Спор о «Споре»

180 лет назад в ночь на 15 октября 1814 года родился Михаил Юрьевич Лермонтов. Раньше юбилеи классиков отмечались в печати в обязательном порядке. Когда даты выпадали «круглые», сообщалось даже, как идет подготовка к их празднованию. К примеру, в номере «Правды» за 22 июня 1941 года кроме речи Молотова, извещавшей о начале войны, можно прочесть и о том, что «общественность Пензенской области с большим подъемом готовится отметить столетие со дня смерти М. Ю. Лермонтова». В пору гласности юбилейная «обязаловка» кончилась: отмечать или не отмечать – решают сами редакции газет и журналов. И славу Богу: у авторов появилась возможность отбросить юбилейные трафареты, исходить из принципа «каждый пишет, как он дышит».

Так и написана к теперешнему юбилею Лермонтова статья Владимира Корнилова «На дне военщины» в «Литературной газете» (12.Х.94). В центре статьи- «Спор», стихотворение, которое В. Корнилов, по его словам, «долгое время» понимал неверно и правильно понял «лишь недавно». Я тоже много думал об этом стихотворении, понимаю его совсем иначе, чем Корнилов, и полагаю небесполезным по случаю юбилея поспорить о «Споре». Прежде всего – поделившись именно собственным его пониманием.

В юности Лермонтов дал однажды непревзойденную поэтическую формулу внутреннего разлада:

Меня спасало вдохновенье

От мелочных сует;

Но от своей души спасенья

И в самом счастьи нет¹

К «Спору», однако, это как будто не относится: по внутренней успокоенности стихи почти уникальны в лермонтовском наследии.

Можно подумать, что сам вид кавказских гор при свете дня, вспомнившийся Лермонтову в апреле 1841 года еще в Петербурге или Москве, где писалось стихотворение, умиротворил поэта. (Сравним с написанным вскоре уже на Кавказе «Выхожу один я на дорогу…», где дивная гармония ночного мира и вызвала по контрасту жгучую душевную тревогу.) Но известно ведь, что в тот раз (оказавшийся последним) Лермонтов уезжал на Кавказ особенно расстроенный. «По свидетельству многих очевидцев, – отмечает его лучший биограф Висковатов, – Лермонтов во время прощального ужина (в Петербурге. – С. Л.) был чрезвычайно грустен и говорил о близкой, ожидавшей его смерти» ².

И вот в таком состоянии духа слагаются хрестоматийные строки. Сказовый эпический зачин:

Как-то раз перед толпою

Соплеменных гор

У Казбека с Шат-горою*

Был великий спор.

К «Шат-горе» под звездочкой лермонтовское примечание (кратче некуда): «Шат – Елбрус». Начинается диалог:

«Берегись! сказал Казбеку

Седовласый Шат

Покорился человеку

Ты недаром, брат!

Он настроит дымных келий

По уступам гор;

В глубине твоих ущелий

Загремит топор.

И железная лопата

В каменную грудь,

Добывая медь и злато,

Врежет страшный путь!»

О последней строфе Мережковский некогда почти выкрикнул: «Ему больно за камни».

1. Здесь и далее разрядка в стихотворных цитатах моя. – С. Л.[↩]
2. П. А. Висковатов, Михаил Юрьевич Лермонтов. Жизнь и творчество, М., 1987, с. 332.[↩]