Современное буржуазное литературоведение и реакционная социология

Глубокий кризис, который переживает сейчас буржуазная социология и связанные с ней науки, находит свое отражение в кризисе буржуазного литературоведения. В то время, как наиболее прогрессивные ученые все ближе связывают свои пути с познанием действительных процессов, происходящих в литературах разных стран мира, в буржуазном литературоведении активизируются и другие силы – враждебные прогрессу, враждебные борьбе народов за свое национальное и социальное освобождение, за развитие и независимость своих демократических национальных культур. Здесь получают свое развитие концепции, идеологически тесно связанные с самыми реакционными течениями социологической и философской мысли. Обладая всеми внешними атрибутами филологических научных теорий, нередко тяжело оснащенные ссылками на многочисленные факты, произвольно вырванные из историко-литературного процесса, эти концепции не выдерживают испытания жизнью. Ни посылки, ни выводы их не отражают действительных закономерностей историко-литературного развития, они опровергаются сегодняшним днем развития литературы и искусства в разных странах мира. Поэтому слово «реакционный» характеризует такие концепции не только политически, но и в собственно научном смысле.

Хотя далеко не всегда связь между этими концепциями и реакционной социологией проступает явно, она настолько очевидна, что ее не могут не признать сами буржуазные филологи и критики. В номере «Литературного приложения» к «Таймс» от 16 августа 1957 года особо отмечается, что само понятие «тенденциозной» литературы, без которого невозможно представить себе разговор о современных литературах мира, возникло в непосредственной связи с развитием «новой науки – социологии». Немецкий историк литературы Э. Р. Курциус прямо утверждает, что современное литературоведение потеряло самостоятельность и плетется за философией, социологией и психологией, утрачивая свой собственный предмет. Чтобы восстановить литературоведение как самостоятельную науку, которой оно, по словам Курциуса, фактически перестало быть, он предлагает возвратиться к «чисто филологическому» методу исследования. Нечего и говорить о том, насколько иллюзорен предлагаемый выход. «Чисто филологической» науки не существует, и сам же Курциус в своих историко-литературных построениях, претендующих на разработку новой методологии литературной науки, по существу, примыкает к тем же социологическим концепциям, против связи с которыми он так решительно выступает.

То же можно сказать об английском литературоведе и критике Д. Дейчисе, объявившем в своей последней книге «Критические взгляды на литературу» наиболее плодотворным по своей методологии «аналитическое» направление в англо-американском литературоведении (Т. С. Элиот, А. Ричарде и др.). Главную заслугу этого направления Д. Дейчис видит в том, что оно рассматривает искусство со стороны лишь его формальных элементов, как некую имманентную сущность, вне связи с какими-либо философско-историческими и социальными проблемами. Между тем тот же Дейчис, как только он переходит к более широким литературным и эстетическим проблемам, неизбежно оказывается под влиянием вполне определенных концепций развития общества и его культуры. И такие примеры легко умножить.

Зарубежная марксистская критика уже давно отметила прямую связь, существующую между построениями буржуазной критики и ее социальными целями. Еще в книге 1937 года «Кризис и критика» Алик Уэст писал, что внешне совершенно бесстрастные по отношению к политике суждения Томаса Элиота и ему подобных о поэзии прошлого, например о Вордсворте, в действительности, содержат в себе самые определенные суждения об обществе, которые эти критики не желают высказать открыто.

Наиболее ясно связь некоторых концепций современного буржуазного литературоведения с реакционной философско-социологической мыслью обнаруживается в работах, посвященных не отдельным, более или менее локальным вопросам истории литературы, но исследованию процессов историко-литературного развития. Отчетливо проявляется она в монографиях и статьях, посвященных взаимосвязи разных национальных литератур.

Проблема международных литературных связей – их истории, их современной роли в развитии мировой культуры – привлекает к себе пристальное внимание во многих странах. Это вызвано невиданно широкими международными связями, основанными на уважении к национальной независимости народов, стремлением к развитию культурных общений как могучему средству борьбы за мир и расцвет демократических национальных культур. Это вызвано тем, что вступление все новых стран на путь борьбы против колониализма, высвобождение многих народов от вековой зависимости способствует быстрому росту их культур, возрождению лучших демократических традиций, уяснению роли, которую играли и играют они в истории человечества.

Между тем реакционная социология и связанные с ней течения в литературоведении осмысляют процессы современной мировой литературы с позиций, охранительных по отношению к политике порабощения малых народов. Таким образом, проблема литературных связей и взаимодействий является в условиях идеологической борьбы двух лагерей отнюдь не кабинетной, замкнуто академической проблемой. Живыми нитями связана она с сегодняшней освободительной борьбой народов мира.

Можно говорить, пожалуй, о трех, наиболее активно заявляющих о себе сейчас концепциях буржуазного литературоведения, которые проявляются и в специально компаративистских исследованиях, и в работах об отдельных национальных литературах или отдельных писателях: европоцентристской трактовке истории мировой литературы; теории замкнутого литературного развития в пределах «замкнутых» цивилизаций; отрицании национально-исторической специфики искусства и пропаганде космополитической идеи «наднациональной» литературы.

Эти концепции во многом отличаются друг от друга, нередко сталкиваясь между собой в объяснении отдельных процессов или фактов истории литературы. Тем не менее они имеют общую методологическую основу – идеалистическое понимание мирового исторического процесса, отрицание объективных закономерностей общественного и художественного развития. Эта общая методологическая позиция определяет не только важнейшие теоретические положения указанных концепций, но и весьма важный общий практический вывод, неизбежно из них следующий. Все они отрицают, что можно активно воздействовать на литературный процесс, сознательно строить новые национальные культуры.

Как же связаны эти теории историко-литературного развития с реакционной социологической мыслью сегодняшнего дня?

Европоцентристская концепция истории мировой литературы, имеющая за собой довольно давнюю традицию, выступает сейчас в измененных формах. Если прежде она проявлялась преимущественно в том, что неевропейский материал вообще мало интересовал историков литературы, то теперь, когда развитие неевропейских литератур и их роль в мировой литературе уже невозможно игнорировать, европоцентристская ориентация проявляется прежде всего в том, что европейский материал выступает как некий обязательный критерий по отношению ко всем литературам мира. Нельзя не подчеркнуть теснейшую связь этой литературоведческой концепции с европоцентризмом буржуазной социологии последних лет – периода напряженной национально-освободительной борьбы, когда идеологам колониализма приходится все более маскировать свои истинные политические цели. Не имея возможности игнорировать происходящее, они утверждают, что само это национально-освободительное движение является результатом «западного просвещения».

Так, Н. Совани в статье «Английское влияние на Индию после 1850 – 1857 гг.» пишет, что «англичане принесли в Индию две очень важные вещи: западную науку и технику и вкус к демократическому образу жизни» ¹. В статье «Бунт против Европы 19 века» Э. Фишер утверждает, что европейцы сами «принесли идеи современного национализма своим колониальным подданным» ². Американский профессор Х. Коон заявляет, что антиколониализм «…явился детищем колониальной администрации и идей свободы, которые она распространила» ³. Таким образом, распад современной системы колониализма пытаются представить как мирный эволюционный процесс, завершающий «цивилизаторскую миссию» империалистических государстве колониальных странах.

Для современного европоцентризма характерно, что он сводит понятие «европейская литература» только к «западноевропейской». Таким образом, из истории европейской литературы исключаются славянские литературы, развитие западнославянских литератур отрывается от вековых связей с литературой русской. Политическое острие этих концепций прямо направлено против стран социализма, против социалистической культуры.

Остановимся здесь лишь на одном достаточно типичном примере – на ряде последних выступлений В. Ледницкого, автора многочисленных работ по славистике. Его политические взгляды неприкрыто враждебны странам социалистического лагеря. В угоду этим взглядам В. Ледницкий – хороший знаток славистики, в частности работ советских ученых, которые он постоянно держит на прицеле, – весьма произвольно обращается с историко-литературным процессом, искажая действительную картину развития русской литературы и польско-русских литературных связей.

Три работы В. Ледницкого являются в данном случае наиболее типичными: «Россия, Польша и Запад», «Отрывки из «Застольных бесед» о Пушкине, Мицкевиче, Гёте, Тургеневе и Сенкевиче» и сборник статей разных авторов «Мицкевич в мировой литературе», вышедший под редакцией В. Ледницкого и с его предисловием⁴

Тема, объединяющая эти книги, – отношения польской и русской литератур. Концепционное их единство – в противопоставлении русской и польской культур как отраслей двух цивилизаций: европейской {подразумевается «западноевропейской»), к которой всем своим существом тяготеет якобы Польша, – и восточной, которая представлена Россией. Эти культуры, по В. Ледницкому, – испокон веков враждебны. То, что в России было ценного, значительного, было таковым лишь потому, что перенималось с Запада⁵. Роль польской литературы, в особенности Мицкевича, по отношению к литературе русской определяется как роль цивилизующая. В. Ледницкий не скрывает политической тенденции своих книг. О книге «Россия, Польша и Запад» он говорит, что «идеологический взгляд на вещи в ней преобладает» ⁶ и что политика составляет как бы основу рассматриваемых в ней проблем⁷.

Утверждая, что сейчас нет более крупной мировой проблемы, чем «Россия и Запад», Ледницкий рассматривает ее прежде всего на материале русско-польских отношений, которые кажутся ему центральным узлом всей проблемы.

1. N. V. Sovani, British Impact on India after 1850 – 1857 (Cahiers d’histoire mondiale, v. 2, N 1, p. 105).[↩]
2. E. Fischer, Rebellion against the European Man in the Nineteenth Century (Cahiers d’histoire mondiale, v. 2, N 2, p. 366).[↩]
3. H. Kohn, Some reflections on colonialism. The Review of Politics, v. 18, 1956, N 3, p. 260.[↩]
4. W. Lednicki, Russia, Poland and the West. Essays in Literary and Cultural History. Hutchinson, Lnd. First printed, 1954; W. Lednicki, Bits of Table Talk on Pushkin, Mickiewicz, Goethe, Turgenev and Sienkiewicz. Univ. of California Press. The Hague, 1956; Adam Mickiewicz in Wordl Literature. Ed. by W. Lednicki. Univ. of California Press, 1956.[↩]
5. В. Ледницкий прямо повторяет здесь то, что говорят о русском историческом процессе буржуазные социологи. В качестве примера можно сослаться хотя бы на статью Б. Х. Сэмнера «Россия и Европа», в которой он отказывает России в самостоятельности ее духовного развития. (В. Н. Sumner, Russia and Europe, Oxford Slavonic Papers, Ed. by S. Konovalov. Oxford, Clarendon Press, V. II, pp. 13, 15).[↩]
6. »Bits of Tablk Talk…», p. VI. [↩]
7. «Russia, Poland and the West…» , p. 408.[↩]