Смелый поиск
В. Дмитриев. Гуманизм советской литературы. Современные искания, М., «Мысль», 1980, 256 с.
Проблема гуманизма советской литературы и искусства – одна из сложнейших. Ей уделялось много внимания в ряде исследований, в том числе в работах М. Храпченко, Б. Сучкова, А. Дымшица, Е. Книпович, Д. Маркова, Д. Затонского, Б. Рюрикова. Имя Б. Рюрикова я недаром вспомнил. Он был научным руководителем аспиранта В. Дмитриева, когда тот учился в Академии общественных наук при ЦК КПСС и написал диссертацию «Проблема условности в реалистической литературе». Б. Рюриков в устных выступлениях на кафедре теории литературы и искусства не раз высказывал мысль о необходимости создания целостной философии социалистической культуры, поставив в центр вопрос о гуманизме. Эту идею горячо поддерживал Б. Сучков, отстаивающий всегда в своих выступлениях конкретно-исторический, марксистский подход к проблеме гуманизма. В одной из статей он писал: «Термин «абстрактный гуманизм», въевшийся в плоть и кровь многих критических статей, нам представляется бессмысленным, ибо гуманизм, каким бы он ни был, никогда и нисколько не абстрактен, это всегда весьма конкретное социальное понятие. Мы знаем, что христианская мораль считает себя гуманистической, мы знаем также, что буржуазно-демократическое сознание ранней поры своего развития считало себя и было на самом деле гуманистическим. Ныне оно выродилось в плоский либерализм, который, не перестав быть буржуазным и утратив всякий демократизм, также рядится в тогу гуманизма. Мы знаем гуманизм демократический и революционно-демократический. И наконец, высшей формой гуманизма является социалистический гуманизм, опирающийся на идеи коммунизма, ведущий действенную борьбу за переустройство общества, за благо трудящихся масс» 1.
Исследованию высшей формы гуманизма – социалистического, изучению сферы идеологической борьбы, анализу достижений советской литературы в утверждении общечеловеческих идеалов и посвящена книга В. Дмитриева «Гуманизм советской литературы». Работа эта во многом полемична, насыщена спорами, дискуссиями, показом острой борьбы, которая ведется на мировой арене вокруг советской литературы и проблемы гуманизма. Поставленные вопросы автор решает, опираясь на ленинские конкретно-исторические принципы. Они для него, как подчеркнуто в первой главе книги «Гуманизм советской литературы и проблемы его изучения», «являются надежным ориентиром, неисчерпаемым идейным источником» (стр. 3). Теоретическое богатство, заключенное в ленинских высказываниях о гуманизме, сохраняет, как показывает автор, свое живое, непреходящее значение.
В. Дмитриев выступает как против абстрактного понятия общечеловеческого в советской литературе, так и против вульгарного социологического подхода к проблеме гуманизма. Его суждениям свойственна диалектическая объемность. Он всегда учитывает, что соотношение художественного идеала и реальных условий жизни, в том числе классовых противоречий, в художественном произведении образует сложнейшую взаимосвязь, выражает в конечном счете неоднозначную взаимозависимость субъективного и объективного, определенную в каждом конкретном случае историческим своеобразием времени и той позицией, которую занимает художник по отношению к главным явлениям эпохи. По справедливому замечанию автора книги, то новое, что зримо созидается в нашей стране, становится прообразом всемирной цивилизации именно потому, что в орбиту духовного освоения, в орбиту социалистической культуры самобытно включены и «вечные» вопросы в их современном, животрепещущем значении.
Что удалось автору?
Прежде всего в его книге органично соединены, пронизывают друг друга теоретическое осмысление проблемы и конкретный анализ произведений. В одних главах преобладает теоретический подход, в других (особенно в третьей – «Мир человека и человек в мире») в центре внимания находятся современные художественные явления, тенденции.
В теоретическом отношении существен, в частности, предпринятый автором аналитический обзор наиболее распространенных в нашей науке подходов к изучению гуманизма советской литературы.
Суть одного из таких подходов сводится к преимущественному выявлению отличия гуманизма социалистической литературы от гуманистических исканий досоциалистической и гуманистических концепций современной несоциалистической литературы. В русле другого подхода центр тяжести переносится на то, какие происходят изменения в содержании и специфике гуманизма развивающейся литературы социалистического реализма, рассматриваемой по преимуществу изнутри в процессе обогащения собственных традиций. Еще один подход – вычленение, выяснение того, что сближает гуманизм социалистической литературы с гуманистическими исканиями мирового искусства.
Собственно, все это, как показывает В. Дмитриев, лишь разные аспекты одной проблемы, и в рамках каждого из них предпринимаемые исследования тем результативнее, чем они больше способствуют раскрытию гуманистической природы советской литературы во всей ее многогранной целостности. Напротив, обособленность, чрезмерная отъединенность любого из аспектов обнаруживает на определенной стадии неплодотворность, ведет к схоластике, догматизму.
Автор утверждает: «Методологически существенно, стало быть, следующее: исследования гуманизма советской (и не только советской) литературы лишатся опоры, если исходить исключительно из того, что литература живет отраженным светом идей, вырабатываемых внехудожественным путем» (стр. 48). И далее: «…Растворенный в образной ткани гуманизм несводим к формулам, он обладает присущими ему отличительными особенностями» (стр. 49).
Автор книги руководствуется прежде всего тем, что в истинно художественном произведении идеи и образы находятся в неразрывном единстве и произведение является не только отражением жизни, но и действенным фактором ее преобразования, – недаром о той или иной исторической эпохе мы часто судим по наиболее характерным для нее произведениям литературы, искусства, без которых эту эпоху представить просто невозможно, ибо без них духовная жизнь общества была бы во многом иной.
Как и многие ученые, В. Дмитриев отстаивает плодотворный путь научного постижения интересующего нас феномена в его эстетической специфике. Вместе с тем он высказывает интересное положение о необходимости наряду с общей и некой специальной методологии изучения.
«Действительно, с одной стороны, гуманизм советской литературы не может быть осмыслен вне сложившейся в обществе теории гуманизма – марксистско-ленинского учения о гуманизме. С другой стороны, одного лишь проецирования «готовых» взглядов на область художественной практики недостаточно. Больше того, в этом случае из поля зрения выпадает эстетический аспект гуманизма литературы, ускользает ее неповторимый вклад в гуманизацию личности и общества. Необходим, следовательно, – пишет В. Дмитриев, – методологически интегрированный подход: гуманизм советской литературы должен изучаться, исходя из бытия самой литературы, сосдаваемых ею духовных ценностей, путем извлечения их сокровенного смысла, в то же время изучение это должно осуществляться с марксистских позиций, тем самым в конечном итоге обогащая фактически и методологически марксистско-ленинскую теорию познания в целом» (стр. 55).
В. И. Ленин писал: «История несет с собой и новые факты и новые способы исследования, требующие дальнейшего развития теории» 2. Автор книги «Гуманизм советской литературы» в ряде случаев демонстрирует силу анализа – в диалектическом единстве – эстетического и идейного феноменов, в таком плане В. Дмитриев анализирует фильм «Они сражались за Родину» (режиссер С. Бондарчук), некоторые рассказы В. Шукшина, роман А. Крона «Бессонница», вызвавший оживленные споры в критике, романы Ф. Абрамова «Дом» и Д. Гранина «Картина» и др. Жаль, что ряд выдающихся явлений советской литературы в книге В. Дмитриева только называется, а не рассматривается с такой же полнотой, как, например, роман М. Шолохова «Они сражались за Родину» и одноименный фильм С. Бондарчука.
Но для автора главное не анализ произведений, а методология подхода к анализу проблемы. Здесь он чувствует себя более свободным и в выдвижении новых положений, и в полемике с оппонентами (Ю. Андреевым, М. Пархоменко), и в критике ложных теорий (элитарных взглядов на искусство, бытующих на Западе, или же узкого понимания «массовой культуры», сводимой к «суррогату искусства»).
Автор с достаточным основанием говорит о том, что в последнее время утверждает себя своеобразная методология изучения гуманизма литературы (конкретно – советской), методология, которую можно расценивать как частную сравнительно с изучением социалистического гуманизма в целом, однако «в пределах теории литературы это, без сомнения, одна из фундаментальных составляющих данной теории» (стр. 55).
В книге намечаются вполне отчетливые контуры такой методологии, еще не развернутой в полной мере, но несущей в себе много позитивного и открывающей перед исследователем большие перспективы. Аргументация В. Дмитриева позволяет вполне обоснованно утверждать: «Если гуманизм в высшем смысле заключается в том, чтобы непрестанно очеловечивать мир, личность, познавая их, преобразовывая и совершенствуя на началах социализма и коммунизма, то в сфере художественного творчества данной задаче наилучшим образом отвечают, по крайней мере в нашу эпоху, литература, искусство социалистического реализма» (стр. 64).
В книге предпринято углубленное изучение проблемы народности и партийности искусства. Нынешняя литературная ситуация побудила автора обратить особое внимание на идейное наследие русских революционных демократов, на проблему преемственности их традиций, заострить вопрос о новаторстве ленинизма. Это закономерно, хотя заметим: здесь еще остается весьма обширное поле для дальнейшего исследования, для полемики с ошибочными взглядами, существующими и поныне.
Перед нами содержательная поисковая работа. Автор книги справедливо отмечает: «Совокупные усилия советских ученых за десятилетия напряженного труда принесли свои результаты. Но, как уже сказано, это не противоречит тому, что на современном этапе изучения гуманизма советской литературы дает о себе знать постепенно накопившийся груз ставших непродуктивными научных парадигм, в обход которых возникли новые вопросы, не получившие пока основательной разработки, да и прежние предстают в чем-то по-иному… Ситуация – не однажды возникающая в ходе научного прогресса то в одной, то в другой области знания и в этом смысле естественная. Но столь же естественно назревает рано или поздно ее преодоление» (стр. 56).