Серапионовские оды и эпиграммы Елизаветы Полонской. Предисловие и публикация М. Полонского и Б. Фрезинского

Шуточные и сатирические стихи составляют немалую, хотя и наименее известную и большей частью не опубликованную, долю поэтического наследия Елизаветы Григорьевны Полонской (1890 – 1969). «Еще в гимназии я… сочиняла шуточные стихи» ¹, – свидетельствует Полонская в поздней автобиографии. Оказавшись в 1908 году в эмиграции в Париже, Полонская (тогда – Лиза Мовшенсон) познакомилась с таким же юным большевиком Ильей Эренбургом²; вместе они посещали собрания большевистской группы и вместе же начали выпуск сатирических журналов «Бывшие люди» и «Тихое семейство». Стихи, заметки и карикатуры, помещенные в этих журналах (изданных всерьез, в типографии), достаточно едко, без какого-либо пиетета высмеивали нравы большевистского кружка, задевая и «вождей» (Плеханова, Ленина, Троцкого), и потому имели шумный резонанс. Сохранились на этот счет свидетельства очевидцев³, писал об этом и Г. Зиновьев в незаконченной книге о Ленине. Издателям журнала пришлось выбирать между литературой и политикой, и они предпочли литературу.

В парижской тетради будущей Елизаветы Полонской наброски стихов соседствуют с эпиграммами (на И. Эренбурга, скульптора Ин. Жукова и др.). Первые стихи Полонская напечатала под псевдонимом Елизавета Бертрам, впоследствии она сохранила его только для сатирических вещей. Такие стихи она писала всю жизнь, а печатала их крайне редко (например, в петроградском журнале «Мухомор» в 1922 году).

Став членом содружества «Серапионовы братья», Полонская, как это и было заведено у «серапионов», к каждой годовщине ордена писала «Серапионовскую оду» (шуточные стихи к годовщине «серапионов» неизменно сочинял и Тынянов, сохранились и веселые заметки Лунца к «серапионовскому» дню). Таких «од» (они ни разу не публиковались) – три (1922, 1924 и 1926 годов); в 1923 и 1925 годах, судя по черновикам Полонский, к «серапионовской» годовщине она сочиняла не оды, а «сказочки», однако чистового варианта этих «сказочек» нет. Приведем набросок «сказочки» 1923 года: «В некотором царстве, в некотором государстве жили девять братьев и одна сестра. Мальчики были ужасные шалуны, никого не слушались и непочтенно относились к старшим. Девочка, напротив, была скромной и тихого нрава и всячески старалась остудить своих диких братьев. Но это ей не удавалось. На уме у них были одни проказы. Они, как могли, поставили себе целью огорчать и маму и бабушку. Каждый из них имел свои излюбленные шалости. Старший брат, Всеволод, любил употреблять непечатные слова и печатать их. Хуже еще поступал второй брат, Каверин, который произносил слова, никому не известные, что, как известно, еще опаснее. Третий, Никитин, постоянно держал ноги на столе. Четвертый, Зощенко, несмотря на болезненный организм и слабое сердце, часто сбрасывал никитинскую ногу (два слова неразборчивы. – Ред.). Пятый, Михаил Слонимский, был неестественно прожорлив и воинствен, к тому же отличался замечательной физической силой и, несмотря на свою молодость, убил бревном немало народу. Шестой, Федин, был веселого нрава и всегда готов поддержать любую каверзу, направленную против самых почтенных лиц города. Тихонов делал из людей гвозди. А Илья Груздев, несмотря на свой скромный и застенчивый вид, вставлял иголки в сиденья кресел, предназначенных для самых уважаемых лиц не только города, но и государства. Младший, Лунц, передразнивал всех и каждого, особенно с тех пор, как был с бабушкой в кинематографе. Вот какие это были мерзкие мальчики… В городе их знали и боялись Но вот из Москвы случайно приехал один Пильняк. Этот Пильняк было лицо весьма почтенное и получил за усердный труд красное перо. Братья приняли его в гости и…»

На этом рукопись обрывается. А вот начало рифмованной «сказочки» 1925 года, в ней «Серапионовы братья» изображены в виде зверинца: «Зощенко – зверь – веселый зверь, откроет рот, а изо рта «Бегемот». Тихонов – зверь – тихий зверь, все-то он знает: и почем на Араксе пудра, и какие мысли у Судра. Ходит за ним стая зверят, что он скажет, то и они говорят. Еще Слонимский – зверь, скромнее того зверя нет, женится раз в семь лет, и то секрет. Еще забыла про зверя, звать Каверин. Тот зверь заводной, из Лейпцига привозной. Ерепениться охоч, дерзости сколько хошь. До драки всегда готов, а пробьет 12 часов – хочет зверь бай-бай, бежит зверь на трамвай. Вот зверь Федин, женщинам вреден. Глаза как стекляшки, задней ногой пишет на бумажке. У него на горбе звезда, а во лбу города да года. Съел городов без счета, такая у зверя охота. А жена у него хоть другой масти, да по той же части. А вот зверь Шкловский, гость московский. Это зверь красивый, всем зверям на диво, хоть мало зубов, а кусаться здоров. Родил зверь два раза – сына Опояза да дочку Халтуру – такая у зверя натура».

Отметим, что 3 февраля 1925 года, в «серапионовскую» годовщину, Полонская написала также отнюдь не шуточное стихотворение «Лавочка великолепий», посвященное памяти Льва Лунца.

«Серапионовские оды» Елизаветы Полонской печатаются по чистовым рукописям, сверенным с черновиками. Избранные эпиграммы (относящиеся к питерскому литературному кругу 20-х годов) также печатаются по рукописям.

СЕРАПИОНОВСКАЯ ОДА

Угасни солнце, а луна

Затмись и перестань являться.

Воспой, о муза, имена

Серапионовского братства!

Пусть землю осветят лучи

Светила восходящей славы,

А ты, злословие, – молчи

И вырви свой язык лукавый.

Пусть слава десяти имен

Пройдет от Мойки до Бассейной,

И каждый – имя – Серапион

Произнесет благоговейно.

Душевной робости полна,

Смиренно начинаю: «Ода…»

Скажи, о муза, имена

И назови начало рода.

Была ли женщиной их мать?

Вопрос и темен и невнятен,

Но можно двух отцов назвать:

То Виктор Шкловский и Замятин.

И как известных близнецов

Волчица выкормила где-то,

Так на утеху двух отцов

Их выкормил формальный метод.

1. Елизавета Полонская, Избранное, М. – Л., 1966, с. 10.[↩]
2. См. об этом: «Вопросы литературы», 1982, N 9, с. 144 – 157.[↩]
3. См. комментарии к т. 6 Собр. соч. И. Эренбурга (в печати).[↩]