Совет Белы Куна. Грязный двор

СОВЕТ БЕЛЫ КУНА

Эту историю я уже несколько раз описывал, а рассказывал о ней раз сто. В том числе и самому Лайошу Надю. Он всегда терпеливо выслушивал меня, а когда я рассказывал ее в последний раз, он не только дослушал, но в конце сделал следующее замечание:

– Если бы я еще раз получил этот совет, то возможно и принял бы его. Возможно, – задумчиво сказал он.

– Возможно. Наверное…

Когда летом 1934 года венгерские писатели Лайош Надь и Дюла Ийеш прибыли в Москву на Первый съезд советских писателей, я был болен и лежал дома. Они устроились в гостинице, и Антал Гидаш привел их ко мне. Разговор не клеился. Он уже почти иссякал, когда в дверь комнаты постучали. Дверь открылась, прибыл новый гость. На пороге стоял широкоплечий, сильно лысеющий мужчина в мятых белых брюках, сандалиях, рубашке без галстука. Под мышкой у него была толстая папка, Лайош Надь, который до сих пор сидел, лениво развалившись в кресле, вскочил и чуть ли не вытянулся по стойке смирно. Дюла Ийеш удивленно взглянул на Лайоша Надя, затем с любопытством на пришельца.

– Это действительно вы? – заговорил Лайош Надь, обращаясь к гостю,

– Я, Лайош Надь, конечно, я.

Пришелец протянул руку Надю, затем подошел к Ийешу и представился.

– Бела Кун.

Несколько мгновений тишины, затем – неожиданно – Дюла Ийеш рассмеялся. Он смеялся громко, от души,

– Дюла, что с тобой? – удивленно спросил Лайош Надь.

– Когда я получал паспорт, меня вызвали в полицию. «Вы можете встречаться в Москве с кем угодно, но троих людей должны избегать», – приказал полицейский комиссар. Эти три человека, все трое, которых я должен избегать, сейчас находятся здесь, в комнате: Бела Кун, Антал Гидаш, Бела Иллеш…

Напряжение, вызванное отчужденностью, сразу исчезло. «Мы беседуем, словно давние знакомые», – думал я тогда. Теперь я знаю, что мы разговаривали, как будущие друзья.

– Ну, как дела, Лайош Надь? Как поживаете? Что делаете? – спросил Кун, закурив сигарету.