№4, 2010/Литературное сегодня

Скитальческий парус. «Бог дождя» Майи Кучерской: опыт ассоциативного прочтения

…Так спрячем эту суть,

Чтобы душа Адамова металась,

Ища покоя… Чтоб когда-нибудь,

Пусть не любовь познав, так хоть усталость,

Он пал бы мне на грудь!..

Джордж Герберт. «Шкив». (Перевод Д. Щедровицкого)

В 2007 году роман1Майи Кучерской «Бог дождя», который — как писали впоследствии «Известия» — обязательно «должен прочесть каждый молодой человек от 15 до 25 лет»2 получил премию «Студенческий Букер» «за смелое решение — честно и эмоционально обсудить с читателем важную для нашего времени проблему духовного поиска»3.

Магистральная идея романа Кучерской о душе, стремящейся услышать гармонию небесных сфер и одновременно обрести согласие с началом подлунным и телесным, забывая о роковом их поединке, — общекультурный архетип еще со времен раннего Возрождения. Но если в XIV веке Петрарка решился на напряженный диалог о мирском и духовном с блаженным Августином тайно («Моя тайна, или Книга бесед о презрении к миру»), то в XXI веке беседа на подобную тему выносится на общее обозрение в телевизионной дискуссии. Одно из последних тому подтверждений — программа В. Ерофеева «Апокриф» с названием «Дух и плоть — навстречу гармонии»4.

Нет сомнения, что «Бог дождя» — роман своевременный по духу и новый для русского ]сознания по тематике: любовь юной прихожанки к своему духовнику — тема, крайне редко звучавшая до Кучерской в отечественной крупной прозе. И едва ли Кучерская следует мощной русской классической традиции Толстого и Бунина, предложивших два — разных по жанру — текста с казалось бы схожим мотивом.

При упоминании имени Анна (главной героини Кучерской, студентки филфака МГУ) на ум приходит небольшой рассказ-быль Бунина 1916 года «Аглая». Анна, как кличут Аглаю в лесной деревушке, слушая долгими вечерами сестру, в упоении читавшую вслух церковные книги о святых и мучениках, «земное презревших ради небесного, восхотевших распять плоть свою со страстьями и похотьми», в пятнадцать лет от роду уходит в женскую обитель, где знакомится с отцом Родионом. Народная молва складывает легенду о кротости Аниного нрава и силе духа («за все свое пребывание в обители ни на единый час не подняла очей — как сдвинула покров на них, так и осталась»), за которые крепко возлюбил ее отец Родион, допускал в свою хижину, вел с ней длительные разговоры о Боге, доверял свои сновидения, называл своим счастьем. Аня угасает в самый краткий срок — три года — «за свое непосильное трудничество» и за ту непомерную духовную ношу, которую возлагал на девушку отец Родион в своих беседах.

История отца Антония — духовного наставника Ани, героини Кучерской, — и его отчаянной, провалившейся попытки противостоять земным страстям (бывший актер, а ныне батюшка одного из московских храмов, он влюблен в замужнюю женщину) — напоминает о повести Льва Толстого «Отец Сергий» со схожим мотивом преодоления искушения плотским желанием. На пути затворничества отца Сергия (бывшего командира лейб-эскадрона, который уходит из мира, узнав, что его невеста была фавориткой императора) — два тяжких врага — сомненье и «женский соблазн». В минуты большой слабости отец Сергий взывает о помощи к святому Антонию. Возжелав женщину, которую случайно приютил на ночь в доме и решившую искусить его ради забавы, монах искупает плотское желание страшным физическим страданием — берет топор и наотмашь ударяет им по своему указательному пальцу «ниже второго сустава», а женщина, потрясенная его действием и решимостью, постригается в монахини.

Суровы, непреклонны и сильны духом Аглая и отец Сергий, герои Бунина и Толстого, ведомые одной целью — служением Господу. Оба эти героя (особенно отец Сергий) все еще принадлежат той эпохе, когда была сильна и неразрывна связь русского человека с православием. В советскую эпоху нить Ариадны сильно перетерлась. Своим сюжетом Кучерская показала неудачную попытку людей перестроечного времени вернуться к святости веры и духовности.

Кучерская — во многом бессознательно — создала особый тип слабой ]личности, вариант современного маленького человека], не способного оказать сопротивленье и вечно «ставящего каверзный вопрос».

Отец Антоний продолжает ряд богом забытых (как бы парадоксально это ни звучало в его ситуации!) людей — предмет русского размышления еще гоголевских времен. Кучерская, однако, вносит новый акцент, ни разу у русских классиков не звучавший — никогда еще маленький человек не оказывался по роду своих занятий… не мелким чиновником или станционным смотрителем, но — священником. Словесный портрет отца Антония по роковой случайности как две капли воды схож с описанием внешности Башмачкина — он тот же рябоватый человечек с маленькой лысиной на лбу: «Перед ней (Аней. — Е. Л.)] стоял человек — в синей куртке, брюках <…> Невысокого роста, с плохо растущей (какими-то неровными вялыми клоками) рыжеватой бородой и небольшой лысиной»5.

Эта связь не случайна, даже если возникает на подсознательном уровне — отец Антоний, подобно герою «Шинели», социально незначим — он один из]. Личная жизнь этого священника — как читатель узнает из полупьяного телефонного романа отца Антония с Аней — неразбериха и кошмар с «армией пыльных бутылок» и горьким пьяницей-соседом, от сожительства с которым батюшка не в состоянии избавиться, так как не находит душевных сил уговорить местного владыку дать ему другое жилье.

Эволюция развития этого характера такова, что отец Антоний практически не оправдывает своего имени, в религиозной традиции связанного с образом человека, достойно преодолевающего соблазны и искушения жизни. Отец Сергий из повести Толстого не случайно в минуту душевной суеты поминал святого Антония. Один из самых ярких эпизодов жития святого, написанного Афанасием Александрийским, повествует о том, как в пустыне, где монах жил отшельником, явилась ему царица-обольстительница, чары которой он превозмог. Эта сцена запечатлена в культурной памяти триптихом Босха «Искушение святого Антония». Одна из створок триптиха изображает обнаженных бесов, поддерживающих накрытый стол, на котором стоит кувшин, а из горлышка торчит свиная нога — символ чревоугодия. Если отец Антоний на картине Босха с честью выдерживает испытание, то его тезка из романа Кучерской к мудрости не способен. Аня начинает сомневаться в праведности своего духовника уже тогда, когда случайно узнает со слов мужа Петры, своей «подруги», что Петра и «слабый и грешный» (как он сам себя называет) священник частенько пьют вместе пиво.

Доминанта характера «Антоши» — непредсказуемость, противоречивость поступков. Так, путаясь в словах, он говорит Ане, что любит и Аню, и Петру, а некоторое время спустя признается, что на чувство не способен вовсе, ибо «любить — означает положить за другого душу». Свобода поведения отца Антония, что бы он ни делал, оставляет «кровавый отсвет» в Аниной душе. Но что же — сама Аня?

Особенность этой романной формы в том, что роман медлит ]и наполнен ожиданием]. Медлительность обоснована, возведена у Кучерской в прием.

Неспешно и размеренно его обстоятельное начало с описанием электрички, сопящего слева от Ани мужичка, бабки «в шерстяном зеленом платке» и липких ладошек какого-то ребенка. Тонко подмеченные автором детали умело организуют быт романа, наполняют его уютной достоверностью, создавая особый «интонационный фразовый рисунок», подсказывающий «неуловимые, и вместе, конкретные черты рассказчика»6 (Ани).

Образ Ани, от лица которой ведется повествование, — несомненная удача Кучерской, где продумано и обнажено до мелочей каждое движение становящейся души, не сразу обретающей способность разглядеть за деревьями лес.

  1. Так критики определяют жанр в условиях современной литературной ситуации. Безусловно, с точки зрения классической традиции и по формальным сюжетным признакам в жанровом отношении текст Кучерской — повесть.[]
  2. См. в рубрике «Техника чтения с Натальей Кочетковой» («Известия». 2007. 31 мая).[]
  3. Такова формулировка членов жюри «Студенческого Букера». Эссе о лауреатах премии 2007 года и мнение жюри о романе Кучерской см. на сайте: http://studbooker.rsuh.ru. []
  4. См. эту передачу оnline на сайте VideoTVRU.[]
  5. Ср. с гоголевским описанием: «Низенького роста, несколько рябоват. Несколько рыжеват <…> с небольшой лысиной на лбу».[]
  6. Тынянов Ю. Н. Литературный факт // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. С. 268.[]

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №4, 2010

Цитировать

Луценко, Е.М. Скитальческий парус. «Бог дождя» Майи Кучерской: опыт ассоциативного прочтения / Е.М. Луценко // Вопросы литературы. - 2010 - №4. - C. 113-129
Копировать