Создание великой книги
Э. Е. Зайденшнур, «Война и мир» Л. Н. Толстого. Создание великой книги, «Книга», М. 1966, 403 стр.
Текстологические вопросы в последние годы все чаще становятся предметом самого пристального внимания филологов, а нередко и поводом для оживленных дискуссий. Эта скромная, «вспомогательная», как ее до сих пор продолжают порой величать, отрасль, обреченная, кажется, вечно оставаться в тени, эта черновая подготовительная работа для будущих исследователей все решительнее вырывается за пределы, узаконенные давней традицией. Изучение процессов творческой работы художника, истории развития, становления образов, поэтических идей произведения – вот круг проблем, куда энергично вторгается ныне текстолог. В этом отношении книга Э. Зайденшнур не только история рождения великой эпопеи, увиденная глазами текстолога и глубокого истолкователя творчества Толстого, но и логическое завершение целого направления, созданного усилиями нескольких поколений исследователей, разрабатывавших вопросы творческой истории «Войны и мира».
Со времени П. Бирюкова, первого биографа Толстого и первого, кто обратился к публикации черновых рукописей романа, начинается трудное восхождение исследователей к их конечной цели – реставрации работы художника над одним из самых значительных его произведений, созданию научно обоснованного, строго систематизированного свода рукописей «Войны и мира». Потребовалось несколько десятков лет, чтобы бесформенная груда рукописей, какой рисовались первым исследователям черновые материалы работы писателя над романом, оказалась систематизированной и помогла восстановить ход творческого процесса Толстого. Лишь в 1955 году заканчивается публикация рукописей романа, сохранившая, однако, известную фрагментарность и случайность в выборе публикуемых отрывков, к тому же хронологическая канва работы Толстого над романом нередко оказывалась нарушенной. Поэтому основная задача рецензируемой книги, обобщающей многие статьи и исследования автора, печатавшиеся ранее и рассеянные в разных изданиях, заключалась в стремлении создать по возможности более точную историю текста «Войны и мира», определить хронологические рамки различных этапов работы Толстого над рукописями, дать каждому сохранившемуся фрагменту свое место в сложном процессе писания и печатания романов.
Эта задача реализуется в первом разделе книги. Итоги исследовательской работы в нескольких словах таковы: установлено существование пятнадцати вариантов начала романа – и сложные отношения и связи этих набросков между собой; определена первая черновая редакция романа в ее хронологических границах, в объеме и последовательности материалов; дано место в этом процессе творческой работы Толстого тексту журнальной публикации первых глав «Войны и мира», печатавшихся в 1865-1866 годах в «Русском вестнике».
Реставрация хода работы художника, потребовавшая многолетних изысканий, дала неожиданные результаты. Не говоря уж о мифической? «восьмикратной» переработке текста романа, об этой сомнительной версии, давно уже получившей хождение в литературе, оказалась ниспровергнутой и одна из самых живучих легенд, претендовавшая на объективность научной истины, – трактовка содержания первоначального замысла «Войны и мира» как семейной хроники. Возникшая в откликах на публикацию первых частей романа (когда сам роман еще не был закончен), подкрепленная затем свидетельствами мемуаристов, она получила в 20-е годы поддержку в авторитетном мнении проф. А. Грузинского, повторяясь затем в самых различных вариантах и во все более категорических тонах вплоть до 50-х годов, пока не столкнулась с новой системой аргументов. Текстологам » прежде уже не раз приходилось опровергать самые смелые предположения и обращением к рукописям, решать споры, которые, кажется,, могли продолжаться бесконечно. Так случилось и сейчас.
Старый миф оказался развеянным самим автором, и ввел эти бесспорные доказательства в решение одного из принципиальных вопросов истории создания романа именно текстолог. «Творческий материал самого раннего этапа работы уже отвечал той цели, которая осталась непоколебленной на протяжении всей сложной, трудной, длительной творческой истории «Войны и мира», – пишет автор книги. – Если бы полностью был напечатан роман «Война и мир» в его ранней редакции, он удивил бы всех тех, кто не переставал повторять, что на раннем этапе был создан семейный дворянский роман «диккенсовского типа». Он удивил бы стройностью композиции, количеством действующих в нем лиц, вымышленных и исторических, охватом исторических событий и, главное, отношением автора к предмету» (стр. 31 – 32).
Опираясь лишь на законченный текст, исследователи не в состоянии порой решить многие загадки, касающиеся истории возникновения художественного произведения; им не остается ничего иного, как вступить на опасный путь предположений о возможном «ходе работы». Между тем текстолог, восстанавливая течение творческого процесса, имеет дело прежде всего с фактами. Он не может довольствоваться сведениями, почерпнутыми из вторых или третьих рук, не может строить систему аргументации, поддаваясь соблазну свободных импровизаций. Здесь нет места кривотолкам, здесь эволюция текста, авторской личности и обстоятельств историко-литературного процесса оказываются слиты воедино и держат «в узде» исследовательское воображение. Такая объективная картина истинной работы художника над романом и возникает перед нами.
Работа Э. Зайденшнур оказывает большую услугу и исследователям, занимающимся проблемами художественного мастерства, художественного метода Толстого. Процесс творчества (и в особенности творческий процесс автора «Войны и мира») настолько сложен, лабиринт авторских поисков порой так запутан, что без подобного рода работ невозможно оперировать рукописями как материалом для исследования особенностей художественной манеры Толстого. Малейшая неточность или ошибка направят по ложному следу, лишат какой бы то ни было опоры с трудом возводимое здание аргументов.
Книга Э. Зайденшнур не даст исследователям блуждать вокруг да около в попытках постичь капризное и изменчивое течение творческого -процесса; кроме того, в ней щедро рассыпаны факты и наблюдения, значение которых трудно переоценить.
Опытный взгляд текстолога всякий раз выхватывает из огромного материала черновых набросков именно то, что особенно важно и характерно, что связано к тому же с неповторимой «толстовской» манерой творчества. Особенности авторской правки рукописей, гранок, беглые заметки на полях, в случайности и непреднамеренности которых оказывается скрытой своя внутренняя логика, наблюдения над тем, как создавались важнейшие сюжетные узлы повествования, – все это возникает на страницах рецензируемой книги.
Решая свою задачу, автор попутно расставляет вехи для будущих исследователей психологии творчества и поэтики Толстого. Вот почему очень ценны замечания, педантично фиксирующие, в чем и в какой мере разнятся между собой черновые варианты и каковы их связи с законченным текстом. По этим «зарубкам», заботливо оставленным рукой текстолога, суждено будет пройти многим исследователям художественного мастерства Толстого.
Во второй раздел книги вошли главы, посвященные исследованию путей создания образов романа. И здесь принципы анализа остаются теми же, что и в первых главах при рассмотрении процессов становления сюжетных линий романа. Э. Зайденшнур считает необходимым ограничить поле своих наблюдений «любимыми героями» Толстого: князем Андреем, Наташей и Пьером Безуховым. В число «любимых» не попала даже княжна Марья; автора книги, однако, ни в чем нельзя упрекнуть, разве только в том, что он старается найти себе оправдание: «Из всех изображенных им «славных» людей Толстой более всех любил этих трех » над созданием их образов трудился с неутомимой страстностью» (стр. 157). Это не совсем точно сказано, не говоря уже о том, что подобные оправдания излишни, исследователь вправе делать свой выбор. Впрочем, и многие другие персонажи романа не исчезли из поля зрения автора книги. Стремясь сохранить своеобразие творческого процесса Толстого, он должен был широко захватывать и окружение каждого из главных героев. К сожалению, в этих своих наблюдениях автор не всегда принимает в расчет всю сложность работы Толстого над психологической мотивацией поступков персонажей. Мне могут возразить, что подобного рода вопросы и не входят в задачу текстолога, что эти стороны работы писателя уместнее изучать специалистам в области психологии творчества. Все это так, но тем более следует быть осторожным в выводах. Помимо того, что появляется в тексте, есть еще какие-то скрытые, подспудные законы эстетического характера, диктующие автору свою волю, о которых не следует забывать.
Система аргументации автора книги не всегда бывает убедительной в тех случаях, когда он уходит от текстологического анализа. Вступление, например, к главе «Любимые герои» как-то выпадает по своему тону из общей исследовательской манеры, свойственной автору. Здесь мы находим лишь повторение известных версий и легенд о предполагаемых и реально существовавших прототипах некоторых из персонажей романа. Характерно, что в следующей же главе («История глазами художника»), посвященной, по сути дела, той же проблеме – действительность и художественный вымысел, – перед нами возникает богатейший арсенал исследовательских приемов, четкая аргументация, выводы, сделанные с достаточным тактом.
Заключающая книгу глава («Война и мир» за сто лет») – одна из самых немногословных и скромных по объему. Но это едва ли и не самая трудоемкая часть исследования. Автором выверены по рукописям и сохранившимся черновым материалам все прижизненные издания «Войны и мира» и основные более поздние издания, вплоть до Юбилейного собрания сочинений, ставшего эталоном для многих публикаций романа в последнее время. Итог этой работы – текст «Войны и мира», очищенный от множества позднейших напластований, ошибок переписчиков, редакторского произвола, дефектов набора, гранок1.
Книга Э. Зайденшнур, являясь итогом многолетних поисков автора, станет в свою очередь существенным этапом на пути дальнейшего изучения великого романа.
г. Горький
- Л. Н. Толстой, Собр. соч. в 20-ти томах, т. 4 – 7, Гослитиздат, М. 1961 – 1963.[↩]