«Синклер Льюис. Жизнь одного американца»
Mark Shorer, Sinclair Lewis. An American Lile. Mc Graw-Hill Book Co, New York, Toronto, London, 1961, 814 p.
Книга М. Шорера «Синклер Льюис. Жизнь одного американца» вызывает интерес уже тем, что это первая большая американская монография о крупнейшем реалисте XX века, ушедшем из жизни более десяти лет тому назад. Ряду других видных американских писателей нашего времени повезло больше, чем Синклеру Льюису. Об Уильямс Фолкнере, Эрнесте Хемингуэе и Джоне Стейнбеке, например, уже опубликовано немало обширных исследований.
Хотя в обзорных работах по истории романа XX века заокеанские литературоведы вниманием Льюиса не обходят (как-никак он был первым американским писателем, получившим Нобелевскую премию), хотя вскоре после смерти романиста были опубликованы сборник его писем, том неопубликованных статей и книга воспоминаний о нем, все же едва ли можно сказать, что творчество Льюиса пользуется ныне у буржуазных критиков США особенно большой популярностью.
В статье «Синклер Льюис – позабытый герой», опубликованной в 1960 году, трезвый и хорошо информированный американский литературовед Максуэлл Гайсмар писал:
«Когда-то его (Льюиса. – М. М.) называли Дурным мальчиком американской литературы; ныне его можно было бы, пожалуй, назвать «позабытым человеком» 1. Шорер ссылается на оставшуюся неизданной диссертацию одного американского исследователя, озаглавленную «Подъем, расцвет и упадок литературной репутации Синклера Льюиса», и отнюдь не оспаривает вывода автора насчет «упадка» репутации Льюиса в современной Америке.
Объемистую работу Шорера открываешь с надеждой, что она поможет восстановить «репутацию» писателя, который при всех своих противоречиях и срывах был одним из самых смелых и сильных сатириков в истории американской литературы, великолепным обличителем пошлости, бескультурья, паразитизма, бесчеловечности американской буржуазии, беспощадным критиком фашистских тенденций в жизни страны.
Что же представляет собою книга «Синклер Льюис, Жизнь одного американца»?
Перед нами обширное исследование, потребовавшее почти десятилетнего труда. В распоряжение Шорера был передан богатейший архив писателя, и в книге мы находим горы ценного материала, почерпнутого из неопубликованных дневников Льюиса, его записных книжек и писем. Автор беседовал с десятками людей, близко знавших романиста, просмотрел много газет и журналов, в которых тот сотрудничал; он щедро цитирует воспоминания о нем, разбросанные по труднодоступным изданиям, с заслуживающей уважения деловитостью уточняет взаимоотношения Льюиса с рядом издательств, фиксирует сроки создания и выхода в свет разных его произведений и т. д.
В книге мы находим множество малоизвестных или вовсе не известных ранее сведений о Синклере Льюисе. Любопытны, например, свидетельства некоторых людей, учившихся вместе с будущим писателем, о том, что в колледже он пользовался репутацией «неконформиста» И «воинствующего атеиста». Шорер сообщает, что незадолго до первой мировой войны Льюис стал официальным членом Социалистической партии США и оставался им более года. Есть важные данные в цитируемых в книге письмах Льюиса Элтону Синклеру. Обращает на себя внимание настойчивость, с которой писатель подчеркивал близость ему «радикализма» в период создания романа «Бзббит». С гордостью Льюие писал тому же Синклеру, что он «осмелился» создать роман «Элмер Гентри», хотя и понимал, что книга вызовет «ярость, угрозы линчевания». Мы узнаем, что из всех созданных им образов романист ценил выше всего образ Эрроусмита, что он порою тепло отзывался о Майкле Голде, что в период создания романа «Кингсблад, потомок королей» Льюис много общался с неграми, несмотря на неодобрительное отношение к этому его знакомых, и т. д.
Впрочем, заслуга Шорера заключается не только в том, что он собрал сотни и сотни интересных фактов о Льюисе. В некоторых главах книги перед нами встает образ писателя, как бы терзаемого неким внутренним недугом. Этот недуг лишает его возможности долго жить на одном месте, среди одних и тех же людей, заставляет без конца переезжать из Америки в Европу и обратно, менять привязанности, вступать в конфликты. Шорер обоснованно заставляет читателя ощутить наличие трагического начала в духовном облике Синклера Льюиса.
Довольно большое внимание уделил Шорер – и это тоже одна из ценных сторон работы – материалам, говорящим о попытках Льюиса создать роман о рабочем движении в США. Об интересе писателя к теме рабочего класса известно было и раньше. Но теперь становится очевидным огромное место, которое «роман о рабочих» занимал в планах Льюиса. Из данных, собранных автором книги «Синклер Льюис. Жизнь одного американца», видно, что мысль о создании такого произведения не покидала романиста на протяжении нескольких десятилетий. Еще в 20-х годах он посвятил немало времени подготовительной работе к этому роману. Тогда Льюис собирался сделать его героем Юджина Дебса, одного из самых честных и самоотверженных деятелей американского социалистического движения. Работа над книгой «о рабочих» продолжалась в 30-х и 40-х годах. Льюис посещал собрания профсоюзных организаций, ездил в районы забастовок, испещрял заметками записные книжки и, по-видимому, сделал немало набросков для этого произведения. Однако «роман о рабочих» так и не был завершен.
В книге Шорера можно найти и другие материалы, представляющие интерес, наталкивающие на размышления.
А все же очень многое в ней вызывает недоумение, если не протест. Дело не только в том, что в книге полным-полно «информации» пустой, а то и сенсационной – в самом дурном смысле этого слова Шорер тщательно запечатлевает, например, на каких обедах и вечеринках присутствовал Льюис, снова и снова скрупулезно подсчитывает его доходы, чрезвычайно подробно описывает скандалы, учиненные писателем в нетрезвом виде, и т. д., и т. п.). Важнее то обстоятельство, что, приводя без конца документированные свидетельства душевной неустойчивости писателя, Шорер не дает убедительного объяснения причин этого. Вместе с тем он то и дело критикует автора «Бэббита» с совершенно мещанских позиций. Ему невдомек, как это Льюис не стремился обзавестись собственным особняком, он довольно раздраженно пишет о неспособности писателя находить удовлетворение в светской жизни и т. д.
Явная буржуазность лишила Шорера возможности осознать, что в бесконечных метаниях Льюиса нашла отражение глубокая противоречивость положения и чувств писателя, который почти всегда жил в мирке представителей «среднего класса», но ненавидел этот круг людей.
Свое отношение к «респектабельным» знакомым Льюис однажды достаточно ясно выразил в письме к первой своей жене. «…Ты жаждешь оседлой жизни, – писал он ей, – в кругу интеллигентных, но безусловно респектабельных соседей, между тем как я хочу неоседлой жизни с нереспектабельными соседями».
Характерно, что о влечении Льюиса к «нереспектабельным» американцам и, в частности, об его тяготении к «радикализму» в книге Шорера говорится если не с плохо скрываемым неодобрением, то, во всяком случае, мимоходом, вскользь. Из этого толстого тома читатель мало что узнает о пребывании Льюиса в социалистической колонии Геликон Холл (между тем сохранился его интереснейший очерк на эту тему2. Лишь в нескольких строках упоминается замечательная, имеющая принципиальнейшее значение статья Льюиса «Закат капитализма» (1914), в которой мы находим многозначительное утверждение, что писатель, «который искренне стремится создать роман о подлинной современной жизни, должен волей-неволей показывать капитализм как нечто вызывающее ненависть и отжившее». Шорер проходит мимо интереснейших свидетельств первой жены Льюиса насчет симпатий, которые вызывала у него Октябрьская революция в России.
Автор книги не только плохо понимает Льюиса как человека, но и явно недооценивает его как художника слова. В заключительной части книги мы читаем, что Льюис «был одним из самых плохих писателей, каких только знала новейшая американская литература…». Хотя дальше следует добавление; «…но без его произведений нельзя себе представить современную американскую литературу» – слова эти воспринимаешь лишь как вынужденную любезность по отношению к романисту, которому исследователь посвятил целую книгу. Ведь выше было сказано: «Бессмысленное занятие, пожалуй, рассматривать какой-либо из романов Льюиса как произведение искусства».
О том, какова подоплека отрицательного отношения многих современных американских критиков к творчеству Льюиса, сказал кое-что любопытное буржуазный историк литературы Ф. Карпентер в своей» книге «Американская литература и мечта» (1955). Он пишет: «По мере того как менялась литературная мода и реализму все больше начинали предпочитать символизм… критики все чаще стали задавать вопрос: «А действительно ли так уж хорош Синклер Льюис?» 3В конечном счете именно суровый реализм наиболее ценных книг Льюиса не по душе Шореру. Ему близка идея, которую развивают многие откровенные недруги сатирика, а именно, что Льюис якобы изображал Америку, которая не существует или, во всяком случае, полностью ушла в прошлое. Так, он пишет, что произведения Льюиса «являются, пожалуй, последними, заслуживающими внимания, американскими романами, которые посвящены главным образом характеристике социального класса». Шорер хочет подсказать читателю мысль, что показывать классовое расслоение в США – это дело «старомодное».
Не удивительно, что, анализируя роман «Бэббит», в центре которого находится образ буржуа-тунеядца и духовно одичалого человека, автор, по сути дела, выражает уверенность в возможности «спасти» героя книги, а также и всю вотчину бэббитизма – город Зенит, при посредстве «любви и дружбы, доброты, терпимости, справедливости, достоинства, красоты, интеллекта». Не удивительно и то, что Шорер отвергает антифашистский роман Льюиса «У нас это невозможно» и его блистательную сатиру на американских расистов «Кингсблад, потомок королей». В обеих книгах автор исследования видит «меньше подлинного гнева», нежели «социологической схематизация», и, ссылаясь на высказывания других американских критиков, объявляет роман о Киягсбладе «совершенно неудачным как произведение искусства».
Характерно, что американский журнал «Тайм» – орган известного реакционного издателя Люса, – рецензируя работу Шорера (в номере от 13 октября 1961 года), подхватил приведенное в книге суждение Е. М. Форстера о том, что романист будто бы пользовался в своем творчестве «фотографическим методом»; рецензент присоединяется к Шореру в его стремлении свести нд нет значение Льюиса как художника и, в частности, осуждает полностью творчество писателя 30-х и 40-х годов (а ведь тогда были написаны не только книги «У нас это невозможно» и «Кингсблад, потомок королей», но и пронизанный антифашистскими мотивами талантливый сатирический роман «Гидеон Плениш»).
Несмотря на пристрастие Льюиса к «документальности», в основе его творчества лежал вовсе не «фотометод». Наиболее удачные произведения писателя привлекают не «фотографической» верностью натуре, а остросатирическим раскрытием антигуманной сущности американского буржуазного общества и ярким изображением людей, которым это общество мешает развивать их дарования и жить по-человечески. Вот почему творчество Льюиса и сегодня не потеряло ни актуальности, ни художественной силы. Его сатира по-прежнему метко стреляет по американским мещанам кенникотам («Главная улица»), дельцам бэббитам, попам гентри, а также фашистам уиндрипам («У нас это невозможно») и расистам олдвикам («Кингсблад, потомок королей»). Вместе с тем такие персонажи произведений Льюиса, как Эрроусмит, как Кингсблад и его друг – негр Райан Вулкейп, продолжают привлекать сердца своей человечностью, влечением к науке и верой в будущее рядовых людей.