Самый новый Плутарх

Девятнадцать веков назад Плутарх создал ряд жизнеописаний замечательных (по его субъективному мнению) людей. С тех самых пор жанр беллетризированной биографии получил широчайшее распространение. Например, в известной серии ЖЗЛ вышло около шестисот томов биографий деятелей различных эпох и народов. Предлагаем читателю познакомиться с новыми жизнеописаниями, которые, мы надеемся, органически дополнят эту популярную серию книг.

ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ ТНЕМУКОНД

(Древняя Греция)

Когда Морфей выпустил его из объятий, солнечные часы показывали четверть двенадцатого. Тнемуконд в ужасе вскочил со своего прокрустова ложа – скоро начнется совещание в ареопаге, явка строго обязательна.

Лихорадочно натянув пифагоровы штаны, он прямо натощак выбежал из дома.

После совещания Тнемуконд поспешил на обед в дельфийское посольство, во время которого он и дельфийский оракул обменялись речами. К сожалению, дельфийский оракул пророчествовал столь долго, что Тнемуконд не стал дожидаться самого обеда, ибо торопился на заседание народного собрания с повесткой дня: 1. Выборы. 2. Довыборы. 3. Перевыборы.

Во время первого перерыва Тнемуконд провел летучку в министерстве финансов, а во время второго произнес пару крылатых слов на выездной сессии товарищеского суда по делу гражданина Попандопуло, поджегшего олимпийским огнем пригласительный билет на философский диспут.

Заседание окончилось, когда буфет был закрыт, и Тнемуконд сразу поехал на отчетно-перевыборное собрание членов кассы взаимопомощи.

Наступил час пик, в транспорте было много демоса, отчего Тнемуконд явился на собрание лишь к началу прений.

– Почему ты пропустил доклад? – ревниво поинтересовался председательствующий гегемон.

– Я кейфовал у гетеры Эгины, – слукавил задержавшийся стратег.

– А мы подозреваем, что ты выступал на симпозиуме в политехническом, – насупились пайщики, подвергли Тнемуконда остракизму и пошли ужинать.

УМЕЛЕЦ БРЫКИН

(Россия, XVI век)

Душа еще горела от созерцаемых давеча непотребств, когда раздался настойчивый стук в ворота. Ванятка побег прознать, кто тама. Через минуту он возвернулся с воплем: «Тятенька! Гость там!»

Следом за ним ввалился детина с вельми ноздреватым носом и зело угреватыми ноздрями.

– Не гость я есмь, – покачал головой гость. – Наказал тебе митрополит Маврикий быть у него вскорости.

Иван, утирая залитую квасом бороду, соскочил с лавки:

– Как к ему ехать-де, к митрополиту?

– На метрополитене, – перекрестился гость, – от Пречистенки до Мясницкой без пересадки.

Иван оболокся в портки и, соскочив с крыльца, пошел по мостовой промежду овчарен, где пахло псиной, конюшен, где пахло кониной, купецких лабазов, откедова несло духом стяжательства.

В опочивальне митрополита дурманно пахло курятиной, гусятиной да пошлятиной.

– Подь сюды, самородок, – сказал Маврикий. – Посол немецкий Иоганн Фюрстенберг намедни сказывал, у них-де на кажный случай квитанция имеется. Надобноть и нам наладить выпуск оных. Смогёшь?

– Смогём! – тряхнул бородой Иван.

Работа забурлила, и вот станок для изготовления квитанций построен. На его освящение прибыл царь, за коим волочилась боярская братия.

Государь остановился возле ведра с типографской краской. «Куды прется, ирод?! Опрокинет же!» – гневливо помыслил Иван и, грозно глядя в царские очи, рек:

– Государь! Солнце наше ясное! Единый наш властелин и заступник! Ты родил нас, призвал и щедротами своими не оставляешь! Извини-подвинься, царь-батюшка, не то замараешься.

От сих храбрых речей бояре вздрогнули, но царь токмо криво усмехнулся:

– Смел ты! Зане кажи свое мастерство.

Иван взял лист бумажки, вставил в машину и повернул рукоять. Отпечатанный лист, еще пахнувший типографской краской, он бережно передал в длани царя:

– Накося!

На листе невиданно ясно лежали черные буквицы: «Квитанция.