Спор о «двух культурах»
«Literarische und naturwissenschaftliche Intelligenz», herausgegeben von Helmut Kreuzer, Ernst Klett Verlag, Stuttgart, 1969, 273 S.
Более десяти лет прошло с того времени, как известный английский писатель Чарлз Сноу выступил в Кембридже с докладом «Две культуры и научная революция», но до сих пор на Западе не затихают споры, вызванные этим выступлением. Одним из последних доказательств этому может служить вышедший в 1969 году в ФРГ сборник «Литературная и естественнонаучная интеллигенция».
Условно сборник можно разделить на две части: в первой, куда включены статьи Сноу, Ливиса, Хаксли, Оппенгеймера и других, освещается дискуссия, которая велась в Англии и Америке в начале 60-х годов, во вторую часть входят относящиеся к более позднему периоду статьи немецких авторов.
Сборник открывается статьей Сноу «Две культуры» (отрывок из книги «Две культуры и научная революция», изданной в 1959 году). Основной тезис Сноу сводится к следующему: гуманитарная и научно-техническая интеллигенция образовали две совершенно различные культуры внутри западного индустриального общества.
Всестороннее отчуждение этих двух культур, пропасть непонимания, лежащая между ними, через которую их представители, как выразился Сноу, «строят друг другу рожи», взаимное равнодушие и отвращение достигли пугающих размеров. Духовная узость каждой из двух культур влечет за собой, по мнению английского писателя, серьезные социально-политические последствия.
Будучи физиком по образованию и писателем по профессии, Сноу прекрасно осведомлен о взаимоотношениях между «литературными интеллектуалами» и учеными. Среди первых укоренилось мнение, что ученые – поверхностные оптимисты, а вторые уверены, что писателям не хватает широты взглядов, что им нет дела до страданий человечества, что из всех социально-демографических групп они наделены наиболее консервативным мышлением, культивируют в обществе индивидуализм и пессимистические настроения. Это явление, которое марксистская философия объясняет обострившимися противоречиями между высоким уровнем развития материальной культуры и идейным обнищанием духовной культуры в капиталистическом обществе, Сноу ошибочно истолковывает с позиций абстрактно-гуманистических как следствие процесса «отчуждения», трагического положения индивидуума в современном западном мире. По мнению Сноу, ученые меньше всего предрасположены попадать в «ловушку» отчуждения, так как они уверены в завтрашнем дне, обладают «реалистическим оптимизмом» и полны решимости бороться за счастье людей. В среде же писателей распространены антиобщественные настроения и скептицизм по отношению к возможностям человеческого разума, хотя Сноу и признает, что было бы ошибочно приписывать эти настроения всем западным писателям.
Итак, разрыв между двумя культурами налицо, и это наносит представителям каждой из них вред: ученые, отказываясь от достижений гуманитарной культуры и оставаясь глухими к ее интеллектуальным и художественным богатствам, обкрадывают самих себя, а большинство писателей, живущих в век технической революции, и понятия не имеют о простейших научных истинах, вроде второго закона термодинамики. Больше того, Сноу считает, что по своему отношению к современной науке и технике писателей смело можно назвать «луддитами» XX века.
Выступление Сноу вызвало критические отклики с обеих сторон. Так, возражая против тезиса о переброске моста между двумя культурами, английский биохимик Майкл Юдкин заявил, что даже если и построить такой мост, то движение по нему будет направлено только в одну сторону: от науки к искусству. Технику не трудно научиться понимать Диккенса, слушать Моцарта или наслаждаться Тицианом, а писателю или ученому-гуманитарию для овладения точными науками нужно не только приобрести определенные знания, как советует Сноу, но и научиться мыслить по-научному, перенять у ученых-естественников методику исследования, для чего необходимо пройти специальный учебный курс. Но в таком случае гуманитарий превратится в техника. Для взглядов Юдкина характерен узкий прагматизм; это особенно проявляется там, где он утверждает, что для техника важно лишь добросовестное выполнение работы, независимо от того, читал он Диккенса или нет, а для студента-гуманитария в свою очередь второй закон термодинамики но представляет практической ценности.
С других позиций выступил против Сноу известный английский литературовед Фрэнк Ливис. Прежде всего он объявил Сноу писателем, лишенным какого бы то ни было «творческого проблеска», и этим самым объяснил сочувственное отношение Сноу к ученым. Ливис усмотрел во взглядах Сноу тенденцию ущемления «внутренней» цивилизации за счет развития «внешней», то есть материальной. В выступлении Ливиса то и дело слышатся отголоски воззрений Рёскина и Морриса, пророчивших в свое время духовное обеднение, которое последует за техническим прогрессом. В качестве примера Ливис приводит США, где высокая производительность труда и выдающиеся достижения в области науки и техники, по его мнению, повлекли за собой нравственную опустошенность, скуку и алкоголизм. Взвалив всю ответственность за моральную деградацию на техническую революцию, Ливис повторил излюбленную уловку буржуазной пропаганды. На самом деле не в техническом прогрессе следует искать причины духовного обнищания, а в капиталистическом укладе общества, во влиянии на общественное сознание реакционной идеологии, характерным представителем которой является сам Ливис.
К сожалению, «теория» о том, что технический прогресс «виноват» в разрушении сложившихся веками этических устоев, благодаря стараниям буржуазной пропагандистской машины получила распространение и среди той части западной интеллигенции, которая не имеет ничего общего с такими консерваторами, как Ливис. Например, виднейший ученый-физик Макс Борн (в сборнике помещен отрывок из его книги «Воспоминания и размышления физика») также склонен приписывать бурному развитию науки и техники в XX веке все земные несчастья.
Спор о двух культурах начал быстро распространяться за пределы Великобритании, и в первую очередь в США. Отмечая положительное значение выступления Сноу, главным образом потому, что он обратил внимание западной интеллигенции на столь животрепещущую проблему, профессор Колумбийского университета литературовед Лайонел Триллинг вместе с тем указывает на отдельные недостатки в утверждениях Сноу. Это прежде всего возложение вины за отчуждение между двумя культурами на писателей и необоснованная уверенность, что будущее принадлежит ученым, а представители художественной культуры лишены его. В то же время глубоко не прав Ливис, занимающий архиконсервативную позицию и сведший полемику к грубым выпадам против личности Сноу.
Другой американский литературовед, Мартин Грин, выступает целиком на стороне Сноу. Он считает, что Ливис потому ополчился на основные положения книги «Две культуры и научная революция», что она наносили удар по его представлению о культуре как совокупности «закристаллизовавшихся» стандартов, а также ошибочному пониманию функции художественной культуры в современную эпоху как средства, противодействующего научному прогрессу, что, естественно, ведет не к сглаживанию, а к обострению конфликта между двумя группами интеллигенции.
К теснейшему сотрудничеству между двумя культурами призвал известный ученый Роберт Оппенгеймер. Он заявил, что не представляет науку без связи ее с искусством и эстетикой. Эта связь определяет все факторы научного поиска и последующего за ним открытия: возникновение идеи изобретения, оформление этой идеи, структуру объекта изобретения. «Интеллектуалы науки и искусства» несут одинаковую ответственность перед историей и современниками, участвуя в обновлении и постоянном улучшении общественных и научных систем. В заключение Оппенгеймер обращается к представителям обеих культур с призывом «не отворачиваться и не презирать {как это делают некоторые естествоиспытатели и математики) другие профессии и жизненные уклады, а заранее запастись терпением для того, чтобы разговаривать и прислушиваться друг к другу».
Таким же призывом к сотрудничеству заканчивает свою книгу «Наука и литература», специально написанную по поводу дискуссии, английский писатель и философ Олдос Хаксли.
Спору нет, эти призывы к союзу между двумя культурами вполне искренни. Однако Оппенгеймер и Хаксли не отдают себе отчета в утопичности такого союза. Достаточно обратиться к окружающей действительности, чтобы понять иллюзорность самой идеи сотрудничества представителей двух культур в буржуазном обществе: процесс размежевания и антагонизм между ними с каждым годом становятся все интенсивнее. Об этом свидетельствуют выступления западногерманских авторов, относящиеся к более позднему периоду времени.
Статьи второй части сборника посвящены большей частью «внутренним» проблемам, возникшим в результате противоречий между технической и гуманитарной интеллигенцией в ФРГ. Так, кибернетик Карл Штейнбух жалуется на засилье гуманитариев в системе образования и на явное предпочтение, которое люди, ответственные за просвещение в стране, отдают «литературной культуре». Штейнбух даже считает, что от западногерманского общества намеренно скрывают самый факт существования «научно-технической» культуры.
Со Штейнбухом перекликается биолог Ганс Мор. Структура и цели системы образования в ФРГ являются ограниченными, что в немалой степени содействует распространению предрассудочных взглядов на техническую культуру, отчего в первую очередь несут убытки государство и общество.
Проблему противоречия между двумя культурами Штейнбух и Мор сводят к проблеме образования. Они полагают, что реформы системы образования будет достаточно для восстановления равновесия между духовной и материальной культурой в западном индустриальном обществе. Но никакая реформа не в силах изменить существующего положения: ликвидировать противоречия между двумя культурами можно лишь в результате коренных социальных преобразований.
Против Сноу, а заодно и Штейнбуха, считая его выразителем взглядов Сноу в ФРГ, выступает историк Август Нитшке. Он признает факт существования двух культур, но не видит причин для беспокойства и считает, что разделение общества на две или несколько соперничающих между собой культур и более резкое размежевание между ними, напротив, приведут к весьма положительным результатам. Вторя Ливису, он обвиняет Сноу и Штейнбуха в том, что они, выступая на словах за объединение двух культур, на деле отводят в этом союзе для научно-технической культуры доминирующую роль.
Позиция составителя сборника литературоведа Хельмута Крейцера, автора известной книги «Математика и поэзия», напоминает позицию, занятую в споре о двух культурах американским критиком Триллингом. Крейцер считает неправильной точку зрения Ливиса, но в то же время критикует Сноу за то, что тот недооценивает роль социально-политического фактора в противоречии между двумя культурами и слишком категорично приписывает консервативное и пессимистическое отношение к жизни писателям, а прогрессивное и оптимистическое – ученым. У значительной части западных ученых, заявляет Крейцер, наблюдается тенденция индифферентности к социальным событиям в мире, Брехт одним из первых заметил это явление и отразил его в «Жизни Галилея». Крейцер оптимистически относится к идее сближения двух культур. Предпосылки к этому он видит, во-первых, в проведении научных исследований на стыке наук, во-вторых, в том, что значительное число современных литераторов вышло из среды ученых и инженеров (Сноу – физик, Томас Элиот – математик, Макс Фриш – архитектор), наконец, в-третьих, в дальнейшем развитии производительных сил, что со временем приведет к определенным реформам в человеческих представлениях, и тогда ученые и писатели осознают, что труд их направлен к одной цели – благу общества, и спор между культурами придет к своему логическому завершению.
Говоря о производительных силах, Крейцер ни словом не упомянул о производственных отношениях, а ведь именно от радикальных изменений в этой сфере зависит согласие и сотрудничество конфликтующих сейчас культур. Несомненно, писатель, получивший техническое образование, будет лучше осведомлен о современной жизни, а исследования на стыке точных и гуманитарных дисциплин могут внести существенный вклад в науку. Но проблему противоречия между технической и художественной интеллигенцией в капиталистическом обществе это не разрешит.
Некоторые авторы сборника стараются уйти в сторону от основного курса полемики и занимаются беспочвенными предсказаниями о роли, которая якобы предуготована литературе и искусству в «автоматизированном» обществе будущего. Судя по высказываниям писательницы Хильды Домин, эта роль весьма незавидна: писатели и деятели искусства должны будут обеспечивать эффективную организацию досуга ученых и инженеров, следить за чистотой литературного языка и тому подобное.
С таким принижением функции литературы и искусства вряд ли согласился бы Арнольд Бухгольц, сотрудник так называемого «Объединенного института восточноевропейских и международных исследований». Но Бухгольца меньше всего волнует эстетическая сторона «ущерба», который может нанести искусству и литературе (в чем он нисколько не сомневается) научно-технический прогресс. Бухгольц призывает рассматривать литературу, искусство и гуманитарные науки как средства, содействующие укреплению идеологических, правовых и религиозных структур буржуазного общества. Поэтому конфликт между двумя культурами (в том случае, если он будет разрешен в пользу научно-технической культуры) может иметь весьма серьезные последствия для Запада.
Страх реакционера Бухгольца перед этими последствиями заставляет его замечать то, чего не замечают или не хотят замечать либерально настроенные участники дискуссии, предлагающие в качестве панацеи реформу образования, исследования на стыке наук, терпимость, добрую волю и т. д., а именно признаки общего кризиса буржуазной культуры. Таким наиболее характерным признаком этого надвигающегося и неизбежного кризиса являются растущие противоречия между представителями духовной и материальной культуры – гуманитарной и технической интеллигенцией. Приведенные в сборнике факты, фиксирующие эти противоречия, говорят сами за себя и выглядят намного убедительней следующих за ними теоретических обоснований и прогнозов…
г. Ленинград