Саят-Нова в современной критике

Ов. Туманян, Саят-Нова. Статьи и речи. Предисловие А. Инджикяна, послесловие Н. Туманян, 98 стр.; Х. С. Саркисян, Саят-Нова, 125 стр. (резюме на русском языке); А. Т. Ганаланян. Народные истоки творчества Саят-Новы, 81 стр.; А. К. Кочоян, Словарь армянских песен Саят-Новы, 199 стр.; «Саят-Нова», сборник научных трудов, 232 стр.; П. М. Мурадян, Саят-Нова по грузинским источникам. Филологические заметки и материалы, 120 стр. (резюме на русском языке). Все эти труды вышли в Изд. АН Армянской ССР, Ереван, 1963 (на армянском языке); Мирали Сейидов, Певец народов Закавказья, Изд. АН Азербайджанской ССР, Баку, 1963, 139 стр.; Сурен Гайсарьян, Саят-Нова, «Знание», М. 1963, 32 стр.; И. Гришашвили, вступительная статья к сборнику: Саят-Нова, Лирика, Гослитиздат, М. 1963; М. Асратян, вводная статья к сборнику армянских, грузинских и азербайджанских песен Саят-Новы, Армгиз, Ереван, 1983 (на армянском языке); З. Г. Башинджагян, 30 лет, отданные Саят-Нова, Изд. Ереванского университета, 1963, 82 стр.; «Саят-Нова в песнях поэтов», Армгиз, Ереван, 1963 (на армянском языке).

250-летие со дня рождения великого народного певца ознаменовалось новыми изданиями сборников его лирики и песен. В связи с юбилеем опубликовано большое количество газетных, журнальных и научных статей, появились новые книги о его жизни и творчестве. Важно отметить, что исследования ведутся усилиями армянских, азербайджанских, грузинских и русских ученых.

Огромную работу в свое время проделал Ованес Туманян для сохранения, точнее, возрождения и пропаганды творчества Саят-Новы. Прав автор предисловия к туманяновскому сборнику «Саят-Нова» А. Инджикян, указывая на большой и постоянный интерес классика армянской литературы к гениальному ашугу. Ов. Туманян писал, что дальнейшее развитие национальной литературы невозможно без знания и умелого использования народного творчества, в частности богатейшей ашугской поэзии. В ней же, по глубокому убеждению Ов. Туманяна, Саят-Нове принадлежит первостепенное место, ибо он унаследовал лучшее из средневековой армянской поэзии, в первую очередь прекрасной лирики Наапета Кучака, и вместе с тем ознаменовал новый, ренессансный период этого искусства. Любовь Ов. Туманяна к Саят-Нове А. Инджикян с полным основанием объясняет и тем, что в творчестве этих двух мастеров слова много сходного. Поэты разных эпох одинаково остро чувствовали и отражали в своей поэзии социальную несправедливость и невозможность при существующих порядках достичь народных идеалов. Но эти обстоятельства, какими бы тяжелыми они ни были, не заглушали высокого гуманизма Саят-Новы и Ов. Туманяна.

Автор послесловия к тому же сборнику Н. Туманян пишет, что Саят-Нова в жизни и творчестве ее отца занимал особое место. И как писатель, критик, фольклорист и как председатель Кавказского товарищества армянских писателей, Ов. Туманян сделал все, чтобы прекрасное искусство гениального ашуга стало достоянием народа. Ов. Туманян не только обеспечил издание и распространение произведений Саят-Новы, организовал вечера, посвященные его творчеству, но и многими другими мерами увековечил память поэта. Можно сказать, что после зачинателя саятоведения (этот термин давно утвердился в закавказском литературоведении) Геворка Ахвардяна, работа которого вышла в 1852 году, именно Ов. Туманян был тем, кто своим исследованием обеспечил новую жизнь полузабытому народному певцу.

Ов. Туманян видел в Саят-Нове не только великого ашуга, но и самобытнейшего поэта Востока. Он писал, что Саят-Нова творил в тяжелое время социальной неустроенности, не поддаваясь чувствам злобы или отчаяния, трусости или неверия в силы и возможности человека. Поэт воспевал жизнь и ее красоту, воспевал человека, всегда оставался другом народа, его неутомимым певцом и гордым слугой. Ов. Туманян охарактеризовал Саят-Нову как самобытного лирика, в чьем творчестве любовь занимала первостепенное место. В отличие от Геворка Ахвердяна Ов. Туманян ничего религиозного не обнаружил (и не мог обнаружить) в искусстве Саят-Новы, проникнутом глубокой человечностью.

Ов. Туманян (опять-таки первым!) поставил вопросы перевода произведений Саят-Новы на русский язык, а также верного толкования его песен. Высоко оценивая переводы В. Брюсова, он призывал критически относиться к подстрочнику. Особые трудности перевода он объяснял не только тем, что Саят-Нова писал на тбилисском диалекте армянского языка, но и тем, что в произведениях народного певца много условного, символов, метафор, иносказаний, характерных для поэтического мышления XVIII столетия. Ов. Туманян дал немало художественно верных толкований неясных выражений и метафор Саят-Новы.

Эти мысли и суждения о творчестве великого ашуга не потеряли своего значения и для современных исследователей. Можно сказать, что статьи, доклады и речи Ов. Туманяна составляют тот исходный пункт, по которому можно судить, насколько далеко ушло изучение творчества Саят-Новы, что´ принципиально нового сказали его современные толкователи.

Конечно, намного расширены масштабы исследования, в котором проблемы взаимосвязи национальных художественных традиций, взаимодействия фольклора и литературы, вопросы языка и стиля ашугского искусства, а также его эстетики занимают солидное место.

В последние годы выявлены новые факты биографии Саят-Новы, опровергнуты, в частности, версии об его якобы добровольном уходе в монастырь. На самом деле народный певец, ненавидевший деспотию, изобличавший безнравственность феодальной знати, был насильно обращен в духовного служителя.

В Закавказье, главным образом в Армении, проделана огромная текстологическая работа. Большим приобретением для науки является факсимиле рукописей Саят-Новы, подготовленное к печати Институтом литературы имени Абегяна АН Армянской ССР (Ереван, 1963), Рядом исследователей выверены, уточнены и по-новому интерпретированы многие стихи поэта. В этой связи нужно указать и на новый, художественно оформленный большой том армянских, грузинских и азербайджанских песен Саят-Новы, выпущенный на армянском языке. Книга составлена и отредактирована М. Асратяном, который в течение многих лет исследует творчество великого ашуга, год за годом добиваясь новых открытий. Большую научную ценность представляют его примечания к книге, составляющие сто с лишним страниц: богатство фактов сочетается в них с тщательностью анализа.

Широтой взгляда на творчество Саят-Новы, во многом новым подходом к оценке его искусства отличается работа С. Гайсарьяна. Она впервые вышла в виде вступительной статьи к подготовленному им сборнику произведений Саят-Новы в Малой серии «Библиотеки поэта» («Советский писатель», Л. 1961), а затем в дополненном виде была издана отдельной брошюрой.

С. Гайсарьян критикует вульгаризаторские, антиисторические работы 30-х годов, где утверждалось, будто Саят-Нова «выполнял социальный заказ феодалов», не проявил себя гражданином и «жил вне времени и пространства». Справедливо критикуются и те, кто представлял Саят-Нову «беззаботным соловьем». С. Гайсарьян отнюдь не стремится «приподымать» или же идеализировать Саят-Нову. Он обстоятельно анализирует не только сильные, но и слабые стороны его мировоззрения, указывает на нотки усталости и разочарования, особенно заметные в его поздних песнях, И все же не эти мотивы, а огромное жизнелюбие и жизнеутверждение, пафос красоты и деяния во имя народа является главным в искусстве Саят-Новы. Именно это определяет истинную народность его поэзии.

Азербайджанский ученый М. Сейидов на многих страницах своего труда также пересматривает ряд положений, выдвигавшихся в прежних работах о Саят-Нове. Автор подвергает обоснованной критике армянского историка Лео, который высокомерно относился к ашугскому искусству, а о Саят-Нове писал, будто бы он сочинял «лишь для своего удовольствия». Исправляется ошибка В. Кирпотина, утверждавшего, что корни творчества Саят-Новы уходят в иранскую и даже индийскую литературу. Конечно, нельзя отрицать связей искусства Саят-Новы с иранским миром и вообще с традициями восточной поэзии. Но не они, а в первую очередь родная – закавказская, в особенности армянская, поэзия питала его творчество. Это и доказывает М. Сейидов.

Вызывает, однако, недоумение одно утверждение самого М. Сейидова. Он пишет, что в поэзии Саят-Новы почти нет стихов, носящих чисто социальный характер. Что означает этот «чисто социальный характер»? Многие произведения народного певца заключают в себе большой общественный смысл, философские и морально-назидательные стихотворения отражают проблемы, которые ставило его время. Впрочем, и сам М. Сейидов в другом месте, опровергая собственное утверждение, правильно говорит, что Саят-Нова «пел не только о многострадальной доле родного народа, он выражал печали и радость всех народов Закавказья». Прав также И. Гришашвили: «Великий поэт-гуманист, раздумывая о судьбах человека, его положении в жизни, большое место уделял в своих творениях социальным вопросам, воспевал добро и осуждал зло, противопоставлял просвещение невежеству».

Критической направленностью характеризуются статьи, составляющие сборник «Саят-Нова», подготовленный научными коллективами Комитета высшего и среднего специального образования Совета Министров Армянской ССР и Ереванским армянским пединститутом имени Х. Абовяна (главный редактор В. Партизуни). В этом сборнике заслуживает внимания прежде всего решительное опровержение М. Асратяном, М. Наряном, А. Гарибяном и другими авторами долго державшегося мнения о том, будто Саят-Нова был полуграмотным ашугом. Будущий первоклассный лирик в юности получил школьное образование, затем упорным самообразованием приобрел много знаний. Об этом, подчеркивает М. Асратян, свидетельствует хотя бы то, что Саят-Нова овладел несколькими языками и свободно писал на них, много ездил по разным странам, обогащаясь жизненными впечатлениями.

В отличие от большинства ашугов¹, складывавших свои песни, Саят-Нова писал, именно писал стихи и песни, шлифовал фразу за фразой, подбирая наиболее выразительные слова, добиваясь ясности мысли. Поэт говорил: «В тридцать пять лет я много писал и много стирал» – и недоумевал, «как речь у мастера быть может не стройна». М. Асратян и М. Нарян на многочисленных примерах показывают, что поэт, неизменно руководствуясь одним стремлением – быть доступным народу, отказался не только от книжного языка (грабара), но и от некоторых «прочных диалектных канонов… применяя свободную литературную форму, внося в свой язык элементы разных диалектов». Ашуг умел преобразовывать слова, давать им различные окончания, сообразуясь с правилами народно-речевой культуры, обогащать синонимику. С большим мастерством и эстетическим вкусом он пользовался словами из разных языков, проявлял тонкое чувство стиля.

А. Гарибян, выступающий в этом же сборнике с весьма содержательной статьей «Тбилисский диалект в песнях Саят-Новы», ставит вопрос о том, что диалект нельзя рассматривать как искажение общенационального (общенародного) или литературного (грабара) языка. Как часть общенародной речевой культуры, каждый диалект возникает исторически и обладает своими особенностями и законами, своим словарным фондом и даже грамматическими формами. Тбилисский диалект армянского языка, на котором творил Саят-Нова, не обладал каким-либо приоритетом перед другими диалектами того же языка. Но то обстоятельство, что такой могучий талант, как Саят-Нова, пользовался именно им, расширило поэтические возможности этого диалекта. Язык Саят-Новы обогащался словами из араратского диалекта армян, из азербайджанского, грузинского, арабского, иранского языков – все это придавало ему особую силу, обогатило многими выразительными средствами.

К. Дургарян в статье «Язык и стиль Саят-Новы» правильно пишет, что самобытный поэт поднял народный язык на уровень совершенства литературного языка, создал свой неповторимый стиль, – и эти его достижения были унаследованы затем поколениями ашугов на протяжении более чем полутора веков. Эта работа фактически была подхвачена зачинателем армянской реалистической драматургии Г. Сундукяном, также писавшим на тбилисском диалекте армянского языка. И благодаря именно их усилиям этот диалект сыграл немаловажную роль в формировании новоармянского литературного языка, основоположником которого с полным основанием считается Хачатур Абовян.

Проблемам языка и стиля Саят-Новы посвящен также труд А. Кочояна «Словарь армянских песен Саят-Новы»; книга эта представляет собой наиболее полный словарь Саят-Новы и заслуживает специального, чисто лингвистического разбора.

Прогресс научно-исследовательской мысли в изучении творчества Саят-Новы сказался и в более полной характеристике связей его искусства с народным творчеством. Этой темы касаются многие авторы, ей специально посвящена монография А. Ганаланяна «Народные истоки творчества Саят-Новы».

А. Ганаланян отмечает огромное воздействие народной словесности на искусство ашуга. На многочисленных примерах и любопытных сопоставлениях он показывает, как Саят-Нова, в согласии с эстетикой народно-словесного творчества, пользовался просторечными оборотами, метафорами, иносказаниями, гиперболами, народными поговорками.

Разумеется, нельзя принципиально возражать против того, что автор литературоведческой монографии, посвященной проблеме народности, Начинает ее с анализа языка поэта. Но когда он этим фактически ограничивается, не анализируя мировоззрения поэта, его эстетику, которая отражала народное мироощущение, он неизбежно обедняет свое исследование, в какой-то степени становясь на путь лишь формального анализа. Правда, А. Ганаланян отмечает, что искусство гениального ашуга выражало народную философию, но это утверждение остается лишь общей констатацией, не доказывается автором. Даже в третьей главе – «Саят-Нова и мир восточного эпоса» – большая «и интересная проблема сведена, в сущности, к рассказу о том, как Саят-Нова охотно пользовался образами Лейли и Меджнуна, Фархада и Ширин, Ашиг-Гариба, Шахсенем и др. Автор опять-таки не затрагивает более общих вопросов о связи поэтического языка Саят-Новы с его философией жизни, его эстетикой.

Такое же замечание можно сделать отчасти и в адрес Х. Саркисяна. В его книге слабости анализа поэтики ашуга связаны как раз с тем, что вопросы художественности в известной мере оторваны от проблем мировоззрения. Вместе с тем в книге немало интересных и верных наблюдений об умении поэта проникать во внутренний мир человека, о «слиянности» человеческой красоты с прекрасным в природе. Ценной частью этой работы являются также сведения об истории изучения творчества Саят-Новы.

Следует отметить еще одну статью разбираемого сборника – исследование Ц. Брутян «Саят-Нова и музыка», Известно, что искусство народного певца возникло на фундаменте народно-словесного и музыкального (композиторского и исполнительского) творчества. Права Ц. Брутян: «Стихи Саят-Новы не читались, а пелись. Поэтому нельзя отделять его стихотворения от музыки». Автор стремится более основательно оценить все то, что связано в жизни Саят-Новы с музыкой и ее исполнением. Правда, статья эта не первая работа на интересующую нас тему (можно назвать и сборник песен Саят-Новы, переложенных для фортепиано Саргисом Бархударяном, изданный в Ереване еще в 1935 году). Но увлекательно написанная статья Ц. Брутян – наиболее обстоятельная работа о музыке Саят-Новы. Автору удалось выявить, что´ в музыке принадлежит Саят-Нове, а что он позаимствовал из народного мелоса; в статье приводятся сведения об отношении армянских композиторов, начиная с А. Спендиарова и А. Тиграняна, к песням Саят-Новы, о традициях их исполнения.

С удовлетворением можно отметить, что последние годы эстетика Саят-Новы привлекла пристальное внимание исследователей. А. Багдасарян в статье «Думы и уроки поэта», Х. Саркисян, Ц. Брутян в своих работах не ограничиваются собственно литературоведческим и искусствоведческим анализом творчества народного певца. Сделаны серьезные попытки разобраться также в эстетических воззрениях, столь многообразно и ярко выразившихся в творчестве Саят-Новы и теснейшим образом связанных с его этикой.

Правы исследователи, вслед за Ов. Туманяном утверждающие, что тема любви – главная в творчестве великого ашуга. Она трактовалась им весьма широко, как одна из основ общественной жизни, как глубочайшее выражение человеческой сущности, как явление большой моральной силы. Любовь человека к человеку, любовь к своему народу и родной земле неразрывна с восприятием и пониманием красоты мира. Поэт, по убеждению Саят-Новы, рождается из большой любви к жизни, и поэтический талант, развиваемый упорным трудом, лишь усиливает эту любовь.

С идеей любви в искусстве Саят-Новы связана идея добра – вековечная народная идея: всякий человек должен совершить добро! Поэт ополчался против зла, понимаемого им как попрание человеческого достоинства, как паразитизм, вероломство, заушательство, интриги, Он верил, что прочно в жизни лишь доброе начало и связанное с ним общественно полезное дело. Подлинное счастье человека в том, чтобы жить для людей, не кичась содеянным. И так как все это говорилось применительно к реальной общественной жизни и в связи с отстаиванием народных интересов, то такое понимание добра в то очень трудное время воспринималось вполне конкретно и целенаправленно.

Верно оценивая эстетику Саят-Новы, С. Гайсарьян высказал правильную мысль, что взгляды выдающегося ашуга и поэта «составляют важную главу в истории армянской эстетической мысли». К этому можно лишь добавить: творчество Саят-Новы оставило след в истории эстетической мысли всего Закавказья, утверждая демократические идеи красоты и добра.

С. Гайсарьян с полным основанием говорит о продуманной системе художественных принципов Саят-Новы, и это важно, так как долгое время существовало мнение о том, что Саят-Нова только ашуг. Несмотря на то, что мировоззрение поэта во многом определялось «мотивами феодально-христианской идеологии», подчеркивает исследователь, оно противостояло средневековой мистике и мертвящей схоластике. Гуманизм Сайт-Новы, проникнутый демократическими идеями своего времени, больше того, предвещавший новое время с его новым эстетическим видением мира, утверждал жизнь, ее красоту и правду, он утверждал высокий долг поэта как слуги народа.

Важно отметить также, что, рассматривая связи Сайт-Новы с прогрессивными народными традициями, С. Гайсарьян и М. Сейидов в своих работах подчеркивают интернационализм искусства Саят-Новы, который отражал в своих произведениях многовековую дружбу трех закавказских народов, воплощенную и в их демократическом, в частности ашугском, искусстве.

С интересом читается выпущенная на русском языке популярная книга З. Башинджагяна «30 лет, отданные Саят-Нова». Автор увлекательно рассказывает о том, как его отец, выдающийся армянский художник и известный литератор Геворг Башинджагян, вместе с Ов. Туманяном изучал и пропагандировал искусство Саят-Новы, как сердечно относились к поэту амкары – разнонациональный трудовой люд Тбилиси. Именно на их гроши в 1914 году по инициативе! Башинджагяна и Туманяна был воздвигнут памятник на могиле Саят-Новы.

Книга П. Мурадяна «Саят-Нова по грузинским источникам. Филологические заметки и материалы» посвящена истории изучения творчества ашуга в Грузии. Первым «открыл» Саят-Нову грузинской общественности видный ученый Платон Иоселиани. С большим вниманием к творчеству ашуга относился Илья Чавчавадзе. Однако подлинное грузинское саятоведение, как верно отмечает автор, начинается работами известного грузинского поэта И. Гришашвили, который еще в молодые годы выступил горячим энтузиастом творчества Саят-Новы. В книге говорится также о значении работ К. Кекелидзе, Г. Леонидзе, Ал. Барамидзе, И. Балахшвили и других видных грузинских ученых и поэтов в развитии саятоведения. В книге П. Мурадяна приводятся очень важные сведения об отношении грузинского общества к личности и творчеству Саят-Новы, о влиянии великого лирика на ряд грузинских поэтов.

На аналогичную тему написана строго аргументированная статья Л. Меликсет-бека «Грузинские источники о Саят-Нове» («Историко-филологический журнал АН АрмССР», 1963, N 3). Недавно скончавшийся заслуженный деятель науки Грузинской ССР и член-корреспондент АН Армянской ССР, проф. Меликсет-бек на протяжении десятков лет занимался изучением многовековых армяно-грузинских культурных связей. Его монография о Саят-Нове, опубликованная в 1930 году одновременно с монографией Г. Леонидзе на ту же тему, получила широкое общественное признание. Новая работа Л. Меликсет-бека содержит немало фактов, извлеченных из архивов и других грузинских источников; ряд важных обстоятельств жизни и творчества Саят-Новы предстает здесь в новом освещении.

В «Историко-филологическом журнале» помещены также статьи Г. Абова, Я. Хачикяна, М. Наряна, И. Дургаряна, А. Галаняна, П. Мурадяна, Х. Саркисяна и А. Мнацаканяна, исследующие разные стороны жизни и творчества поэта. Немало журнальных и исследовательских статей опубликовано в других периодических изданиях Армении, Грузии и Азербайджана. Отметим лишь статьи И. Гришашвили и Л. Мачаидзе в «Литературной Грузии» и Мамеда Рагима в «Литературном Азербайджане» (октябрь, 1963).

Столичная пресса щедро и многоголосо отозвалась на юбилей Саят-Новы: появилось немало газетных и журнальных статей, а также стихов самого поэта. Большой разговор начала Мариэтта Шагинян статьей «Сберег я честь народную…» («Литературная газета», 19 сентября 1963 года). Статья захватывает читателя глубоким проникновением в творчество Саят-Новы, точностью анализируемых деталей. Хочется выделить лишь одну интересную мысль автора, помогающую лучше понять неувядаемое искусство Саят-Новы. М. Шагинян пишет, что и слово и мелодия в творчестве поэта-певца рождались одновременно, определяя обаяние и силу воздействия его песен. Коэффициент полезного действия лирики Саят-Новы, верно отмечает писательница, а вместе с ним и могучее самоутверждение поэта как советчика и учителя царей, заступника за народ безмерно возрастали именно благодаря такому синтезу искусств.

Важнейшей задачей исследователей М. Шагинян справедливо считает изучение того особенного, что внес Саят-Нова в восточную поэзию.

Привлекает также внимание по-хорошему публицистичная и вместе с тем серьезная литературоведческая работа Л. Арутюнова о Саят-Нове («Новый мир», 1963, N 10). Статья обнаруживает не только хорошее знание автором предмета исследования, но и тонкое чувство изящества, своеобразия и неповторимости лирики Саят-Новы. Интересны проводимые автором сопоставления Саят-Новы и Петрарки, характеристика ренессансной стихии народного певца. Глубоко прав автор статьи и в следующем своем утверждении: «Лирика Саят-Новы в состоянии раскрыть мироощущение личности в широком диапазоне – от философии любви как полноты бытия до проповеди добра и свободы как его естественного следствия».

На юбилей Саят-Новы откликнулись во всех советских республиках. О великом поэте печаталось и говорилось в зарубежных странах. Советское литературоведение достигло значительных успехов в исследовании одного из интересных явлений истории культуры.

Разумеется, не все исследовательские задачи разрешены. В дополнение к уже сделанным в этом обзоре замечаниям хотелось высказать хотя бы два общих пожелания.

Прежде всего до сих пор в биографии Саят-Новы много неясного. В рассмотренных работах встречаются разноречия даже по таким важным фактам, как отношения Саят-Новы и Ираклия II, обстоятельства изгнания поэта из Тифлиса, его поэтическое творчество в монастырской келье и др. Предстоит еще серьезная и кропотливая работа по созданию подлинно научной биографии народного поэта.

Во многих вышедших работах говорится о том влиянии, которое оказало творчество Саят-Новы на ашугское искусство и профессиональную лирику, особенно армян и грузин. Но в чем это конкретно выразилось и какие именно традиции народного певца были развиты дальше? Эти вопросы пока не стали предметом глубокого исследования, хотя отдельные попытки в этом направлении сделаны в работах Г. Абова, М. Сейидова, П. Мурадяна и др. Даже беглое знакомство с лирическим сборником «Саят-Нова в песнях поэтов», в котором собраны стихи армянских, азербайджанских, грузинских, а также русских мастеров слова, посвященные народному певцу или написанные по его мотивам, в подражание ему, обнаруживает немало любопытного. Отметим лишь, что интонация Саят-Новы, его образы и метафоры, склад и ритмика стиха далеко не чужды современным поэтам Закавказья.

Дальнейшее изучение творчества Саят-Новы, его эстетики – почетная задача, решение которой не следует откладывать до очередного юбилея.

1. Кстати говоря, мы считаем ошибочным утверждение И. Гришашвили о том, что «ашуг – это поэт-импровизатор». Да, ашуги были импровизаторами, но большинство из них прежде всего были поэтами, предварительно создававшими, а потом уже публично исполнявшими свои произведения.[↩]