№7, 1975/Хроника

Среди журналов и газет

ТВАРДОВСКИЙ НА АНГАРЕ. Н. Печерский, корреспондент «Правды», вспоминает в журнале «Подъем» (1974, N 6) о приезде в Сибирь А. Твардовского. Редакция просила поэта написать для «Правды» очерк о строительстве Иркутской ГЭС, перекрытии Ангары. Твардовский после долгих раздумий согласился. «Поставил лишь одно условие – писать будем сообща». «Ранним июльским утром 1956 года, – рассказывает Печерский, – отправились на стройку. На крутых, всхолмленных берегах Ангары тьма народа – и строители, и приезжие гости, и просто досужие ротозеи. Работа уже кипела вовсю… за все время, что толклись мы на берегу Ангары, Твардовский ни разу не вынимал записной книжки. И дело не в его отличной памяти. Книжка, как сам сказал об этом Александр Трифонович, мешает видеть самое главное и интересное, оставляет в итоге лишь какие-то верхушечные представления о событиях и людях, с которыми встречался. Но книжка такая у Твардовского все же была. Он доставал ее уже потом, чаще всего по утрам, когда яснее работает мысль. Сидит у стола, ссутулив плечи, что-то вспоминает, делает записи отчетливым убористым почерком.

Нелегко дались триста газетных строк. Не было времени не то, чтобы сообща подумать о плане очерка и отобрать из вороха событий какие-то самые главные примеры. Не удавалось даже словом обмолвиться с Твардовским. Строители наперебой стремились познакомиться с любимым поэтом, хоть издали поглядеть на него. Порой я просто-напросто терял его из виду в гуще монтажников, верхолазов, бетонщиков, шоферов…

Но вот, наконец, он рядом… С видом скорбным и просительным напоминаю Александру Трифоновичу о своей заботе. Твардовский хитрит, делает вид, будто не знает той сиюминутной оперативности, которой испокон веков живёт газета. Вскидывает на меня по-детски чистые голубые глаза и говорит:

– А что, если мы завтра напишем, а? Прямо с утра и возьмемся, Вы не бойтесь, я вступлюсь за вас.

Но вот пришло и «завтра». Утром Александр Трифонович пришел ко мне на квартиру и, как ни в чем не бывало, ни словом не обмолвившись о прежнем уговоре, заявил, что пора уже ехать на стройку. А то, чего доброго, можно проворонить самое яркое и значительное…

На стройке у Александра Трифоновича уже было множество друзей и знакомых. В том числе и начальник строительства Андрей Ефимович Бочкин – «седой крепыш, майор запаса, по мерке выверенной сшит», Были эти люди чем-то сродни друг другу…

У начальника штаба перекрытия Ангары – так официально и неофициально называли в те дни Бочкина, – конечно, была уйма самых горячих и неотложных дел. А все же выкроил он время, чтобы пройтись с Трифоновичем по дощатому, пляшущему под тяжестью самосвалов настилу, потолковать о самом главном – и, наверно, не только однодневном, связанном со стройкой. Это я уже понял потом, из рассказов самого Твардовского…

– Знаете что, – сказал Твардовский. – Поезжайте домой и начинайте очерк, а я потом приеду. Обязательно!

Я уехал. Сел к столу, мараю бумагу, Лист за листом, И все – в корзину. Ни одной путной, выразительной строчки. Пишу и думаю: как бы не опозориться перед Твардовским. Ведь верил же он в меня хоть чуть-чуть, если взял в соавторы.

И все же написал, сделал заготовку, которая в журналистике именуется «болванкой». Тут и Твардовский приехал. Сел к столу, по-хозяйски придвинул к себе «болванку». Прочел несколько абзацев, подумал минуту и провел жирную косую черту. В этих абзацах пространно излагалась легенда о старике-Байкале, который швырнул увесистым камнем в непокорную дочь свою Ангару, убегавшую к красавцу Енисею.

Участливо посмотрел на меня и спросил:

– Жаль?

Я кивнул головой.

– Ну и зря, – сказал Твардовский. – Короткий рассказ должен быть предельно емким.

Цитировать

От редакции Среди журналов и газет / От редакции // Вопросы литературы. - 1975 - №7. - C. 303-306
Копировать