Сокровищница азербайджанской культуры

«Азербайджанские дастаны». Составители А. Ахундов и М. Тахмасиб, «Наука», Баку, т. I, 1965. 380 стр.; т. II. 1966, 476 стр.; т. III, 1967, 340 стр.; т. IV, 1969, 508 стр.; т. V, 1972, 447 стр. (на азербайджанском языке).

Завершившееся недавно издание азербайджанских дастанов в пяти томах не только стало событием культурной жизни, но и сделало возможным выявление того звена в истории азербайджанской литературы, которое все еще остается малоисследованным. Это происходило в силу ряда причин: специфическая устная форма дастанов, необходимость большой и трудоемкой работы по их собиранию и систематизации, слабое в теоретическом отношении осмысление их роли в азербайджанском литературном процессе и др. По-видимому, не последнюю роль сыграло здесь и бытовавшее (и существующее поныне) мнение о фольклорном характере дастана, что закрепило его в системе фольклорного эпоса, поставив в один ряд, например, с русскими былинами или с испанским, французским, германским эпосом эпохи феодализма.

При таком подходе к дастану явно игнорируется по крайней мере два обстоятельства: 1) западноевропейский и русский фольклорный эпос формировался в предфеодальную эпоху и оформлялся в средние века, исчерпав себя в жанровом отношении в канун Возрождения и уступив место другим жанрам (рыцарский роман, средневековая драма и т. п.). Азербайджанский ашугский дастан активизируется в средние века и развивается вплоть до XIX века; его развитие мы наблюдаем и в XX веке. Прочность сюжетно-композиционной основы отдельных образцов дастана стала, несмотря на устный характер, гарантией их долговечности; 2) если создателем русского и западноевропейского фольклорного эпоса был безымянный автор, олицетворявший народную массу, то дастан – продукт творчества индивидуального автора – ашуга. В условиях отсутствия книгопечатания ашуг использовал специфические устные формы и приемы творчества, отраженные в самой поэтике жанра, а народ был лишь хранителем и передатчиком дастанов. Иными словами, ашуги (среди которых были и такие, кто предварительно записывал тексты своих дастанов, а потом «читал» их своим слушателям), не рассчитывая, что их повести могут сохраниться в памяти или даже в рукописи, судьба которой зависела в тех условиях от тысяч превратностей эпохи, пытались закрепить их надежно, как на бумаге, в памяти народной, подчинив этой задаче поэтику дастана, сделав унифицированными и традиционными и элементы, его составляющие, и принципы построения.

Все это делает дастан самобытным жанром, отграничивая его, безусловно, от фольклорного эпоса и по типологии, несомненно, приближая к жанрам, возникшим в европейской литературе позднее (в XVIII – XIX веках), а именно к повести и роману.

Устойчивые структуры дастана позволили в наши дни без особых потерь, обычно сопряженных с «реставрацией» древних образцов эпоса, их текстологических «реконструкций», восстановить в письменном виде и окончательно, надежно закрепить дастан печатно, в виде книг, рассчитанных на самого широкого читателя, приблизив его одновременно и к «исследовательским лабораториям». Может сложиться представление, что собирание и систематизация дастанов не представлялись делом особенно трудным, поскольку текстов их не коснулось время. Отнюдь. Дело в том, что авторы дастанов – ашуги не только регулярно «тиражировали»

свои произведения, выступая преимущественно перед народной аудиторией (в которую нередко входили и другие ашуга, тщательно заучивающие и запоминающие сюжеты). Известно, что творческий арсенал каждого ашуга составляли и дастаны тех его современников и предшественников, которые представлялись ему мастерами (устадами) своего дела, вызывая восхищение и стремление подражать им (отсюда устаднаме – посвящение такому мастеру – как непременный атрибут любого дастана). И эти дастаны собратьев по перу бывало и перерабатывались – отчасти в иной «творческой лаборатории» – и, «изменившись» в других исторических и социальных условиях, в таком виде дошли до нас.

Существование подобных «разночтений» и «вариантов» как раз и усложнило работу собирателей дастанов, и немалого труда потребовало от авторов настоящего издания, сохранивших в примечаниях различные текстовые вариации и отдельные версии со слегка «переиначенными» сюжетными построениями («Гурбани»). Но скрупулезная работа исследователей имела свой положительный смысл: многочисленные версии, интерпретации, варианты таких популярных дастанов, как «Гурбани», «Асли и Керем», «Тахир и Зухра», «Аббас и Гюльгяз», «Лейли и Меджнун» и другие, еще раз подтверждают наличие единого ядра дастанного эпоса, подтверждают мысль о прочности эпических традиций в азербайджанской литературе.

Пять томов составляют далеко не все дастанное наследие азербайджанского народа. Составители ограничились включением лишь основных, самых популярных произведений, начиная с XVI века («Гурбани») и вплоть до наших дней, но подошли к своей задаче весьма ответственно. Они не заставили читателя плутать в сложном и запутанном временем лабиринте дастанного наследия, снабдив тексты надежными и точными путеводителями. Обстоятельное предисловие, написанное известным исследователем дастанов М. Тахмасибом, дает возможность представить пути развития дастанов, их поэтику и отчасти место дастанов в литературном процессе. Обстоятельные комментарии, помещенные в конце каждого тома, помимо указания на частные моменты, в целом также служат научной основательности издания.

Особое значение имеют стихотворные варианты, обычно в такого рода изданиях приводимые в примечаниях без специальных пояснений. Во-первых, они свидетельствуют о «географической широте» распространения того или иного дастана, поскольку, как правило, были отдалены от места его возникновения. Во-вторых, именно эти варианты, будучи «копиями», которые чаще всего лишь незначительно отличаются от оригинала, несмотря на различного рода инверсии, замену слов или целых предложений (потери, обусловленные длительностью сохранения – пять-шесть веков – и устного «тиражирования»), позволили составителям определить первоначальное содержание дастана, его дух и идейную нацеленность.

Напрашивается ряд замечаний ко всему изданию. Чтобы сделать доступным для современного читателя лексику и обороты, содержащие элементы арабских и фарсидских языков, а также диалектизмы и архаизмы, авторы издания составили словарь устаревших и малопонятных нынешнему читателю слов. Но словарь этот почему-то оказался в конце лишь первого и четвертого томов. Если учесть, что издание осуществлялось в течение семи лет (с 1965 по 1972 год), то станет очевидным, что читатели всех остальных томов практически были лишены вспомогательного материала такого рода. Думается, более удачными оказались бы в данном случае подстрочные примечания.

Оставляет желать лучшего и размещение и распределение материала, точнее, отсутствие единого и четкого принципа организации его. Было бы целесообразнее все предисловия, написанные к первому, четвертому и пятому томам (кстати, в таком случае не понятно, почему их нет во втором и третьем томах?), объединить в самом начале издания, а факты, касающиеся определенного дастана (время и история создания, проблема авторства, сведения о конкретном авторе – ашуге, об имеющихся версиях, а также о тех поэтах, которые сохранили и донесли тексты до наших дней), дать в одном месте, сосредоточив таким образом весь справочный аппарат вокруг того или иного конкретного дастана.

Далее: под наименованиями современных дастанов (т. V) заслуженно стоят имена их авторов. Но неизвестно, почему их нет у таких ставших классическими дастанов прошлых веков, как «Гурбани», «Лятиф Шах» и другие, хотя точно установлено их авторство и в примечаниях говорится об их создателях (Гургани, Ашуг Шенли).

Дастаны – очень важные звенья азербайджанской литературы, еще не до конца оцененные литературной наукой. Достижения азербайджанского средневекового эпоса органически вошли в дастан, закрепились в нем, создав новую традицию, которая в свою очередь сыграла заметную роль в становлении как критического реализма, так и жанров, возникших в XIX веке на его основе (реалистическая повесть, роман, рассказ и т. д.). Пятитомное издание дастанов призвано восстановить целостную картину развития эпических жанров. Новая, книжная, жизнь дастана делает возможным теоретическое осмысление и изучение его роли в системе азербайджанского эпоса.

Гасан ГУЛИЕВ

г. Баку