№7, 1987/Обзоры и рецензии

Формирование общероссийской литературной общности

Р. Ф. Юсуфов, Общность литературного развития народов СССР в дооктябрьский период, М., «Наука», 1985, 266 с.

«Литературоведение стоит перед проблемой научного обоснования понятия об общероссийском литературном процессе», – пишет Р. Юсуфов во вступлении к своей монографии «Общность литературного развития народов СССР в дооктябрьский пери, од». Мысль о формировании единого литературного процесса в многонациональной России уже неоднократно высказывалась советскими литературоведами, однако в рецензируемой книге она впервые получает столь широкое обоснование на основе конкретного сравнительного анализа материала ряда литератур народов СССР и литературных регионов.

Мы привычно и широко пользуемся понятием «многонациональная советская литература» и справедливо подчеркиваем, что такое единство литератур – новое явление, возможное лишь в условиях социалистического государства. Однако многие исследования последних лет свидетельствуют, что основы этого единства закладывались задолго до Октября, что оно имеет корни, уходящие в историю культурной жизни всех советских народов. Труд Р. Юсуфова основывается на достижениях советского многонационального литературоведения, которое накопило огромное количество фактического материала о взаимосвязях литератур народов России. Рецензируемой книге предшествовало также большое число теоретических работ по сравнительному литературоведению, выявивших многие закономерности существования и развития национальных литератур в системе интернациональной общности. Нужно особо отметить вклад И. Неупокоевой, которая в своем исследовании «История всемирной литературы. Проблемы системного и сравнительного анализа» (1976) теоретически обосновала необходимость изучения межлитературных отношений на уровне региональных и зональных историко-культурных и литературных систем.

Монография Р. Юсуфова – теоретическое исследование образования региональной общности литератур народов России, завершившегося в конце XIX – начале XX века формированием общности прогрессивно-демократических литератур, – предшествует созданию большого обобщающего труда «История литературы народов СССР», который готовит ИМЛИ совместно с учеными национальных республик. Таким образом, рецензируемая книга в какой-то мере предопределяет методологическую основу будущего коллективного труда, так как автор является одним из его научных руководителей.

Основное внимание Р. Юсуфова сосредоточено на эстетико-философских вопросах. Опираясь на многие исследования философов, историков, литературоведов, представителей других гуманитарных наук, он приходит к выводу, что общероссийский литературный процесс формировался с конца XVIII века (на базе идей русского Просвещения) до начала XX и главную роль в нем играло освободительное движение России, которое на всех трех этапах своего развития сближало народы в их революционной борьбе против социального гнета.

Доминантой общероссийского литературного процесса, основным объединяющим фактором Р. Юсуфов считает решающее влияние русской классической литературы на другие литературы России, так как именно русская классика аккумулировала духовный потенциал освободительного движения и выражала его в образной, наиболее доступной форме. В условиях царского самодержавия через произведения прогрессивных русских писателей до народных масс доходили передовые исторические, философские, социальные идеи. Много места автор уделяет тем новаторским чертам русской литературы, которые обусловили ее мировое значение и способствовали развитию национальных культур России. Он подчеркивает роль в воспитании социально активной личности положительного героя лучших произведений русских писателей – героя, способного решать задачи, выдвигаемые на каждом историческом этапе развития общества. Несомненно, эта активная позиция русской литературы была жизненно важной для народов России, их культуры, особенно для тех народов, которые в рассматриваемый период, находясь на различных ступенях социально-экономического и культурного развития, переживали процесс ускоренного становления национальной культуры, литературы. Это подтверждается и фактами истории латышской литературы (наиболее близкой автору данной рецензии). Уже с 50-х годов XIX века, когда началось развитие латышской национальной литературы, обращение к русской классике было связано с тем, что Латвия входила в состав России, что многие деятели латышской культуры жили и получили образование в Москве, Петербурге. Но здесь существенна прежде всего мощь духовного потенциала, высокий уровень идейно-эстетических ценностей русской культуры. Латышские писатели чрезвычайно высоко ценили гуманизм и демократизм русской литературы.

Весьма характерна позиция латышских прогрессивных писателей и критиков в период 90-х годов XIX – начала XX века, когда вырабатывались и определялись основные черты латышского реализма, когда в многочисленных дискуссиях и спорах обсуждались дальнейшие пути развития национальной литературы. Латышская критика, сравнивая особенности русского и западного реализма, в частности сопоставляя достижения русской классической литературы с вкладом французских писателей, чаще всего с творчеством Эмиля Золя, отдает предпочтение русскому реализму как более полному и последовательному выразителю передовых идей эпохи.

Для латышской, как и многих других литератур, весьма существенной была также теснейшая связь русской литературы с передовой общественной мыслью, борьбой народа, стремление русских писателей понять и показать взаимосвязь жизни отдельного человека и общества в целом. Больные вопросы русской действительности «кто виноват?», «что делать?» находили отклик в размышлениях и художественных произведениях писателей, которым была близка судьба народа, особенно тех из них, кто был тесно связан с революционной борьбой народа, с пролетариатом.

Одним из наиболее притягательных качеств русской литературы для других национальностей, населявших царскую Россию, Р. Юсуфов считает ее глубинную связь с основным слоем населения – крестьянством. Автор говорит о созданном русскими художниками социальном эпосе крестьянской жизни – здесь и пушкинская «История села Горюхина», и «Записки охотника» Тургенева, и «Мужики» Чехова. Эта мысль также может быть спроецирована на восприятие русской литературы в Прибалтике, где основным населением в XIX веке было крестьянство.

Р. Юсуфов последовательно стремится обосновать роль русской литературы, ее пафоса, ее идей и образов в подготовке общественного сознания многонационального населения России к восприятию передовых освободительных идей времени и, в конечном счете, к освоению идеалов научного коммунизма.

Выводы Р. Юсуфова главным образом основываются на анализе фактов истории литератур народов Поволжья, Урала и Северного Кавказа. Несмотря на то, что эти литературы образуют три больших и отличных друг от друга культурных ареала, автор акцентирует общие закономерности, типологию. Он пишет: «Но давайте поставим эти литературы рядом. Давайте рассмотрим их в соотношении друг с другом и во взаимодействии с общероссийским общественным и литературным процессом… Мы обнаружим поразительное сходство в самом типе духовного развития народов, заметим общие черты в истории их общественной и литературной мысли. Увидим, что втянутые в сферу воздействия политической и идейной жизни России XVIII – начала XX в словесные культуры докапиталистических эпох развивались сходными путями. Они проходили как бы одни и те же «стадии» развития философского и поэтического сознания» (стр. 152). Это положение Р. Юсуфов подтверждает широким сравнительным анализом литературного материала.

Общие закономерности Р. Юсуфов выявляет и в масштабе всей многонациональной царской России, акцентируя особую роль русской классики в типологии развития литератур различных народов. Отдельные главы книги посвящены проблеме усвоения социально-философских идей творчества Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Л. Толстого, Чехова другими национальными культурами. Жаль, что в этом ряду отсутствует Гоголь, оказавший огромное влияние на развитие реализма не только во многих литературах России, но и за ее пределами. Это, очевидно, связано с тем, что размышления и выводы Р. Юсуфова основаны главным образом на фактах развития национальных литератур докапиталистической эпохи и охватывают главным образом творчество писателей, представляющих национальный романтизм.

Первой и самой значительной фигурой в образовании общероссийской общности Р. Юсуфов справедливо считает Пушкина. Несмотря на то, что поэзию Пушкина народы царской России узнавали и осваивали с очень большой временной амплитудой, в зависимости от стадии национального развития, все они приближались к русской культуре через Пушкина. Поэзия Пушкина, намного опередившая свое время, «способствовала конкретно-социальной постановке великой гуманистической задачи эпохи – духовного раскрепощения человека» (стр. 95). Р. Юсуфов подчеркивает значение пушкинского идеала гармоничной человеческой личности пушкинских открытий в сфере социально-политической, исторической, философской и этико-гуманистической мысли.

Этот процесс несомненно просматривается в зеркале национальных литератур. Однако преувеличенным, представляется вывод автора о том, что все эти качества пушкинского гения «составили идейный базис и: эстетический; фундамент развития культурного самосознания народов нашей страши» (стр. 92) Очевидно все же, что идейный базис, и эстетический фундамент культуры каждого народа не привносятся извне, что даже самое сильное и прогрессивное влияние только тогда плодотворно, когда совпадает с основами, заложенными в самой национальной культуре.

Большое значение имел пушкинский историзм, его мысль о решающем значении народа в судьбе нации и государства. Р. Юсуфов показывает, что понимание и сочувственный отголосок социально-исторические открытия Пушкина находили главным, образом на втором этапе освободительного движения, на уровне революционно-демократической философии. На Украине, например, эти отголоски наиболее полно проявляются в творчестве Т. Шевченко, М. Вовчок, И. Франко, Л. Украинки. Этот вывод Р. Юсуфова согласуется и с литературными процессами Прибалтийских республик.

Например, освоение социально-философских, исторических идей Пушкина в Латвии связано с 90-ми годами прошлого столетия, хотя латышская литература воспринимала пушкинское наследие с самого начала своего существования, с середины XIX века. Но только Райнис, который перевел «Бориса Годунова» и в 1898 году написал статью о Пушкине, смог в полной мере оценить пушкинскую мысль о народе как главной движущей силе истории.

Р. Юсуфов восприятие Пушкина (как и, других русских классиков) иноязычными культурами связывает с определенными этапами социально-исторического развития, однако при этом упускает другую сторону – степень художественной зрелости воспринимающей литературы. Вне внимания автора остается вопрос о личностях национальных писателей, о зависимости уровня восприятия от масштаба таланта, от тех задач, которые решает художник в своей литературе. Ведь названные украинские классики, Я. Райнис оказались способны к наиболее глубокому восприятию и освоению творчества Пушкина (как и других классиков, о которых шла речь) именно потому, что они, наиболее крупные, яркие таланты, смогли в своем искусстве не просто откликнуться на влияние, но аккумулировать воспринятый импульс и через свое творчество сделать его достоянием своего народа.

Восприятие русского влияния в других национальных культурах России Р. Юсуфов показывает как непрерывный процесс, как мощный объединяющий фактор, благодаря которому на рубеже XIX – XX веков в России сформировалась общность демократических литератур, предшествовавшая и подготовившая советскую многонациональную литературу. Это главный теоретический вывод автора, и по сути, это первая работа, где дооктябрьское развитие культур народов СССР рассмотрено с таких позиций. В этом большая заслуга автора.

Однако книга Р. Юсуфова наводит и на некоторые критические размышления, которые не позволяют безоговорочно принять концепцию автора. Получается, что в общественной жизни народов Урала, Поволжья, Северного Кавказа русская литература была почти единственным источником прогрессивных и революционных идей. Однако если даже учесть, что Р. Юсуфов ограничивает свою задачу, не характеризуя такие само собой разумеющиеся предпосылки, как исторические факты жизни народа, то нельзя не заметить, что вряд ли возможна была такая замкнутость иноязычных литератур только на русской социально-исторической и философской мысли. Когда Р. Юсуфов утверждает, что идеи научного коммунизма приходили к народам чуть ли не исключительно через русскую литературу, то это никак не согласуется с историческими фактами. Народы Прибалтики, Закавказья, Украины знакомились с идеями марксизма не только через русские источники, но и черпали их в сочинениях западноевропейских марксистов, зачастую раньше, чем эти источники переводились на русский язык. Не случайно уже в 90-е годы прошлого и в начале нынешнего века серьезные позиции в литературах Украины, Латвии, Армении завоевала марксистская критика, во многом направлявшая процесс развития революционной и демократической литературы. Эта критика широко опиралась на всю прогрессивную мировую литературу, а не только русскую.

Стремясь обосновать свою концепцию, Р. Юсуфов во многих случаях (особенно это относится к последним главам монографии, где он уже не ограничивается несколькими регионами, а оперирует всем многонациональным материалом) подчиняет ей живой литературный процесс, унифицирует его многообразные проявления. Исходя из особенностей – развития таких литератур, которые соприкасаются с русской классикой еще на стадии дописьменной литературы, автор пытается моделировать весь процесс досоветского развития многонациональной литературы России и неизбежно приходит к известному схематизму. Обоснованно акцентируя огромную роль русской литературы, он рассматривает ее влияние изолированно от других литературных контактов, возводит в некий абсолют. К сожалению, автор очень мало внимания уделил тем литературам, у которых исторически сложились широкие и разнообразные связи с западными и восточными культурами, для которых обращение к русским авторитетам являлось результатом сравнения и предпочтения наиболее близких тенденций, совпадающих с требованиями собственного, внутреннего национального развития.

В этом отношении последние главы, посвященные Л. Толстому и Чехову, в той части, где рассматриваются явления и литературные контакты Украины и Прибалтики, фрагментарны, упрощают подлинную картину истории литературы, не раскрывают особенности и значение эстетического восприятия русского классического реализма в этих регионах.

Исследование Р. Юсуфова, несомненно, является серьезной работой в плане постановки вопроса об общероссийском литературном процессе и выявления ряда закономерностей литературной типологии дооктябрьского развития литератур народов СССР. Несмотря на то что некоторые положения автора могут вызвать дискуссию и возражения, книга привлекает внимание масштабностью выдвинутых проблем, их значительностью и актуальностью. Она напоминает о том, что перед нашим многонациональным литературоведением стоят большие задачи по осмыслению взаимосвязей национальных литератур внутри регионов, по выявлению взаимодействия национальных традиций и межнациональных объединяющих тенденций, составляющих историческую основу советской многонациональной литературы.

г. Рига

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №7, 1987

Цитировать

Вавере, В. Формирование общероссийской литературной общности / В. Вавере // Вопросы литературы. - 1987 - №7. - C. 215-221
Копировать