается, книгу Челаковского необходимо было рассмотреть на широком общеславянском фоне, изучить, какой отклик нашла русская песня в славянских литературах эпохи романтизма. Что же касается литературы чешской, то у Челаковского были предшественники, и его «Отзвук русских песен» связан с укреплением и расширением русско-чешских литературных взаимосвязей в конце XVIII – в начале XIX столетия.

Надо сказать и о, том, что «Отзвук» способствовал дальнейшему распространению русского фольклора в славянских странах; это один из моментов, определяющих его значение, что также должно быть учтено исследователем.

Чешская тема представлена в сборнике также статьей И. Бернштейн «Чешская литература в русской критике второй половины XIX в.». Автору этой работы удалось собрать и систематизировать богатый фактический материал, анализ которого позволяет сделать вывод о том, что «и в оценке чешской литературы в России, как и в оценке русской литературы в Чехии, существовала острая борьба общественных лагерей» (стр. 69). И. Бернштейн характеризует, правда очень кратко, взгляды Герцена, Чернышевского и Добролюбова на чешскую литературу. К сожалению, отдельные замечания по этому вопросу разбросаны по всей статье, а не собраны в одном месте. В статье показана борьба между демократическим и славянофильским направлением в оценке чешской литературы.

Что внесла русская наука в изучение чешской литературы? Какие результаты добыты ею? На этот вопрос в статье дается подробный ответ, причем основное внимание уделяется узловым проблемам истории чешской литературы.

Многие страницы работы посвящены А. Пыпину. Давно назрела потребность сказать о деятельности этого ученого, немало сделавшего в свое время для нашей науки. И. Бернштейн подробно рассматривает деятельность Пыпина-слависта, его работы! по истории чешской литературы. Весьма удачен анализ чешских глав  «Истории славянских литератур».

В начале своей работы И. Бернштейн говорит о том, что литературные взаимосвязи – сложный двухсторонний процесс. Однако это верное положение раскрыто в статье далеко не полностью. Можно и нужно было сказать о том, какой же отклик находили статьи и книги русских ученых в Чехии. Скажем, «История славянских литератур» А. Пыпина и В. Спасовича была издана в 80-х годах в Праге на чешском языке. Интересно проследить за чешскими откликами на это издание.

Работы; многих из тех русских критиков, о которых идет речь в статье, имели влияние на развитие чешской литературы. Думается, что этой стороне вопроса следовало уделить больше внимания.

Третья статья рецензируемого сборника посвящена отражению освободительной борьбы польского народа в произведениях Алоиза Ирасека. Кратко охарактеризовав отношение Ирасека к польской культуре и литературе, показав, что на протяжении всей своей жизни чешский писатель был поборником чешско-польской дружбы, Р. Филипчикова анализирует рассказ «Гость», историческую повесть «Тчевская граница» и посвященную событиям 1863 года «Соботу». «В обращении Ирасека к темам из жизни польского народа отразилось все своеобразие исторической концепции Ирасека, в которой главное место он отводит народу, как подлинному творцу истории, носителю подлинного прогресса», – пишет автор (стр. 77). Р. Филипчикова правильно отмечает, что обращение писателя к истории было продиктовано стремлением не только глубже понять и объяснить настоящее, но и воздействовать на национальное я политическое самосознание народа. В свое время Зденек Неедлы писал, что история служит для Ирасека главным оружием борьбы. Именно это определяет своеобразие подхода писателя к историческому материалу, своеобразие его историзма. К сожалению, говоря об исторической концепции Ирасека, Р. Филипчикова характеризует ее лишь в самых общих чертах, не показывая те выводы эстетического порядка, какие из нее вытекают.

В работе А. Пиотровской «Мари» Конопницкая и русская литература» приводится несколько ценных фактов, впервые вводимых в научный оборот. Использованы материалы из архивов Москвы, Ленинграда, Варшавы и Кракова. Может быть, имело смысл провести еще разыскания в архивах Львова, где, вероятно, есть немало материалов о Конопницкой. В сокращенном виде статья была напечатана в «Вопросах литературы» (1959, N 6), и мы позволим себе остановиться лишь на некоторых ее положениях.

А. Пиотровская обратила внимание на сходство поэзии Некрасова и Конопницкой и в связи с этим привела высказывание И. Франко о Конопницкой, относящееся к 1902 году, добавив, что Франко вел оживленную переписку с Ожешко и Конопницкой (стр. 94). Франко действительно переписывался с Элизой Ожешко. Известно, что материалы этой переписки опубликовал в свое время М. Возняк¹. Что же касается Конопницкой, то до сих пор не было> известно даже о том, знала ли она лично Ивана Франко. Можно высказывать лишь предположение по данному вопросу, но для категорических утверждений нет, во всяком случае до сих пор не было, никаких данных².

И если А. Пиотровская нашла такие данные, то нужно было сделать соответствующее указание на источник. Впрочем – да простят нам этот скептицизм! – мы думаем, что здесь перед нами только ничем не подтвержденная гипотеза, не совсем продуманная формулировка – не больше. А. Пиотровская приводит цитату из Франко как бы в подтверждение своих взглядов, забывая о том, каким сложным было его отношение к польской поэтессе, как изменялись взгляды Франко на ее творчество.

А. Пиотровская, перечисляя переводы произведений Конопницкой на русский язык, ничего не сказала о великолепных переводах, сделанных Лесей Украинкой («В Вероне», «Я тоскую…», «Цветы», «Ах, зачем!..»).

Количество переводов говорит о степени популярности данного писателя. Сам выбор автора или произведения как объекта для перевода является фактом знаменательным, свидетельством определенных исторических установок и художественных вкусов. Очень часто перевод связан с определенным новым осмыслением оригинала. Но все это обуславливает необходимость анализа переводов. Между тем такого анализа мы в статье А. Пиотровской не находим. Наряду с переводами важны факты использования литературой одного народа тем, образов, мотивов произведений литературы другого народа. Эта сторона дела нашла свое отражение в статье о Конопницкой. Мы имеем в виду рассмотрение глав из романов Н. Ляшко «Сладкая каторга» и «Крушение сладкой каторги», в которых рассказывается о том, Какую революционно-агитационную роль сыграли произведения Конопницкой «Как король шел на войну» и «Свободный батрак». В статье приведены также данные о публикации стихотворений Конопницкой в революционных сборниках, печатавшихся в начале XX века в России и за границей, в большевистской прессе. Хотелось бы, чтобы автор не ограничивался информацией. Ведь речь идет об очень важной теоретической проблеме – жизнь литературного образа, действенная сила литературы.

В дополнение к фактам, приведенным А. Пиотровской, можно привести и такие. Во Львовском филиале Центрального исторического архива УССР в фондах «Наукового товариства ім. Т. Г. Шевченка» хранится прокламация Киевского комитета РСДРП, датированная 8 марта 1903 года и обращенная «Ко всем киевским извозчикам». В этой прокламации цитируется стихотворение Конопницкой «Вольный рабочий», которое органически входит в текст воззвания³. С другой стороны, можно упомянуть факт запрещения царской цензурой стихотворения М. Конопницкой в переводе П. Грабовского («Годі вам, холодні роси, випадати») ⁴.

Заключительная часть статьи А. Пиотровской посвящена отзывам русской критики о Конопницкой. Одна за другой следуют цитаты из различных статей и рецензий. Получается своеобразная мозаика цитат. Между тем тот материал, которого коснулась Пиотровская, позволял сказать о многом. Попробуем показать это на двух-трех примерах.

На стр. 108 Пиотровская цитирует статью Л. Н. «Две поэтессы народного горя (Ада Негри и Мария Конопницкая)». Из этой статьи ею выделена лишь одна мысль: поэзия Конопницкой по существу своему строю реалистична. Но ведь у Л. Н. есть и другие очень важные и существенные мысли. Так, Л. Н. подробно говорит об интернационализме творчества Конопницкой.

Статья «Две поэтессы народного горя» была опубликована издательством «Свобода и христианство», и сам по себе факт этот очень интересен. Кто скрывался за подписью Л. Н.? Очевидно, автором статьи «Две поэтессы» мог быть только человек, который интересовался и следил за творчеством обеих писательниц и который совмещал в себе критика и поэта-переводчика. Анализ статьи «Две поэтессы», сопоставление ее с другими статьями о Конопницкой, написанными в то время, позволяют высказать предположение о том, что Л. Н. – псевдоним Леси Украинки. Здесь не место для развернутой аргументации в пользу этого предположения. Важно лишь подчеркнуть, что статья Л. Н. занимает особое место в обширной литературе о польской поэтессе. Многие страницы, статьи Л. Н. в идейном и стилистическом отношении близки к статье Леси Украинки «Два направления в новейшей итальянской литературе (Ада Негри и д’Аннунцио)».

Как бы там ни было, об интересе Леси Украинки к творчеству Конопницкой стоило сказать подробно – даже и в том случае, если не считать статью «Две поэтессы» принадлежащей ей. В письме к сестре 29 декабря 1902 года Леся Украинка говорит о том, что она получила заказ от журнала «Мир божий» написать юбилейную статью о Конопницкой. «…вот я взялась за эту статью, а для нее пришлось перевести массу стихов (с польского очень трудно и неприятно переводить!), и работа заняла недели три и растянулась на 50 страниц большого формата…» ⁵. Об этой же статье речь шла и в письме к сестре от 17 декабря 1902 года, в письма к Франко от 23 декабря 1902 года и к Ольге Кобылянской от 30 декабря 1902 года⁶. 13 января 1903 года в письме к Франко Леся Украинка дает оценку его статьи о Конопницкой (как раз той, которая процитирована А. Пиотровской) и говорит о своей работе над той же темой⁷. «Мир божий» статью о Конопницкой не принял, и Леся Украинка в письме от 10 февраля 1903 года просит сестру передать эту работу в «Вестник Европы» или в другой журнал⁸. Статья Леси Украинки до сих пор не обнаружена, но ее переписка, посвященная этой статье, раскрывает интересный эпизод из истории творчества Конопницкой.

Процесс ознакомления с творчеством Марии Конопницкой в России – сложный процесс. Поэтому нужно было дать более подробную характеристику как авторов, писавших о польской писательнице, так и тех журналов, в которых они помещали свои статьи и рецензии. Отдельные высказывания следовало обстоятельно прокомментировать. Это в особенности касается высказываний русской критики о так называемом «варшавском позитивизме». Следует обратить внимание на статью Леси Украинки «Заметки о новейшей польской литературе» (1901), в которой дан интересный анализ «варшавского позитивизма». Эта статья показывает, что передовая русская и украинская критика вела борьбу за польскую реалистическую литературу, за единение прогрессивной и демократической русской, украинской и польской культуры.

И еще один интересный факт. В статье А. Пиотровской речь идет об оценке творчества Марии Конопницкой в работе А. Яцимирского «Новейшая польская литература». Сохранились заметки Г. В. Плеханова на полях этой книги. Одна из них относится к творчеству Конопницкой⁹.

Небольшое сообщение В. Витт посвящено взаимоотношениям А. Яцимирского с культурными деятелями славянских стран. Написанное на основе архивных материалов, оно очень убедительно показывает, что Александр Иванович Яцимирской пользовался чрезвычайным авторитетом и популярностью у ученых и литераторов славянских стран. В приложении к сообщению В.. Витт публикует письмо болгарского писателя А. Страшимирова к русскому ученому и запись Драгутина Домьянича в альбоме Яцимирского. Эти интересные материалы, как и само сообщение, раскрывают яркие страницы славянских связей.

Как уже говорилось, особое место в сборнике занимает статья О. Россиянова об Эндре Ади. Исследуя вопрос об отражении революции 1905 года в творчестве венгерского поэта, О. Россиянов говорит об интересе его к русской литературе, о том, как воспринимал он русскую классическую литературу. События первой русской революции помогли Ади глубже понять величие русской литературы. Русская литература дала ему возможность почувствовать, какие огромные нравственные духовные силы зреют в русском народе. Все это показано в статье очень убедительно. Рассматривая отражение событий русской революции в поэзии Ади, показывая роль русской литературы, Горького в творческом развитии поэта, О. Россиянов исходит из того, что страстный и пытливый интерес к проблемам освободительной борьбы за рубежом, к жизни и культуре других народов был замечательным свойством поэтической натуры Ади, обусловленным глубокой тревогой за судьбу родины, патриотическими и революционными идеалами. Поэзия Ади предстает перед нами в своей неразрывной связи с освободительным движением венгерского народа, как явление самобытное, новаторское и вместе с тем продолжающее лучшие традиции предшествующей венгерской поэзии.

…Мы рассмотрели все шесть статей сборника. Почти все они в той или иной мере обогащают наши представления о славянских литературах, об их взаимосвязях и взаимодействии. Но думается, что пора от отдельных статей по частным вопросам переходить к обобщающим трудам.

Совершенно очевидно, что некоторые из тех недостатков сборника, о которых шла речь, объясняются тем, что еще не решены важные вопросы организации научной работы в области славистики. До сих пор работа эта недостаточно координируется. Нужно учреждение, которое систематически занималось бы и библиографией работ по славяноведению и публиковало информационные бюллетени о выходящих работах. Думается, стоит продумать вопрос об издании общесоюзного славистического журнала.

г. Дрогобыч

1. См. М. Возняк, З життя і творчості Івана Франка, Київ, 1955.[↩]
2. Ср. Г. Вервес, Іван Франко і питання українсько-польських літературно-громадських взаємин, Київ, 1957, стр. 300.[↩]
3. Филиал ЦГИА УССР во Львове, ф. 309, сп., оп. 1, д. 2479, л. 63.[↩]
4. См. В. Курашова, Переслідування творів Лесі Українки царською цензурою, в кн.: Леся Українка, Публікації, статті, дослідження, II. Київ, 1956, стр. 483 – 485[↩]
5. Леся Українка, Твори в п’яти томах, т. V, листи, 1881 – 1913, Київ, 1956, стр. 424.[↩]
6. Там же, стр. 423, 428.[↩]
7. Там же, стр. 431 – 432.[↩]
8. Там же, стр. 448[↩]
9. »Литературное наследие Г. В. Плеханова», сб. VI, Литература, критика и русская философия, М. 1938, стр. 382. [↩]