№7, 1975/Жизнь. Искусство. Критика

Подождем с ответом

Дискуссия о современной поэзии, начатая журналом в февральской книжке прошлого года, несколько затянулась, но, мне кажется, особой беды в этой затяжке нет. Если посмотреть шире, выходя за рамки журнала, то мы увидим, что дискуссия о путях развития литературы вообще и в том числе поэзии носит перманентный характер. Другое дело, что у нас в журнале она проходила вспышками, теряя право на постоянное читательское внимание. Еще во вступительной заметке, открывающей дискуссию, говорилось: «Споры о поэзии не утихают». Верно. И не только потому, что поэзия «особо чутко и непосредственно реагирует на все, что происходит в социальной и духовной жизни общества». Острота и живость реакции, непосредственность ощущений – непременное условие поэтического творчества. Идейно-нравственную значительность ему придает созидательное начало, эстетический идеал. Поэзия не только отзывается на прекрасное в жизни, она является творцом прекрасного. На успех у серьезного, вдумчивого читателя может рассчитывать та поэзия, которая окажется ближе всего к его нравственно-эстетическому идеалу, которая ощутит современность в ее динамическом движении и создаст, как теперь принято говорить, модель мира или скорее свой образ его, свой идеал прекрасного с учетом перспективы развития.

Я прошу прощения у читателей и участников дискуссии за то, что начал разговор с некоторых общих рассуждений, не претендующих на новизну, но дело в том, что в ходе самой дискуссии существенные методологические принципы порою отодвигались на второй план или не принимались в расчет, от этого полемика приобретала частный характер.

Ни в коем случае не отвергая общей пользы дискуссии в постановке некоторых важных вопросов современного поэтического развития и в рассмотрении, в анализе конкретных явлений поэзии, все же замечу, что хотя статьи Вл. Соловьева и И. Денисовой оказались неплохим раздражителем, но их субъективизм – в одном случае и перечислительный пафос – в другом вызвали скорее страсть отрицания, а не анализа, не поиска истины. Хотя, конечно, было и то и другое, но страсть к анализу и поиску истины возгоралась уже как бы независимо от первоначального импульса.

Вл. Соловьев, мне кажется, нечеток в методологии. Вот один из его отправных тезисов: «Вообще литература – это реакция на изменяющийся мир, а потому она может идти в ногу с временем, забегать вперед или отставать от него». В этой формуле не учитывается конструктивная, формирующая, созидательная роль литературы. Правда, последующим конкретным обобщением Вл. Соловьев как бы вносит поправку, он замечает: «С конца 50-х годов мы пережили целое десятилетие всеобъемлющего воздействия литературы на жизнь…»

Если снять эмоциональное преувеличение, заключенное в эпитете «всеобъемлющего», то наблюдение автора статьи и теоретически и практически соответствует истине. Но методологической основой суждений Вл. Соловьева все-таки остается его формула насчет литературы как реакции на изменяющийся мир. Причем суждений о вполне конкретных явлениях поэзии. Главной заслугой Б. Слуцкого, например, он считает то, что поэт «стал беспристрастным летописцем, суровым фактографом своего века».

Не буду сейчас оспаривать этой характеристики, которая мне представляется по существу односторонней, укажу лишь на ее полное соответствие методологическому принципу, заявленному Вл. Соловьевым («литература – это реакция на изменяющийся мир»). С таких же позиций рассматривается и оценивается творчество и роль Е. Евтушенко в современном поэтическом развитии, хотя при этом высказано немало верных конкретных суждений.

Меньше всего мне хотелось бы здесь представлять Вл. Соловьева как человека, который намеренно ограничивает нравственно и духовно формирующую роль литературы, это было бы несправедливо по отношению к нему. Недаром в конце своей статьи он пишет о том, что художественный идеал находится в будущем, оправдывая тем самым «высокий счет», предъявляемый сегодняшней поэзии. Больше того, Вл. Соловьев напоминает и себе и читателям, что он как критик сидит не в зрительном зале, его место – на сцене, и на него, «как и на поэта, пристально глядит будущее».

«Забывать об этом не стоит», – добавляет он. И все-таки… забывает. Забывает в ходе анализа, в оценках, локализуя явления, замыкая их в рамках времени, вольно или невольно (скорее – невольно) отгораживая от того художественного идеала, который находится за пределами современности.

– Вл. Соловьев делает такие выводы из своих наблюдений над стихами наиболее близких ему поэтов: «Нужен не пророк и не вестник, а очевидец, считает Липкин»; «Нужен не гений, а строгий регистратор, – отстоявшийся вывод поэзии Мориц». Именно такая позиция, такой образ поэта оказывается ему наиболее близким. Находясь под его обаянием, критик без воодушевления, скорее как дань традиции, повторяет слова о пророческой миссии поэта, об эстетическом идеале, спроецированном на будущее.

В статье Вл. Соловьева есть ряд положений, которые не получили развития, не были подкреплены более убедительными аргументами и не были подхвачены другими участниками дискуссии, но которые содержат в основе своей хоть и не новые, а важные наблюдения.

Прежде всего я имею в виду замечание критика о том, что «интеллектуальное направление русской лирики не прерывалось», что даже в пору эстрадных увлечений не прекращались творческие усилия поэтов, «настраивающих свой стих на созерцательную, задумчивую, размышляющую волну».

Жаль, что, анализируя эту тенденцию, Вл. Соловьев опирается не на самый характерный опыт, упуская из поля зрения активную, полемическую, разрушительную или созидательную мысль в поэзии. Впрочем, это кажется не случайным, так как согласуется с его же тезисом, что «поэзия – это вдохновенное спокойствие, чувство внутренней правоты, разумный и высокий строй мыслей, здравый смысл и мудрость». Этот тезис, конечно, исключает в поэзии всякий риск, дерзость и отвагу мысли, парадоксальность.

Не сразу участники дискуссии вступили в настоящий спор с Вл. Соловьевым и И. Денисовой. Выступившие вслед за ними В. Акаткин и Г. Эмин хотя и подали несколько реплик по адресу предшественников, но больше соблюдая пиетет, нежели желая поспорить с ними, так как тут же включались в свою тему, начисто забыв о зачинателях дискуссии. То же можно сказать и о выступлении Вяч. Куприянова, который плеснул горючего в слабо мерцавший костер полемики. Он, по сути дела, обошел молчанием статьи Вл. Соловьева и И. Денисовой, направив полемические стрелы по другим адресам.

Я все-таки хотел бы несколько задержаться на статье И. Денисовой «Если внимательно вглядеться…». Она первой начала полемику с Вл. Соловьевым, которую затем, правда с других исходных позиций, продолжили другие критики (Г. Асатиани, Ст. Рассадин, А. Марченко), она же сама, в ходе обсуждения, не однажды подвергалась критике.

Тезису Вл. Соловьева о периоде «затишья» в современной лирике И. Денисова противопоставляет другой тезис, она утверждает, что современную поэзию отличает «стремление проникнуть в суть эпохи и сказать о ней свое веское слово, понять душу современника, воссоздать его величественный образ в многогранных – социальных, эстетических, нравственных — связях со временем, социалистическим нашим сегодня, коммунистическим завтра».

Вывод широкий, но система доказательств избрана критиком чисто эмпирическая и, стало быть, уязвимая, что верно подметили оппоненты И. Денисовой. Количественно-тематический набор, который она представила, заслонил от критика суть проблемы.

В. Акаткин, обращаясь к проблеме «тихой» лирики, справедливо заметил, что «тоска о «тишине» и покое пробилась… в стане «громких», что не кто иной, как Е. Евтушенко, в полный голос заговорил о Владимире Соколове, «прародителе «тихих», что еще в 1964 году А. Вознесенский написал стихотворение «Тишины!». Верное наблюдение. Жаль только, что критик не попытался выявить нравственно-психологическую природу этих прорывов к «тишине». Не назревала ли потребность в ней именно у читателя?

Как бы ни было, наблюдение В. Акаткина вносит новый оттенок в анализ «тихой» лирики. По крайней мере оно лишает права прямолинейно противопоставлять ее «громкой» поэзии 50-х годов, как это делали некоторые критики и поэты.

Цитировать

Михайлов, А.А. Подождем с ответом / А.А. Михайлов // Вопросы литературы. - 1975 - №7. - C. 84-98
Копировать