Среди журналов и газет

ЧЕЛОВЕК ИЩЕТ ИСТИНУ – так называется опубликованное на страницах «Сибирских огней» (1986, N 11) воспоминание П. Ребрина, в котором он рассказывает о встрече с Федором Абрамовым. Ребрин посетил писателя в ленинградской квартире, где между ними завязалась длительная беседа. Вот как он об этом рассказывает:

«Квартира Абрамовых на Васильевском острове, – пишет Ребрин, – несколько мрачновата, второй этаж, свету уличного мало, да еще длинный темный коридор. Хозяин открывает дверь, и я оказываюсь в… этнографическом музее. Если бы не просторный письменный стол в углу и кресла возле него, то и сомнений не было бы – музей. Расположившись как-то разновысоко, комнату заполнили берестяные туеса, пестерьки, словно бы слегка позеленевшие от времени медные кубки, ее величество братыня – великолепной формы сосуд для пития о двух ручках, да не одна, а несколько разных размеров и форм, и еще и еще что-то из древнего крестьянского обихода. И иконы. Много икон…

– Это все подарки друзей, знакомых, – услышал я его голос за спиной. – Кое-что от матери, из нашего дома.

– Чем вы объясните сегодняшний интерес к русской старине, к иконам? – спросил я. – Для многих это просто мода…

– Я думаю, что для многих это нечто гораздо более важное, чем мода».

По мнению писателя, «интерес к иконам у многих связан с интересом к нашему глубокому прошлому. Сегодняшние люди хотят чувствовать свой корень. Вспомните лики Рублева, – говорит он. – Какая сила чувства! Сейчас по Нечерноземью, продолжал он, паломничает масса художников. Немало интересных работ, но пишут ли они главное?..

– Нам надо давно отделить религию от христианства, – продолжал он. – Для народа духовными вождями в древней Руси были не попы, не церковь, а праведники. Протопоп Аввакум, Сергей Радонежский являли пример глубоко нравственной жизни, были врагами официальной церкви.

К сожалению, мало кто знает, что история русской церкви есть история жестокой борьбы.

И дальше Федор Александрович сказал, что бесценный дар русского человека – уменье внутренним сосредоточением возвышаться над тяжестью внешних нужд и быть стойким. Именно это качество и помогло нам осилить врагов в войне».

Далее разговор зашел об ответственности писателя за правду.

«Уходят, уходят от ответственности за жизнь иные братья писатели. Мне кажется, что кое-кто заблудился в поисках правды. А ведь не кто другой, как писатель, ответствен за правду… – говорит Абрамов. – Как доходит дело до оценки, характеристики сил, которые мешают человеку быть свободным, самостоятельным, так начинается уход от правды! Иные мастера прозы почему-то ищут эти силы только в самой деревне, в самом народе. Есть хороший человек, и есть плохой. Плохих, в представлении иных, как правило, гораздо больше, хорошие страдают от них. И за этот круг отношений анализ не идет, за деревенскую околицу писатель не высовывается. Особенно бросается в глаза несмелость крупных талантов, потому что с них спросу больше».

Литература упустила очень важное в понимании того, что происходит в жизни, упустила потому, что многие писатели избегают такого анализа. Но почему избегают?

«Мне кажется, что это тянется издалека, – ответил Федор Александрович. – Послевоенная разруха, экономические трудности, влияние культа личности, волевые методы руководства, субъективистский подход к делам, проникновение административного духа во все поры колхозной жизни – вот такова была обстановка… Ситуации создавались сложнейшие, и это накладывало отпечаток на характеры. Правда подчас оказывалась запрятанной в многослойные одежды и была трудна для понимания, а кое для кого была нежелательной. Одни не могли ее распознать, другие сторонились. Сторонились из боязни ступить куда-нибудь не туда, выйти из состояния душевного равновесия.

Писать о человеке, который стоит в центре борьбы, куда сложнее и ответственней, потому что нужно обнажать существенные противоречия общества, скажем, такие, как волевые методы руководства, и неизбежен выход за околицу. А если пишешь «тихого» человека, можно ограничиться локальными рамками».

«Человек чувствует себя человеком, когда он может повлиять на что-то. Если же он лишен этого, если же за крестьянина решается, как ему пахать и сеять, и если он сознает, что подчас делает пустую, бесполезную работу, а все-таки делает, то в нем зарождается безразличие, равнодушие ко всему, душа его опустошается… Надо ставить человека в положение хозяина своего колхоза, совхоза, земли, на которой он трудится.