Своевременная книга
В. Д. Лихачева, Д. С. Лихачев, Художественное наследие древней Руси и современность, «Наука», Л. 1971, 121 стр. и иллюстрации.
В наше время интерес к древнерусской художественной культуре стал почти всеобщим, и совершенно правы авторы книги «Художественное наследие древней Руси и современность» в своем желании «способствовать переходу поверхностного увлечения в серьезное овладение художественной культурой древней Руси».
Но цель рецензируемой книги, конечно, не ограничивается этой задачей. В ней дан краткий, но весьма глубокий анализ различных уровней и слоев древнерусской художественной культуры в их диалектическом взаимодействии и намечены определенные «выходы» из мира древнего искусства в художественную действительность современности.
Прежде всего привлекает пафос книги, заключающийся в ясном осознании закономерности интереса современной советской культуры к художественному наследию древней Руси. «Здесь, – пишут авторы, – особенное значение имеют отдельные стороны искусства древней Руси, ответившие потребностям ее бурной истории и национального подъема: ее стремление к монументальности содержания и форм, чувство величия мира и чувство возвышенного, ощущение связей всех и всего с судьбами мира, способность подниматься над узкими национальными интересами одной национальности до осознания своего единства со всем человечеством. Многое в этих особенностях древнерусского искусства созвучно нашей эпохе» (стр. 5).
Трезвое и осмысленное отношение к прошлому не лишает, на наш взгляд, подлинной страстности и увлечения те работы, авторы которых не останавливаются в своеобразном эстетическом столбняке перед нравящимися им элементами прошлой культуры. В строгом научном объяснении иконографического канона и его воплощения в древнерусской живописи с указанием на философский смысл изображаемого (главы, написанные В. Лихачевой) не меньше следов истинной исследовательской страстности, чем в многословных и зачастую путаных объяснениях в любви к «черным доскам», кочующих по многим современным изданиям.
Авторы «Введения», представившие нам свое общее понимание проблемы связи художественного наследия древней Руси с современностью, затем «разошлись» по главам, посвященным живописи и литературе.
В первой части книги В. Лихачева останавливается на ряде существенных особенностей древнерусского искусства, прямо или косвенно объясняемых философией мира и человека, как они отложились в литературных памятниках старины. Как известно, очень многое в композиции древнерусской монументальной живописи и иконописи определялось литературной основой. В. Лихачева подробно останавливается на философском и эстетическом смысле иконографического канона, сложившегося в классический период X – XI веков в Византии и затем многократно закрепленного вселенскими соборами как обязательного для всего православного мира.
Анализируя технику и особенности художественного мастерства древнерусских живописцев, она убедительно показывает, что, «несмотря на существование иконографического канона, определявшего место той или иной сцены в храме и в известной мере сковывавшего художников древней Руси, они всегда умели цельно и едино решить пространство храма» (стр. 21). На многочисленных примерах автор раскрывает умение древнерусских живописцев добиваться стилистического единства храмовой живописи композицией, колоритом, рисунком, а не только и не столько теологической и иконографической концепцией.
В главе «Своеобразие композиции древнерусских икон» В. Лихачева развивает мысль о совместимости творческой индивидуальности живописца с наличием иконописного подлинника, то есть зафиксированных правил, которыми определялось, как нужно изображать те или иные сцены из жизни святых, отдельные священные сюжеты. Общий вывод автора – «иконописцы не были копировщиками – они были творцами своих произведений» – подтверждается всем ходом исследования, приводящего к весьма точным и тонким наблюдениям над особенностями древнерусской иконописи.
Хотя для удобства изложения проблемы изобразительного искусства отделены от рассмотрения особенностей древнерусской литературы, нетрудно установить, что одной из целей авторов книги было «наведение мостов» между этими весьма близкими по эстетическим принципам сферами художественной культуры древней Руси. В. Лихачева в отдельных случаях прямо указывает на взаимосвязь и взаимовлияние литературы и живописи. Так, появление в росписи больших соборов неканонических сюжетов она ставит в зависимость от «усиления интереса к темам повествовательного характера» (стр. 12). Убедительны ее наблюдения над принципами оформления древнерусской книги, отличающими манеру древнерусских художников и писцов от византийской и западноевропейской.
Многие охарактеризованные В. Лихачевой признаки художественной культуры древней Руси прослеживаются ею как плодотворная традиция в творчестве современных художников.: в станковой живописи – у К. Петрова-Водкина, П. Корина, в книжной иллюстрации – у И. Билибина, В. Фаворского, А. Гончарова, М. Пикова.
Как ни содержателен сам по себе краткий очерк изобразительного искусства древней Руси, истинную ценность его лучше всего представляешь, внимательно прочитав последующие главы книги, написанные Д. Лихачевым и посвященные древнерусской литературе. Ведь книга эта совсем не механически объединяет под одной обложкой анализ древнерусской живописи и литературы. Здесь впервые в нашей науке изобразительное искусство и литературу рассматривают как взаимосвязанные и взаимообусловленные компоненты единой средневековой художественной культуры Руси, что позволяет вскрыть такие закономерности и такие факты, которые оставались бы для нас скрытыми, если бы мы изучали каждое искусство отъединенно друг от друга.
В главе «Своеобразие древнерусской литературы» Д. Лихачев трактует семивековую древнюю литературу как некое условное единство, памятники которого следует настойчиво вводить в круг чтения и понимания современного читателя. Он обращает внимание на известную асинхронность в изучении изобразительного искусства и литературы древней Руси. Если первое за последние пятьдесят лет стало более или менее широко известно во всем мире, то «древнерусская литература по-прежнему молчит, хотя работ о ней появляется в разных странах все больше» (стр. 53). А между тем, как справедливо замечает автор, в нашей стране пути к открытию художественной ценности литературы древней Руси уже найдены. К именам Ф. Буслаева, А. Орлова, В. Адриановой-Перетц, И. Еремина, упоминаемым Д. Лихачевым и закономерно причисленным к открывателям богатства древнерусской словесной культуры, можно было бы добавить и Н. Гудзия, и самого Д. Лихачева, с трудами которого связаны новаторские идеи и исследования, выясняющие самую природу древнерусского художественного повествования.
В какой-то степени рассматриваемая работа Д. Лихачева подводит предварительные итоги его многолетних изысканий в области поэтики древнерусской литературы и намечает широкие перспективы изучения путей, ведущих из древней в новую русскую литературу. Задача сама по себе колоссальнейшая, но до известной степени уже подготовленная к решению трудами выдвинувшего ее ученого.
Д. Лихачев показывает специфические черты древнерусской литературы, в его изложении они предстают во всем многообразии их связей с общим движением и развитием прошлой культуры и в их эволюции к новым качествам современного искусства, нередко принимаемого нами но привычке за своего рода эталон искусства вообще. «Мы исходим, – пишет Д. Лихачев, – из своих представлений о развитии литературы, – представлений, воспитанных веками свободы человеческой личности, – веками, когда расцвело индивидуальное, личностное искусство, – искусство отдельных гениев» (стр. 54). В связи с этим многих удручает отсутствие великих имен в древнерусской литературе. Но, как хорошо показывает Д. Лихачев, древнерусская литература не была литературой отдельных писателей, она аккумулировала в себе коллективный опыт и безличную, но плодотворнейшую традицию, возвышаясь «над семью веками как единое грандиозное целое, как одно колоссальное произведение, поражающее нас подчиненностью одной теме, единым борением идеи, контрастами, вступающими в неповторимое сочетание» (стр. 54). Естественно напрашивается сравнение с древней архитектурой, но преимуществу архитектурой ансамблей, сочетавших в себе разновременные и даже противоборствующие элементы, но в совокупности выступавших как органическое единство многовековых творческих идей.
В современной литературе обращает внимание прежде всего мир человека, как он выражен в том или ином произведении. В древнерусской литературе выражался скорее всего и предпочтительно мир, в котором жил человек. Мир, подчеркивает Д. Лихачев, ощущался древним человеком как огромное единство, в котором и человек был своего рода микрокосмом, «малым миром», но выражению древнерусских книжников.
Отсюда происходили и некоторые примечательные черты древнерусской литературы, тонко охарактеризованные автором: всеохватывающее внутреннее единство взгляда на мир, позволяющее «древнерусскую литературу… рассматривать как литературу одной темы и одного сюжета. Этот сюжет – мировая история, и эта тема – смысл человеческой жизни» (стр. 56); цикличность произведений древней литературы, выражающая величие и единство мира в обширных по замыслу и исполнению рукописях – хронографах, летописях, прологах, златоустах, измарагдах; своеобразие раскрытия диалектики временного и вечного, заключающееся в подчеркивании важности временного, протекающего в событиях.
Возникает, естественно, вопрос о том, как же развивалась эта система, где и как проложены мостки от древней к новой русской литературе. Кратко изложив свое мнение о своеобразии исторического развития древнерусской литературы, Д. Лихачев переходит ко второму разделу своей части книги – «Пути к новой русской литературе». Здесь важно отметить доказательный характер критики автором тех историков русской литературы, которые считали новый период русской литературы лишь результатом «европеизации» ее в ходе петровских преобразований. «Между древней и новой русской литературой, – констатирует Д. Лихачев, – не было резкого разрыва. В течение всего XVII века совершался длительный процесс перехода от средневековых художественных методов в литературе к художественным методам литературы нового времени, от средневековой структуры литературных жанров к структура жанров нового типа, от средневековой корпоративности к индивидуализированному творчеству нового времени… Литературная система нового времени была подготовлена в России до восприятия литературой передового западноевропейского опыта – еще в XVII в…. Не случайно В. И. Ленин относил к XVII в. начало «нового периода русской истории» (стр. 71 – 72).
Несомненным достоинством статьи Д. Лихачева является анализ общих линий в развитии всей русской литературы от XI и до XX века. Конечно, во многих случаях речь идет лишь о постановке проблемы, еще требующей своего разрешения. Но и это имеет большое значение. Сам автор выбирает для непосредственного рассмотрения шесть линий развития, охватывающих литературу на большом протяжении времени: развитие от великих стилей эпохи к литературным течениям, постепенное снижение прямолинейной условности искусства и замена ее более сложными формами условности, увеличение в литературе «сектора свободы», возрастание личностного начала в литературе, расширение социальной среды литературы, расширение мировых связей литературы.
Интересны замечания Д. Лихачева о зарождении и роли критики и литературоведения. Своевременно звучит утверждение автора: «Критика – это зеркало литературы, формирующей свое лицо. Без великой русской критики XIX в. не могло бы быть и великой русской литературы. Критика и литературоведение – это орган саморегулирования литературы, свидетельствующий о ее высокой организованности» (стр. 110).
Итак, в рецензируемой книге перед нами выразительная картина связей древнерусского художественного наследия с современностью. Читатель найдет в ней глубокую по своим научным характеристикам модель состояния и развития искусства древней Руси во взаимосвязи различных типов и сфер его. При всей тщательности и научности в характеристике специфических особенностей изобразительного искусства и литературы древней Руси авторы в то же время не упускают из виду и те общие черты старого искусства, которые не только связывают воедино анализ различных областей культуры, но и позволяют с необходимой точностью определить внутреннюю структуру каждой из них. Такой путь исследования представляется сейчас наиболее плодотворным.
Книга В. и Д. Лихачевых является очень своевременной, ибо настала пора дать самому широкому кругу читателей такой очерк связей художественного наследия древней Руси с современностью, который бы, пользуясь словами авторов книги, рассказывал о прошлой культуре без упрощений и ставших шаблонными облегченных приемов описания.