Стиль как художественная закономерность

А. Н. Соколов, Теория стиля, «Искусство», М. 1968, 223 стр.

В последнее время внимание нашей теории искусства все более привлекает проблема стиля. Это отрадное явление: стиль – одно из тех искусствоведческих понятий, которые позволяют наиболее глубоко проникнуть во внутреннюю суть художественного процесса. Но пока наши искусствоведы не достигли единства в понимании стиля, по-разному трактуются ими проблемы сущности, факторов, состава стиля, его соотношения с другими художественными категориями. Все это ставит на повестку дня вопрос о создании целостной концепции стиля, охватывающей все его стороны.

Поэтому представляется очень своевременным появление монографии А. Соколова, специально посвященной теоретическому исследованию стиля в искусстве. В книге рассматриваются главные вопросы теории стиля в их внутренней взаимосвязи. Автор дает краткую характеристику основных пониманий стиля, делает попытку раскрыть природу стиля как художественной категории, исследует его состав, средства изучения, связь с общественно-историческими условиями, анализирует причины возникновения стилей и формы их исторического развития. Как видим, проблематика книги довольно широка и затрагивает все важнейшие разделы теории стиля. Надо сразу сказать, что подобных работ о стиле у нас не было уже давно.

Исходным пунктом для рассуждений А. Соколова служат два положения. Во-первых, он разграничивает стиль как явление языка и стиль как явление искусства. Касаясь литературы, ученый пишет, что к ней приложимы оба понятия стиля, но литературный стиль – это прежде всего факт искусства и поэтому «не исчерпывается художественным языком, не сводится к речевому стилю, но охватывает все элементы формы литературного произведения» (стр. 195). Эта мысль, не являясь новой, тем не менее очень актуальна, ибо, как мне представляется, многие литературоведы до сих пор смешивают стилистический анализ произведения с его стилевым анализом, сводя изучение стиля к изучению одной его стороны – художественной речи (см., например, книгу А. Чичерина «Идеи и стиль», статьи о стиле Н. Драгомирецкой, Л. Киселевой, П. Палиевского, В. Сквозникова в третьем томе «Теории литературы»).

Во-вторых, А. Соколов отчетливо отделяет стиль от метода, видя здесь две разные, хотя и взаимодействующие, категории искусства. В этой связи он аргументированно полемизирует с распространенной у нас точкой зрения на стиль как на индивидуальное проявление метода (работы о стиле Н. Гея, В. Днепрова, Л. Тимофеева, А. Штамбока и др.). Мне кажется, что, подходя так к постановке проблемы стиля, автор стоит на правильном пути, ибо это дает ему возможность выделить стиль как самостоятельный предмет анализа.

Как же объясняется в книге смысл понятия «стиль»?

А. Соколов вслед за И. Беспаловым и М. Каганом осмысляет стиль через категорию закономерности¹, которая выступает у него как художественная закономерность: «Где нет художественного закона или закономерности – нет и стиля в собственном смысле слова. Наоборот, когда соотношение элементов художественного целого достигает такой степени единства, соответствия, внутренней необходимости.., что можно говорить о художественном законе этого соответствия… – перед нами стиль… Именно эту художественную закономерность мы и называем стилем» (стр. 34). В общем виде такое определение не вызывает сомнений, оно углубляет прежние толкования и, думается, точнее бытующих у нас дефиниций стиля как «единства основных идейно-художественных особенностей… обнаруживающегося на протяжении всей творческой работы писателя» ², «доминанты художественной формы» ³ и т. п. Однако в интерпретации А. Соколова это определение, на мой взгляд, не получило достаточно последовательного развития. Создается впечатление, что ученый не довел свою мысль до конца.

В самом деле. С одной стороны, автор называет стилем художественный закон соотношения элементов формы, когда все они становятся необходимыми в данном целом, с другой – он неоднократно говорит о художественном законе стиля (один раздел книги так и называется – «Закон стиля»). И остается непонятным, сам ли стиль является художественной закономерностью организации разных сторон формы в некоторое единство или же есть стиль как особая категория искусства и есть создающая его, лежащая в его основе художественная закономерность. А. Соколов чаще говорит о художественной закономерности стиля, то есть неосознанно, эмпирически разделяет эти понятия. Но тогда опять встает вопрос: а что же такое стиль?

Да и само понятие художественной закономерности стиля тоже не получило в монографии должного объяснения. Вот один пример. «Историки искусства, – пишет А. Соколов, – определили художественную закономерность стиля барокко в архитектуре: динамичность в построении архитектурных масс, использование сложных криволинейных форм, необыкновенная пышность как в архитектурном образе здания, так и в его декоре, патетика как эмоциональное содержание стиля, общее впечатление величественности и торжественности – таковы основные элементы барокко в архитектуре» (стр. 137 – 138).

Нетрудно заметить, что здесь в определении художественной закономерности стиля совмещены понятия: 1) принципы построения формы произведений, придающие им целостность и отличающие их от произведений другого стиля, 2) эмоциональное настроение, впечатление, которое производит форма, созданная на основе этих принципов. Конечно, эти явления взаимосвязаны, но они относятся к разным сторонам художественного акта: одно – к форме произведения, другое – к содержанию сознания личности, воспринимающей это произведение. Не проясняет сути дела и другое понятие, вводимое А. Соколовым, – понятие художественного смысла стиля, ибо оно тоже имеет двойственное значение: в одном месте ученый пишет о его идентичности понятию художественной закономерности стиля (см. стр. 38), а в другом говорит, что стилевая закономерность имеет определенный художественный смысл (см. стр. 137).

Таким образом, вопрос о природе стиля не получил в книге четкой теоретической разработки, а сам стиль – строгого понятийного определения. Произошло это, на мой взгляд, потому, что понятие закономерности, через которое А. Соколов вводит стиль, приложимо к стилю в двух отношениях, требующих своего различения. Во-первых, каждому стилю свойствен определенный закон организации всех элементов формы в систему выразительных средств, который и составляет его сущность. Во-вторых, мы можем говорить о художественной закономерности стиля вообще, то есть о том необходимом и обязательном условии, которое делает произведение искусства «стильным». Таким художественным законом стильности произведений искусства служит, на мой взгляд, единство идейно-эмоциональной выразительности всех сторон их формы. Подчиненность всех элементов формы единой задаче – выразить определенное идейно-эмоциональное осмысление жизни – и создает их внутреннюю согласованность, гармонию, завершенную систему, которую мы и называем стилем. Если же различные детали формы не согласуются в своей выразительности, то произведение не оставляет впечатления цельности, и мы характеризуем его как бесстильное. В этом плане стиль есть единство выразительности всей образной ткани произведения, проявляющееся в тех или иных конструктивных принципах ее созидания.

Некоторая нечеткость в теоретическом определении понятия «стиль» не помешала, однако, А. Соколову сказать немало ценного об остальных проблемах теории стиля. Особенно показателен в этом смысле раздел об исторических формах стиля. Утверждая, что стиль основывается на идейном содержании произведений и потому является категорией социально-исторической, автор считает основной формой существования стиля – стиль направления, а не «стиль эпохи» или «индивидуальный стиль». А. Соколов убедительно критикует концепции стиля, берущие в основу две последние категории, раскрывает диалектическое единство в стиле общего и индивидуального, а также роль творческой личности в создании стиля. Стиль возникает под действием идейных факторов, имеет идеологические предпосылки, а личность художника, воплощая стиль в творчестве, придает ему индивидуальный отпечаток. Так рождается многообразие стиля, его неповторимые вариации.

Отнесение стиля к направлению и дает А. Соколову возможность раскрыть его социально-историческую обусловленность, избегая вульгаризации связей искусства с общественной жизнью. Ученый рассматривает стиль как одно из слагаемых направления. Тем самым стиль становится элементом художественного процесса в его целом. Вспомним, что и «отец» искусствоведческого понятия стиля Винкельман видел в нем средство изучения истории искусства, а не истории художников. Но вместе с тем нельзя, по-моему, говорить только о стилях направлений, так как это противоречит самой художественной практике. Направления – сравнительно поздний продукт развития искусства. Первое художественное направление – французский классицизм – возникло лишь в XVII веке. До этого времени искусство не знало направлений, а стили существовали и в античном и в древнеегипетском искусстве. Этим я хочу сказать, что вопрос об объеме стиля должен, очевидно, решаться по-своему, применительно к каждому большому периоду искусства.

Но и мысль о том, что в искусстве нового времени стиль связан с направлением, тоже, как мне представляется, нуждается в конкретизации и уточнении. Трудно согласиться, например, с тем, что у таких представителей романтического направления в русской литературе, как Батюшков и Лермонтов, Жуковский и Рылеев, Кюхельбекер и Марлинский, был один стиль, Может быть, исторически вернее будет говорить о стилях течений, то есть творчества группы художников, близких в своем идеологическом отношение к жизни. Ясно здесь только одно – » проблема объема стиля еще нуждается в особом анализе, а относить стиль следует к какой-то исторической «единице» искусства, как это и делает А. Соколов.

Одно из достоинств книги А. Соколова – выяснение того нового, что внесла в стилевое развитие искусства художественная практика социалистического реализма. Автор защищаем мысль, что в социалистическом реализме впервые становится возможным многообразие стилей (а не только стиля), возникающее на общей идейно-художественной основе (см. стр. 170). В то же время А. Соколов очень логично показывает, что метод социалистического реализма мирится не со всяким стилем, что он не уживается с модернистскими формами.

Интересна и высказываемая автором гипотеза о возможности большого стиля социалистического реализма (см. стр. 174).

Представляется также весьма полезным проводимое А. Соколовым разграничение понятий «элемент художественной структуры» и «носитель стиля» (хотя последний термин кажется мне не совсем удачным).

А. Соколов, на мой взгляд, справедливо указывает, что стиль включает в себя не все элементы художественного произведения, как думают многие наши ученые (Б. Виппер, И. Маца, В. Жирмунский, Л. Тимофеев и др.), а лишь те, которые образуют форму последнего. Именно они-то и являются «носителями стиля». Но вот с предложенным А. Соколовым составом «носителей стиля» согласиться трудно. К ним он относит внешнюю форму произведений искусства, или их «язык», композицию, а также родовую и жанровую формы.

Включение в стиль композиции и внешней формы сомнений не вызывает, но остается непонятным, почему среди «носителей стиля» отсутствует основная сторона формы искусства – отбираемые художником детали, подробности воспроизводимой действительности, в которых прежде всего и выражается содержание произведения. Ведь именно принципы детализации и определяют особенности стиля того или иного художника. Так, для стиля Достоевского характерно, что ведущую роль в обрисовке его героев играют психологические детали, подобранные по принципу исключительности и внутренней контрастности. Эта сторона формы его произведений обусловливает своеобразие и других ее компонентов: сюжетики, композиции, художественной речи.

Сложнее вопрос об отношении к стилю родовых и жанровых форм. Можно, очевидно, говорить о том, как тот или иной стиль видоизменяет родовую и жанровую формы, как проявляется в них, ибо они суть нечто устойчивое, общее для произведений разных стилей, но одного рода или жанра. Родовая и жанровая формы лишь модифицируются в разных стилях, но вряд ли можно включать их в число «носителей стиля».

В особое положение ставит А. Соколов художественный метод. Он различает в нем две стороны: 1) отображение, 2) изображение и выражение. Вторая рассматривается им в числе «носителей стиля». Но вряд ли правомерно включать изображение и выражение – основные функции художественной формы – в объем понятия «метод»; отсюда и зачисление метода в разряд «носителей стиля» представляется спорным.

Одной из самых обсуждаемых в науке об искусстве является проблема «факторов стиля», то есть тех сил, которые обусловливают возникновение и изменение стилей. Буржуазное литературоведение «выводило» стиль из материала произведения, из «художественной воли» эпохи, из расовых особенностей и т. д. А. Соколов, естественно, подходит к вопросу с позиций марксистской эстетики. Он различает две группы факторов, влияющих на стиль: общественно-исторические, коренящиеся в условиях социальной жизни, и непосредственные, лежащие внутри самого искусства. Первая группа факторов действует на стиль косвенно, через вторую. Конкретизируя общее положение, что стиль есть выражение содержания, А. Соколов строит такой ряд непосредственных стилеобразующих факторов; основной – идейное содержание, затем следуют образное содержание (под которым понимается тематика произведений), метод, родовое и жанровое содержание. Думается, что ученый верно указывает те реальные стороны искусства, которые влияют на стиль. И все же эта система факторов стиля требует некоторых коррективов. Во-первых, в ней не выделены те стороны содержания, которые создают стиль, и те, которые его модифицируют, видоизменяют; во-вторых, идейное содержание искусства – явление сложное и удельный вес разных его граней в стилеобразовании различен, о чем тоже нужно сказать. В-третьих, А. Соколов считает, что перечисленные им факторы стиля образуют некоторую «равнодействующую» различных сил; это противоречит его начальному тезису, что среди влияющих на стиль факторов есть решающие, главные. Несомненно, что на стиль действует все богатство содержания, но вряд ли одинаково влияние разных сторон последнего. Ведущая роль, конечно, должна отводиться художественной проблематике. В число стилеопределяющих моментов надо ввести, наверное, и пафос произведения.

Я остановился лишь на узловых пунктах концепции стиля, развиваемой А. Соколовым. Тематика книги гораздо богаче. Появление такого серьезного исследования одной из самых трудных теоретических проблем художественного творчества нельзя не приветствовать. Книга А. Соколова расширяет наше представление о стиле, дает много конкретных знаний о нем. Критические же замечания, с которыми ознакомился читатель, в большинстве своем вызваны как раз сложностью и дискуссионностью ряда вопросов теории стиля. Нет нужды говорить, что по этой же причине ни сами упомянутые замечания, ни некоторые мои позитивные соображения отнюдь не притязают на какую-либо категоричность.

г. Ростов-на-Дону

1. См. И. Беспалов, Стиль как закономерность (Методическое введение в литературный анализ), «Литература и марксизм», 1929, N 3; М. С. Каган, Лекции по марксистско-ленинской эстетике, ч. II. Диалектика искусства, Ивд. ЛГУ, 1964.[↩]
2. Л. И. Тимофеев, Основы теории литературы, изд. 3-е, исправленное, «Просвещение», М. 1966, стр. 392 – 393.[↩]
3. Я. Е. Эльсберг, Индивидуальные стили и вопросы их историко-теоретического изучения, в кн. «Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Стиль. Произведение. Литературное развитие», «Наука», М. 1965, стр. 35.[↩]