Судьба писателя – судьба литературы
Вышедшую недавно новую работу В. Ивашевой «Эпистолярные диалоги» можно рассматривать как третью часть своеобразной критической трилогии, начало которой составляют книги «Английские диалоги. Этюды о современных писателях» (1971) и «Что сохраняет время. Литература Великобритании 1945 – 1977» (1979). В центре внимания В. Ивашевой, как и в предыдущих книгах, те же «герои» – наиболее значительные британские прозаики последних десятилетий, тот же круг проблем, затрагивающих коренные вопросы литературного процесса на Западе. Общность трилогии определяется и личностью самого автора, остающейся верной своим методологическим принципам и подходу к современной западной культуре, своему художественному почерку, стилевой манере, соединяющей академическую основательность и публицистическую страстность.
Работа В. Ивашевой основана на ее уникальном архиве (свыше тысячи писем!), сложившемся в ходе двадцатилетней переписки с британскими литераторами разных поколений. Если в «Английских диалогах» был использован материал личных встреч с писателями Великобритании, то сейчас перед нами – анализ внушительной по своему объему переписки с ними.
При создании «Эпистолярных диалогов» В. Ивашева исходила не только из стремления представить на суд читателей результаты очередного исследования. «Эпистолярные диалоги» выросли из глубокой убежденности в необходимости крепить и расширять культурные, дружеские связи с зарубежными писателями. Как подчеркивает В. Ивашева, «точное представление о том, что происходит в литературе сегодня, и верные прогнозы того, что может наступить завтра, возможны лишь тогда, когда критик теснейшим образом связан с людьми, о которых он пишет, которых изучает» (стр. 3). Ч. Сноу и П.-Х. Джонсон, Д. Стюарт и Н. Льюис, У. Купер и К. Уилсон, С. Чаплин и М. Дрэббл – писатели весьма разные, но все они понимают, как важно для литератора в современном мире участвовать в установлении атмосферы дружбы между народами, в упрочении гуманистических идеалов искусства.
Книга В. Ивашевой – не свод писем, а подлинный диалог: авторский голос спорит, возражает или соглашается с эпистолярным голосом писателя. Мы много узнаем о жизни и творчестве писателей, истории создания их произведений. Книга состоит из отдельных глав, структура каждой из них различна и определяется характером, особенностями творчества адресата. В некоторых случаях одна глава дополняет другую (очерки о Ч. Сноу, У. Купере), бывает, что одна и та же тема объединяет нескольких корреспондентов (как в случае с Д. Стюартом, Н. Льюисом и Б. Дэвидсоном), иные очерки совершенно самостоятельны (об А. Мердок или У. Голдинге).
В. Ивашева не просто комментирует высказывания британских писателей (здесь собраны письма семнадцати крупных прозаиков), а анализирует их в свете всей творческой жизни художников. Больше того, каждый историко-литературный, культурологический факт для нее не самоценен, он звено в общей цепочке, включен в мировой литературный процесс.
Рисуя картину духовной жизни современного Запада, В. Ивашева убедительно показывает, что процессы, проходящие в английской культуре, характерны для всего западного общества. Художник, работающий в условиях капиталистической действительности, пишет В. Ивашева, находится в весьма непростой ситуации. Усложняется международная обстановка, обостряются социальные и политические конфликты. Западный мир переживает сейчас глубочайший экономический кризис, влекущий за собой кризис духовный. Сложность современной обстановки отражается на настроениях и творчестве писателей, поэтов, всех деятелей западной культуры, утрачивающих веру в будущее. Даже самые смелые и честные из них не свободны от колебаний, сомнений. Однако их художественные открытия участвуют в развитии общественного и духовного прогресса, о чем точно сказал Д. Затонский, назвав их «писателями субъективно очень искренними, с душевной болью и ненавистью созерцающими подлый мир моральной нищеты, бездушия, чистогана, писателями, исполненными доброй воли и желания помогать людям. А книги этих писателей – часть того самого больного мира, который так ненавидели и так презирали их авторы» 1.
Но как бы трагически подчас ни складывались творческие и человеческие судьбы этих «блудных детей буржуазии» (В. Ивашева подчеркивает, что емкая формула Горького «работает» и сегодня), объективно они, по словам исследовательницы, «наши потенциальные союзники в борьбе за человека и его мирную жизнь на земле» (стр. 30).
«Эпистолярные диалоги» – проблемное исследование. Центральная проблема книги – проблема романа «большой темы», или «straight novel», по определению английской критики, – произведений, в которых объемно, всесторонне исследуется современная писателю действительность, индивидуальные судьбы рассматриваются в тесной связи со значительными явлениями социального бытия. Наиболее отчетливо звучит эта тема в письмах Б. Дэвидсона, Д. Стюарта и Н. Льюиса. Одна из основных бед английского романа. 70-х – начала 80-х годов, по словам В. Ивашевой, была угадана Дэвидсоном еще в 1959 году: «Самое дурное в современном романе – это его отрыв от жизни, его служение рынку» (стр. 73). Дэвидсон, сочетающий вдумчивость ученого-историка и социальную зоркость художника-реалиста, подходит к литературе с позиций историзма, глубокого понимания общественной перспективы: «Я хотел бы увидеть литературу, которая была бы достаточно смела, достаточно хороша, достаточно значительна, чтобы отразить жизнь нашего общества в процессе его становления, а не в каком-то крошечном отрезке его существования» (стр. 106). Мысль о мельчании отечественной литературы, ее угодливом подлаживании к упрощающимся духовным запросам общества постоянно тревожит писателя. Художник-реалист, стоящий неизменно на демократических позициях, Дэвидсон так определяет смысл своей писательской деятельности: «…Чем старше я становлюсь, тем больше ощущаю, насколько «неангажированное» творчество безжизненно. Но «ангажированное» на что? Для меня, видимо, на активный гуманизм, то есть гуманизм в идеях и действиях» (стр. 105). Проблема романа «большой темы» неразрывно связана с его оценкой британскими критиками. Но «глубокий анализ вышедшей книги, объективная оценка ее эстетической и идейной ценности – редкое явление в этих статьях и заметках «по горячим следам» (стр. 69), – отмечает В. Ивашева. В критических исследованиях о «нежелательных» книгах или авторах используются различные приемы, острые углы сглаживаются, переставляются акценты, и в результате у читателя создается совсем другое, ложное впечатление о произведении; в иных случаях дается откровенно тенденциозная оценка значительного художественного явления; наконец, произведение острой социальной проблематики просто замалчивается. Все эти «методологические подходы» отчетливо выявлены В. Ивашевой при разговоре о книгах Д. Стюарта. Страницы, посвященные этому видному писателю передовых убеждений, хорошо известному в нашей стране, полны горечи: «Скупая похвала, звучащая как осуждение, в лучшем случае безразличие, – вот чем встретила британская критика лучшее из произведений Стюарта – его трилогию» (стр. 81). И далее: «Заговор молчания действовал против Стюарта и в Великобритании, и за океаном» (стр. 82).
Проникновение в современную литературу научной тематики, влияние на литературный процесс НТР – эти проблемы возникают в ходе анализа В. Ивашевой переписки с Ч. Сноу и К. Уилсоном. Но как бы ни были близки эти вопросы В. Ивашевой, написавшей известное исследование «На пороге XXI века. НТР и литература», все же в центре внимания автора в этих очерках прежде всего проблемы писательского творчества. Оценка Сноу собственных книг, книг его младших современников (С. Хилл, М. Дрэббл, Д. Фаулза), а также «великих викторианцев» – Ч. Диккенса, Э. Троллопа, чьим наследником он себя ощущал, – все это существенно обогащает наше представление об этом «классике британского реалистического романа второй половины XX века» (стр. 131). Но, пожалуй, не менее важен для понимания его облика рассказ В. Ивашевой о той роли, какую сыграл писатель в укреплении литературных связей между СССР и Великобританией. И вина не Сноу (об этом он сам писал2) в том, что это культурное сближение протекало так медленно и сложно…
Показательна для сегодняшней духовной атмосферы Великобритании судьба К. Уилсона, одного из немногих западных писателей, кто последовательно утверждает веру в неисчерпаемость духовных и интеллектуальных возможностей человека. «Я убежденный оптимист, – писал Уилсон в первом письме В. Ивашевой. – И мне даже кажется, что подобных мне нет среди современных западных интеллигентов» (стр. 237). Лучшие книги писателя, сама его личность, пишет исследовательница, – «замечательный контраст» безнадежности и бессилию, столь характерным для сегодняшней культурной жизни западного общества. Но в 70-е годы и в письмах Уилсона зазвучали совсем иные ноты: ухудшается материальное положение семьи, научные и философские исследования не покрывают расходов, все труднее становится сводить концы с концами… И все же глава, посвященная писателю, кончается оптимистически. «…Я верю, хочу верить в Колина Уилсона» (стр. 257), – пишет В. Ивашева.
«Человек может все!», «человек должен преодолеть в себе тупость и инерцию обывателя и дерзать», «человек должен непрерывно идти вперед» – вот основные принципы философии Уилсона. «В человеке живет темное и злое начало, и преодолеть его трудно», «убить в себе зверя человек может, лишь сделав над собой титаническое усилие, и то не всегда» – таковы основные принципы философии У. Голдинга, воплощенные в его книгах. Сам Голдинг, пишет В. Ивашева, не согласен с теми, кто называет его пессимистом. И вот исследовательница, чтобы раскрыть сущность творчества этого видного представителя английского философского романа, обращается, параллельно с разбором писем Голдинга и рассказом о встречах с ним, к произведениям писателя последних лет, к рассмотрению нравственного мира его книг. Как отметила Г. Белая, «методология анализа нравственного мира произведения при своей кажущейся простоте на самом деле требует от критика внимания к строению произведения на разных уровнях: на уровне сюжетно-композиционной структуры, на уровне дифференциации голосов героев и голоса автора… на уровне представлений автора об историческом характере современника и т. д.» 3. Точно и доказательно проводит В. Ивашева это многоаспектное исследование на материале романов «Зримая тьма» и «Ритуалы дальнего плавания» (данная глава, пожалуй, наиболее густо насыщена литературоведческими рассуждениями, которые придают дополнительную убедительность и основательность конечным выводам). И вот к чему приходит исследовательница: крупный художник слова Голдинг сегодня в споре о человеке – кардинальнейшей проблеме духовной жизни Запада – выбрал крайне пессимистическую позицию, и смысл его последних книг «можно суммировать, как принятие факта мрака и смерти» (стр. 203).
За двадцать лет, в течение которых шла переписка В. Ивашевой, многое изменилось. Ушли из жизни Д. Стюарт, Ч. Сноу, П.-Х. Джонсон, кто-то из прежних корреспондентов перестал отвечать на письма, что полностью соответствует их нынешней политической позиции (примечательно название главы об А. Силлитоу – «Утраченный друг»). Судьбы западных художников развиваются сложно, и невозможно однозначно оценить их, – это убедительно демонстрирует В. Ивашева на примере своих отношений с А. Мердок или Дж. Уэйном. И в каждой судьбе – та или иная грань современного положения английской литературы, положения кризисного, но не безысходного.
В. Ивашева сумела передать свой оптимизм, надежду на изменения к лучшему, а главное, сумела показать действенность прогрессивных тенденций в современной культуре Запада. «Эпистолярные диалоги» воспринимаются не просто как интересное литературоведческое исследование, но и как пример активного участия в установлении взаимопонимания между народами.