«Сталинские соколы» (Анализ мифа 30-х годов)

1. ИНСТИТУТ ГЕРОЕВ

Советская культура дала несколько образчиков героического, столь любимый Горьким герой труда – лишь один из них. Техника создания героев» особенно отчетливо прослеживается на примере «сталинских соколов» – летчиков 30-х годов. Начало мифу о летчиках положила газетная кампания, поднятая вокруг спасения экспедиции «Челюскина» весной 1934 года. Затертый льдами корабль «Челюскин» пошел ко дну, и участников экспедиции стали самолетами вывозить на материк из лагеря, разбитого на дрейфующей льдине. В апреле того же года летчикам Ляпидевскому, Леваневскому, Молокову, Каманину, Слепневу, Водопьянову и Доронину было присвоено – для этой цели тогда установленное – звание Героя Советского Союза.

Событие это, с невиданным пафосом воспетое средствами массовой информации, открывало первую страницу героического периода советской авиации, завершившегося гибелью знаменитого Валерия Чкалова в 1938 году. В июне 1936 года Чкалов, Байдуков и Беляков на сконструированном А. Н. Туполевым легендарном «АНТ-25» совершили беспосадочный перелет от Москвы до Амура через Северный Ледовитый океан и Камчатку, за что и были удостоены упомянутого высокого звания. В июне следующего года этот же экипаж совершил беспосадочный перелет Москва – Северный полюс – Ванкувер (США).

В числе выдающихся достижений летчиков 30-х годов и завершение в августе 1936 года перелета над Северным Ледовитым океаном в направлении восток – запад от Берингова пролива до Белого моря, и открытие в сентябре того же года летчиками Леваневским и Левченко воздушной трассы Москва – Лос-Анджелес длиною 19 тысяч км.

В мае 1937 года экипаж Водопьянова, приземлившись на Северном полюсе, высадил на льдину исследователей, руководимых Иваном Папаниным; после девятимесячного дрейфа полярники были доставлены на материк судами «Таймыр» и «Мурман».

В июле 1937 года пилоты Громов, Юмашев и Данилин совершили без посадки перелет Москва – Калифорния через Северный полюс, пролетев 10 тысяч км. В июне 1938-го Коккинаки и Бряндинский пролетели трассу Москва – Хабаровск – Владивосток протяженностью 6 тысяч км за 24 часа без промежуточной посадки.

И вторая половина того же года была героическим временем для советской авиации. В начале июля Полина Осипенко и Вера Ломако за десять часов пролетели на гидросамолете 2 416 км от Севастополя до Архангельска, а в октябре Валентина Гризодубова, Полина Осипенко и Марина Раскова, вылетев из Москвы на гидросамолете «Родина», совершили рискованную посадку в амурских болотах.

Авария при испытательном полете 15 декабря 1938 года, когда погиб Валерий Чкалов, и объявленный по этому поводу траур в Москве поставили точку в летописи героических деяний советских летчиков 30-х годов. Для понимания того, какое значение средствами массовой информации придавалось этим достижениям, конечно же, недостаточно их простого перечисления. Советские газеты, прославляя летчиков, не жалели возвышенных эпитетов. Так, зачастую «Правда» несколько дней подряд посвящала триумфу летчиков первые три-четыре волосы. Причем отнюдь не репортажами журналистов были заполнены газетные столбцы. То, что проводилось в широчайшем масштабе, можно назвать мифотворчеством, управляемым сверху, коллективным мифотворчеством.

Использовались все средства публицистики: задающие тон передовицы, радио- и телеграммы летчикам от правительства и правительству от летчиков, правительственные постановления, репортажи, интервью, сообщения о встречах героев в различных городах Советского Союза, поздравления от коллективов и общественных деятелей, письма в газету родственников героев, подробнейшие их жизнеописания и высказывания о них других летчиков, наскоро сплетенные хвалебные вирши по поводу очередного героического свершения, приветственные речи политиков и речи самих героев, полные сыновьей преданности народу, и фотографии, множество фотографий достославных героев.

А каким языком все это говорилось и писалось?! Пустопорожние слова, шаблонные обороты. Чем больше читаешь описаний подвигов, тем больше убеждаешься: писалось по единому шаблону, отрывок из одного текста можно заменить соответствующим абзацем из другого, и никто даже не заподозрит подмены.

Миф о летчиках 30-х годов – порождение советского образа мыслей, в нем – характернейшие черты мышления времен сталинизма. Для исследования мифа обратимся к материалам, опубликованным в газетах: в «Правде» – партийном органе, «Известиях» – органе правительственном и «Литературной газете» – органе Союза писателей. Особое внимание уделим элементам символики, меньше – пропагандистско-идеологической направленности материалов, достаточно прозрачной. И достаточно значимой – для пропаганды авиационных рекордов, поскольку тогда развернулось острое соперничество в этой области с США, Германией и Италией, для пропаганды технических возможностей сравнительно молодой советской авиации, для психологической подготовки военных кадров, призванных отразить агрессию.

Как уже упоминалось, звание Героя Советского Союза было учреждено в 1934 году и присвоено летчикам, участвовавшим в спасении экспедиции «Челюскина». Тем самым было положено начало государственному подходу к созданию института героев. В 1935 году началось стахановское движение, участники которого чествовались как «герои труда» и «новые люди». Звание Герой Труда было учреждено еще в 1927-м, а в 1938-м – заменено званием Герой Социалистического Труда.

Газетчики понимали: героизм, управляемый государством, – явление новое. По поводу торжественной встречи полярного летчика Молокова 20 сентября 1936 года «Известия» писали: «Слово герой стало у нас государственным понятием, оформленным законом. Герой – это звание, присвоенное законом. Носитель звания героя – это человек необычайной славы». На следующий год в той же газете были напечатаны стихи; «Богатыри! Вы чудеса и подвиг, как параграф, Вписали в Конституцию страны».

Звание Героя давало ряд привилегий. Так, за перелет Москва – Амур через Северный Ледовитый океан летчики получили очень большое вознаграждение: Чкалов – 30, а Байдуков и Беляков по 20 тысяч рублей. Нетрудно представить, во что, раньше или позже, должны были превратить статус героя подобные материальные поощрения. Геройство, обретя иной смысл, выродилось бы.

В Советском Союзе с его государственным подходом к героизму извращенно, на бюрократический лад реализовался замысел Карлейля о «героархии». Тероархия» – это такая общественная иерархия, где основной критерий оценки личности – способность к героизму. Но если у Карлейля существовало понятие аристократизма, то в сталинской «героархии» героизм был объявлен массовым, общедоступным явлением. Народ считался неисчерпаемым источником героического. Советские герои, как было заявлено, не обожествлялись, подобно египетским или римским властителям, подобно фашистским фюрерам. Более того, в Декрете об учреждении звания Героя Советского Союза содержался призыв: всем равняться на героев.

2. ГЕРОИЧЕСКИЕ СЫНЫ БОЛЬШОЙ СЕМЬИ

Как отмечала в своем исследовании «Советский роман» Катарина Кларк, отношение советских героев к высокопоставленным партийным и государственным деятелям строилось по семейной модели – как отношение сыновей к отцам, и самым главным «отцом» был, конечно, Сталин¹. Политико-идеологическая Большая Семья была поставлена над естественнобиологическими Малыми Семьями. В этой связи вспоминается Павлик Морозов, разоблачивший отца-кулака и после насильственной смерти возведенный в ранг мученика коллективизации.

Что же касается мифа о летчиках, то здесь фигура Сталина, с одной стороны, наделена чертами, придающими ей величие: перед нами гениальный, мудрый вождь и учитель, а с другой – в ней подчеркивались такие человеческие качества, как сердечность и простота, качества, предполагающие обращение «любимый» и «родной». Так рождался образ, в котором воедино сливались черты «отца и учителя». Образ, столь знакомый по сталинским портретам, – с мудрой, понимающей улыбкой.

Какие бы героические дела ни совершали летчики, «вдохновителем», «руководителем» и «организатором побед» неизменно выступает Сталин. С одной стороны, он дает ценные указания, советы, ставит задачи и намечает маршруты (знаменитые «сталинские маршруты»), с другой – с неустанным вниманием следит за героическими свершениями своих сыновей, неизменно проявляя при этом великую заботу, воплощая собой отеческую любовь. Как писала Катарина Кларк, «отец» Сталин должен быть воплощением «сознательности», а его героическим «сыновьям» полагалось проявлять некоторую «стихийность», некоторую незрелость, безрассудство и страсть к приключениям. И лишь благодаря «отеческой» науке они постепенно избавляются от своих недостатков. Безрассудная храбрость и некоторый индивидуализм изначально присущи, например, летчику Байдукову. Но лихачество приводит к аварии, и летчик начинает иначе, чем прежде, относиться к дисциплине. Однако особо укрепила его в стремлении изменить поведение встреча со Сталиным, о которой «с теплотой» он вспоминает в своем дневнике. И позже, после успешного завершения опасной посадки, Сталин, считавший, по утверждению Байдукова, что самый драгоценный капитал – это люди, расспрашивал его озабоченно: достаточно ли надежной была техника².

И для Чкалова встреча со Сталиным, которого он называл «отцом», стала поворотной вехой в жизни. По воспоминаниям летчика, сталинская фраза: «Ваши жизни дороже для нас любой машины» – наполнила его существование новым, радостным смыслом. В начале летной карьеры Чкалов отличался «необузданной силушкой», толкавшей его к «безрассудству и удали». Со временем он обуздал свои стихийные порывы³.

В мифе о советских летчиках с его идеей Большой Семьи летчики – сыновья не только Сталина, великого «отца», но и – это особенно подчеркивается с середины 30-х годов – «матери». Средоточием матфинского начала выступают родина, страна, родная земля, Москва – все женского рода. «Как нежная мать, – говорится в передовице «Правды», – следила страна за полетом своих сынов, радовалась успехам летчиков и с нетерпением ждала от них сведений… Миллионы невидимых нитей связывали Чкалова, Байдукова, Белякова со всем советским народом, и эта связь помогла им одержать победу. Как бензин питает мотор самолета, так сердца летчиков питались той чудесной силой, которую слала им родина-мать» ⁴. А двумя днями позже пишется о том, что нежная мать прижала к груди своих великих сынов⁵. На месте родины иногда выступает «родная Москва», которая своих сынов «по-матерински трогательно и заботливо снарядила… в далекий путь… следила за ними на всем протяжении… долгого ледового путешествия» ⁶.

Вот и стала Большая Семья полной – «отец» Сталин, его героические «сыны» и присоединившаяся к ним «мать» – родина, страна, земля и т. п. ⁷. Прилагательные, постоянно сопутствующие слову «сыновья», неизменно указывают на связь этих «сыновей» с «отцом»: «гордые сталинские соколы», «сталинские орлы», «сталинские питомцы и воспитанники», «люди сталинской выучки» и «сталинской закалки». В «сталинских соколах» есть что-то от образов раннего Горького. Как показал С. Балухатый, художественные образы Горького – Сокол, Буревестник – вросли в «эпоху с совершенно иным социальным содержанием» и придали героическому фольклору сталинского времени политическую окраску⁸.

Летчики – «сыновья» не только Сталина, но и родины, и народа. «Отец» – строг, «мать» – нежна, и это создает атмосферу Большой Семьи. Отцовское начало олицетворяет не только Сталин, но и его верные соратники – Молотов, Каганович, Ворошилов и другие; в какой-то – но в очень малой – степени в роли «отца» выступает и партия, но партия – скорее объект, чем субъект и существенной роли в мифе не играет. И если «отец» занят воспитанием, закалкой «сыновей», то «мать», иными словами родина, страна, земля или Москва, дает им те ценности, которые может дать Семья Малая, то, что лежит в сфере эмоциональной, биологической.

На материнско-женской стороне выступает и народ, несмотря на то, что слово это мужского рода. Интересно в этом отношении высказывание Сталина, в котором он сравнивает партию с античным героем Антеем.

1. См.: K. Clark, The Soviet Novel, Chicago, London, 1981, p. 114 – 135.[↩]
2. См.: «Записки Георгия Байдукова». – «Литературная газета», 26 июня 1937 года.[↩]
3. См.: С. Нагорный, Герой. – «Литературная газета», 15 декабря 1938 года.[↩]
4. »По сталинскому маршруту». – «Правда», 25 июля 1936 года. [↩]
5. См.: «Привет отважным!» – «Правда», 27 июля 1937 года.[↩]
6. »Здравствуй, Москва!» – «Правда», 17 марта 1938 года. [↩]
7. См.: Л. В. Поляков, История без истории. Опыт предсказания прошлого. – В сб.: Тоталитаризм как исторический феномен», М., 1989, с. 379. Автор объясняет возникновение мифа о Большой Семье патриархально-распределительным способом производства в сталинское время, направленным на простое воспроизводство,[↩]
8. См.: «М. Горький. Материалы и исследования», т. 3, М. – Л., 1941, с. 266 – 273.[↩]