№6, 1964/На темы современности

Литературоведение на службе народа

1

Многообразны и разносторонни связи советского литературоведения с духовной жизнью народа. Интерес к литературе и литературным знаниям неустанно растет. И в этом немалая заслуга советского литературоведения. Создана обширная библиотека теоретических и конкретно-исторических исследований, раскрывающих идейное и эстетическое содержание литературы. Работают сотни народных университетов культуры, в деятельности которых ученые-филологи принимают самое активное участие. Тысячи и тысячи специалистов сосредоточены в научно-исследовательских институтах, на вузовских кафедрах литературы, объединены вокруг периодических изданий, выходящих в Москве, Ленинграде, Киеве и других городах Советского Союза.

Коммунистическая партия постоянно заботится «о расцвете литературы, искусства, культуры, о создании всех условий для наиболее полного проявления личных способностей каждого человека, об эстетическом воспитании всех трудящихся, формировании в народе высоких художественных вкусов и культурных навыков» (Программа КПСС). В решении этой задачи на литературоведение возложена ответственная роль. Наша наука сегодня обладает большими возможностями воздействия на современный литературный процесс.

«Интенсивно должна развиваться исследовательская работа в области общественных наук, которые составляют научную основу руководства развитием общества, – записано в Программе КПСС. Главным в этой области является изучение и теоретическое обобщение практики коммунистического строительства, исследование основных закономерностей экономического, политического и культурного развития социализма и перерастания его в коммунизм, разработка проблем коммунистического воспитания». Здесь четко сформулировано ведущее направление развития всех общественных наук, в том числе марксистско-ленинского литературоведения. С этих позиций надо судить о состоянии и перспективах литературной науки.

2

В преддверии великого 50-летия, думая о дальнейшем прогрессе советской науки и литературы, мы должны заботливо и внимательно осмотреть наше многоотраслевое литературоведческое «хозяйство». Эта статья – зачин, на очереди – коллективное продолжение разговора.

Советское литературоведение утвердилось как наука на прочном теоретическом фундаменте марксизма-ленинизма. Рост советского литературоведения был бы немыслим без творческого овладения марксистско-ленинской методологией познания, единственно научным подходом к пониманию социальной и эстетической природы художественного творчества. Усваивая и творчески развивая учение Маркса и Энгельса о познавательной, преобразующей роли искусства и литературы, о природе и своеобразии эстетического освоения действительности, ленинскую теорию отражения, учение Ленина о партийности искусства, о нерасторжимой связи литературы с народно-освободительным движением, об отношении пролетариата к классическому наследству, советское литературоведение на всех этапах руководствовалось политикой партии в области культуры. Партийная целеустремленность помогала советскому литературоведению в его борьбе за идейную чистоту, против всякого рода враждебных марксизму концепций.

Приняв на вооружение идейно-эстетические богатства русской революционно-демократической мысли, обратившись к трудам первых русских марксистских исследователей литературы (Плеханов, Ольминский, Луначарский, Боровский), критически перерабатывая наследие лучших представителей старой академической науки, прогрессивными традициями которой нельзя нигилистически пренебрегать, советское литературоведение поднялось на принципиально новую ступень в осмыслении закономерностей историко-литературного развития.

Разумеется, литературоведение отнюдь не шло только от победы к победе. Движение не было ни простым, ни легким. Были ошибки и срывы, допускались досадные промахи, отклонения от генеральной линии развития. Да и сегодня – о чем речь пойдет ниже – нет оснований для благодушия. Наука о литературе и на современном этапе далеко не полно отвечает возрастающим требованиям времени.

Однако при самом взыскательном и строгом подходе к основным итогам почти полувекового пути советской литературной науки в ее активе следует видеть такие завоевания, которыми мы вправе гордиться, которые заслуженно принесли нашей теории и истории литературы международный авторитет и признание.

Литературоведению, как и другим общественным наукам, был нанесен серьезный ущерб в период культа личности Сталина. Но поступательное движение не останавливалось и в то время – вопреки культу личности, в 30 – 40-е годы были созданы научные ценности, сохраняющие поныне свое значение. Наибольшие же достижения литературной теории и истории связаны с последним славным десятилетием в истории нашей Родины, когда полностью восстановлены ленинские нормы во всех областях общественной жизни. Направление и содержание литературоведческих исследований сегодня определяются историческими решениями XXII съезда КПСС, принявшего программу строительства коммунизма. Фронт научных работ намечен на июньском Пленуме ЦК КПСС (1963), во время встреч руководителей партии и правительства с советской художественной интеллигенцией, где речь шла о кардинальных вопросах идеологической жизни.

Характернейшая черта советского литературоведения – обращенность к современности. Наука о литературе после революции интенсивно искала путей сближения с жизнью, и это расширяло сферу ее общественного воздействия. Органическая близость с современностью стала необходимым условием развития литературоведческих исследований.

В этом смысле можно говорить о том, что в принципе сейчас уже стираются границы, некогда разделявшие литературоведение и литературную критику. Литературоведение все более активно живет в атмосфере сегодняшних общественных и литературных событий, критика – в лучших своих образцах – поднимается на уровень научного осмысления явлений текущей литературной жизни, их теоретического обобщения. Взаимодействие этих объединенных общей конечной целью сил, дополняющих и поддерживающих друг друга, – плодотворно и перспективно.

Сознание высокой политической ответственности, присущее советским литературоведам, определяет направление их поисков. Ясная идейная позиция позволяет науке раскрывать объективное содержание литературного процесса, отделяя в нем прогрессивное от консервативного, отвечающее интересам народа – от враждебного и чуждого ему.

История советского литературоведения учит непримиримости к любым отступлениям от творческого марксизма, нетерпимости к проявлениям реакционной буржуазной идеологии, независимо от того, в какую форму она облекается и под каким флагом выступает.

3

Непрекращавшаяся десятилетиями борьба советского литературоведения против чуждых марксизму-ленинизму «учений», против попыток подменить марксистско-ленинскую методологию антинаучными, в своей основе буржуазными, ревизионистскими и догматическими теориями представляет отнюдь не только исторический интерес. Идейные противники живы и сегодня. Изменилась тактика их действий, но не стратегия. Более изощренной стала аргументация, но классовая сущность и политическое содержание «критики» марксизма остались неизменными.

Свою идейно-теоретическую зрелость советская наука о литературе продемонстрировала в сражениях против формализма. Формализм как теория и метод, отрицающий диалектическое единство содержания и формы искусства, проповедует бессодержательность, примат «чистой формы» и используется буржуазной идеологией в борьбе с передовыми реалистическими направлениями в современном искусстве и литературе. «Формальный метод» выключает литературу из сферы идеологии, изолирует историко-литературные построения от общефилософских и общеисторических предпосылок. «Имманентное» развитие художественной формы рассматривается как главная закономерность историко-литературного процесса, причем такой «объективно научный» метод выдается за единственно возможный.

Советская литературная наука с позиций марксизма-ленинизма вскрыла несостоятельность, бесперспективность и антинародность формализма, его теории и практики. Однако борьба еще не закончена. Характерно, что в качестве самых рьяных адвокатов «формального метода» в литературоведении, трубадуров его якобы крупных достижений сегодня выступают американские реакционные литературоведы. В этом отношении показательна небезызвестная книга В. Эрлиха «Русский формализм. История – доктрина», изданная в 1955 году. Политический смысл гимнов в честь, скажем, такой разновидности формализма, как ОПОЯЗ, легко поддается расшифровке.

«Формальная школа» в советском литературоведении была научно развенчана уже к концу 20-х годов; многие активные ее апологеты за последующие десятилетия под благотворным воздействием советской действительности эволюционировали в сторону марксистско-ленинского понимания литературы. Так, ценный анализ художественного мастерства классиков русской литературы – от Пушкина до Толстого – содержат, например, новейшие исследования В. Шкловского (в частности, его книга «Заметки о прозе русских классиков»).

Но с рецидивами формалистического подхода к художественному творчеству далеко еще не покончено. Ошибки формалистического толка обнаруживаются в социально и классово не детерминированных историко-литературных построениях, в пренебрегающих конкретно-историческим содержанием теоретических схемах, в отдельных трудах, некритически распространяющих методику математического анализа или теорию машинного перевода на литературу и искусство, на исследование эстетической природы искусства и литературы, в частности поэзии.

По сути дела, с формалистами блокируются литературоведы и критики, отстаивающие беспредельное толкование реализма, при котором стирается принципиальная грань между искусством, правдиво отражающим действительность, и модернистским искусством, различные формы которого – от символических «знаков» до абстракционистских символов – есть не что иное, как выражение пренебрежительного отношения к содержанию, отход от социальной действительности.

Формалистические извращения проявляются и в художественной практике. Как известно, Коммунистическая партия подвергла резкой, принципиальной критике формалистические тенденции в творчестве отдельных советских художников, подчеркнув, что в условиях социалистической действительности абстракционизм и иные неоформалистические направления лишены социальной почвы. Советский народ не приемлет такое «искусство».

Успех борьбы с пережитками формализма зависит от степени и глубины разработанности основных проблем марксистско-ленинской теории литературы, в первую очередь поэтики, призванной раскрыть исторически и социально обусловленный процесс развития форм литературного творчества. Этим вопросам, равно как и стилистике в широком смысле слова, а также психологии творчества, соотношению объективного и субъективного в искусстве мы до сих пор уделяли мало внимания. Имеющиеся немногочисленные работы нуждаются в серьезном обсуждении.

Духу подлинно научного марксистско-ленинского анализа эстетических ценностей чужд и вульгарный социологизм, уводящий изучение литературы в область бесплодных схем и абстракций. В известном смысле вульгарный социологизм есть формализм наизнанку, поскольку, занимаясь главным образом социальными типами, «классовой психологией» и оставаясь глухим к художественной природе литературы, вульгарный социологизм также пренебрегает диалектическим единством формы и содержания искусства. Осмысление литературных явлений сводится к односторонней регистрации вырванных из художественного контекста черт, оценка подменяется навешиванием ярлыков…

Вульгарный социологизм в свое время возник и получил отчетливое выражение в трудах ряда крупных литературоведов (В. Переверзев, В. Фриче и др.) как реакция против буржуазной методологии, против субъективистского произвола, против всякого отрицания исторических, социальных, национальных закономерностей в развитии литературы. Однако сами вульгарные социологи судили о литературе с позиций субъективной социологии. Не усвоив ленинскую теорию отражения и игнорируя специфику искусства, отрицая относительную самостоятельность развития литературы, они устанавливали прямолинейную непосредственную связь между общественными событиями и искусством. Подлинно творческое научало отсутствовало в их догматических концепциях.

Преодолевая ошибки вульгарно-социологического толка, многие ученые впоследствии заняли видное место в марксистско-ленинском литературоведении. Творческая биография таких историков русской литературы, как Н. Пиксанов, В. Десницкий, Д. Благой, весьма показательна. Стоит сравнить, скажем, ранние работы старейшего советского филолога Н. Пиксанова о Грибоедове с его новейшими исследованиями о великом комедиографе, о Гончарове и Горьком или «Социологию творчества Пушкина» (1929) и «Три века» (1933) Д. Благого с его последними трудами об основоположнике русской литературы, о закономерностях русского историко-литературного процесса XVIII – XX веков, чтобы убедиться в том, насколько плодотворным был путь, пройденный нашей наукой и отдельными ее представителями за истекшие десятилетия.

В современных условиях вульгаризация литературной истории – одно из проявлений догматизма. Отстаивая упрощенные взгляды на художественную культуру, упорствуя в защите примитивных эстетических концепций, вульгаризаторы неизбежно скатываются на позиции сектантства, отрываются от живого литературного процесса и тормозят его развитие. Ныне вульгаризаторы и догматики не только отбрасывают художественные критерии, как несущественные, иной раз даже объявляя их помехой для революционного искусства, но и извращенно, противопоставляя героя и массу, истолковывают принципы социалистического гуманизма.

Отвергая вульгарный социологизм, советское марксистско-ленинское литературоведение никогда не отказывалось от глубокого и всестороннего социологического изучения литературы. Более того, нерасторжимое единство социологической, конкретно-исторической и собственно эстетической точек зрения на художественное творчество – важнейшее завоевание нашей науки, обусловившее ее прогресс. К сожалению, еще появляются исследования, в которых это единство метода нарушается, что связано с недооценкой роли объективно-исторических основ творчества и ведет к субъективизму, к фетишизации субъективного начала в творческом процессе. Отсюда, между прочим, одностороннее понимание новаторства, трактуемого только как проявление индивидуальной воли художника, личных качеств его таланта. В недавних дискуссиях искусство как «самовыражение» противопоставлялось искусству как акту познания. Все это – отступление от наших позиций, уступка идейным противникам, проповедующим субъективистский произвол, утверждающим непознаваемость и неизменность мира.

Отвергая субъективизм и эстетство, мы вместе с тем должны быть нетерпимы к вульгаризаторству и упрощенчеству, в каких бы формах они ни проявлялись; нельзя мириться с пренебрежительным отношением к художественности и творческой индивидуальности писателя, которое все еще дает себя знать и в критических выступлениях, и в литературоведческих работах.

Неоднократно в нашей печати подвергались серьезной критике работы В. Назаренко. Они обращают на себя внимание воинствующе-крикливым противопоставлением собственной вульгаризаторской точки зрения мнению широких кругов литературной общественности. Обратившись, например, к творчеству Чехова, В. Назаренко истолковал его, отдав дань одновременно и вульгарному социологизму, и доморощенному фрейдизму, при этом он походя, не скупясь на ярлыки, перечеркнул работы всех советских исследователей Чехова. Вместо остроты´ – скандал, вместо доказательного спора с оппонентами – шельмование, вместо серьезного анализа – псевдотеоретическая схоластика – вот с чем сталкиваешься во многих работах В. Назаренко. И хотя об этом писалось » говорилось неоднократно, В. Назаренко остается верен себе. Вот одна из его последних работ – «Мировоззрение и мастерство» («Октябрь», 1963, N 11). И здесь то же самое. Б. Сучков без всяких на то оснований объявлен апологетом «некритического восприятия модернистского творчества». В. Назаренко высокомерно поучает В. Солоухина, как он должен писать, – поучает, не принимая во внимание ни индивидуальности, ни замысла поэта. Не скупится критик и на сомнительные теоретические «открытия», вроде: «Значит, художественные формы литературного произведения соответствуют не просто «формам самой жизни», но еще и формам мысли об изображаемом».

Рецидивы вульгаризаторства в литературоведении и критике должны быть преодолены.

Нельзя вести плодотворную борьбу против субъективизма с упрощенческих позиций. Отражение закономерностей действительности и специфическая форма отражения их в искусстве с точки зрения марксистской науки не могут быть разъяты. Если критик или исследователь отступает от этого правила, он неизбежно утрачивает объективные критерии и так же, как при эстетском подходе, оказывается в сфере произвольных, субъективистских оценок и суждений.

Постижение объективных закономерностей литературного процесса, раскрытие его подлинного содержания, верное решение проблемы преемственности в искусстве возможны лишь на прочной основе историзма.

В. И. Ленин учил «…не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь» (т. 29, стр. 436).

Верность этому ленинскому завету – гарантия успеха.

Борьба советской литературной науки за идейную чистоту нашей эстетической теории имеет международное значение. Этот аспект особенно важен.

Цитировать

От редакции Литературоведение на службе народа / От редакции // Вопросы литературы. - 1964 - №6. - C. 3-25
Копировать