Саморазрушение культуры
«Неомарксизм и проблемы социологии культуры». Авторы: Ю. Н. Давыдов, О. С. Ли, С. М. Митина, А. И. Чупрынин. Отв. ред. Г. В. Осипов, М., «Наука», 1980, 352 с.
В сравнении с другими видами искусства литература в наибольшей мере связана с научным социальным и гуманитарным познанием. Результаты и познавательные средства таких дисциплин, как философия, социология, культурология и т. д., находятся в постоянном и многообразном взаимодействии с литературным процессом. Что касается литературоведения, то в наше время оно все чаще, все более энергично и плодотворно вторгается в изучение общих социальных и культурных тенденций, рассматривая литературу не как изолированный самодовлеющий феномен, а как часть культурного целого. С другой стороны, известно, что многие важные результаты, полученные в гуманитарных науках, базируются на литературно-художественном постижении действительности. Нередко мы встречаемся с писателем-исследователем, синтезирующим в своем творчестве научный и художественный поиск, «разрушающим» границу между наукой и искусством. Наконец, как свидетельствует история, выдающиеся писатели, определявшие магистральные пути развития литературы, нередко обладали обширными и глубокими познаниями в социальных и гуманитарных науках, что так или иначе сказывалось в их творчестве, Вполне понятно поэтому, что многие научные исследования, посвященные фундаментальным проблемам человека, общества, культуры, непосредственно затрагивают сферу художественной литературы, способствуют более глубокому пониманию происходящих в ней процессов.
К числу таких исследований принадлежит и рецензируемая книга. Она посвящена общим проблемам социологии культуры, однако содержит множество «выходов» в сферу собственно литературного творчества. В книге исследуются важные тенденции в западной социальной мысли и культуре в целом, существенно повлиявшие на мировоззрение многих писателей. Значительное место в рассматриваемом исследовании занимает проблематика художественной культуры, а внутри нее – теоретико-литературная проблематика.
Одной из ключевых проблем, издавна волновавших и писателей, и социальных мыслителей, была проблема взаимоотношения культуры и природы. Эти две сущности рассматривались то как враждебно противостоящие друг другу, то как взаимно дополняющие друг друга. В идейных исканиях часто противоборствуют концепции природного или культурного начала в человеке. Так, доминировавшему на протяжении веко» мотиву борьбы с природой в человеке и вокруг него Ж. -Ж. Руссо противопоставил взгляд на природу как на основание всех ценностей, а «естественного» человека провозгласил образцом для цивилизованного.
С тех пор лозунги «Назад к природе!» и «Вперед к культуре!» в идейной жизни Запада часто сменяли друг друга. На рубеже XIX – XX веков апелляция к природным первоосновам человеческого бытия прозвучала в самых различных теориях культуры: от социального дарвинизма, утверждавшего «естественность» и неустранимость борьбы за существование в социальном мире, до философии жизни с ее экстатическим воспеванием «жизненных» (то есть биологических, в определенной интерпретации) оснований культуры.
В нашем столетии наиболее яростные обвинения против культуры декларировали фашистские «теоретики», и в этом нет ничего удивительного. Поразительно то, что в современную эпоху на Западе филиппиками в адрес культуры (с развернутыми философско-теоретическими обоснованиями) время от времени разражаются как раз те люди, которым не только моральная ответственность за судьбу культуры, но и «долг службы», казалось бы, повелевают выступать ее ревностными защитниками.
Идейно-политическая ситуация 60 – 70-х годов резко обострила антикультурные настроения в капиталистических странах. Под влиянием «нового левого» экстремизма эти настроения охватили довольно широкие круги творческой интеллигенции и молодежи. Именно в этих кругах многие левацкие идеологи усматривали революционную динамизирующую силу, способную взорвать старый мир. Очевидно, что антикультурные тенденции сами выступали как факт культуры, существенно влияющий на нее и выражающий ее кризисное состояние.
В области социальной мысли буржуазный либерализм продолжал отстаивать необходимость отказа от приверженности определенным политическим или моральным ценностям в процессе социального познания. В концепциях художественного творчества этой позиции соответствовала проповедь «неангажированности» художника и чистого, самоценного, не замутненного политическими коллизиями искусства. Американский социолог Д. Белл в своей книге 1960 года с характерным названием «Конец идеологии» объявил этот конец не только желанным, но и реальностью завтрашнего и даже сегодняшнего дня. Идеология «конца идеологии» реально скрывала в себе консервативные установки господствующего класса, направленные на сохранение прежних социальных и культурных институтов, против революционного преобразования общества.
Однако параллельно с этими концепциями, отчасти вытесняя их, в недрах западной социально-культурологической мысли актуализировались и другие тенденции. Лозунгу «неангажированности» противопоставлялся экстремистский лозунг тотальной идеологизации и политизации всей культурной жизни. Левый экстремизм шумно выступил против культуры в целом, отождествив ее с расширительно толкуемой буржуазной культурой.
Книга «Неомарксизм и проблемы социологии культуры» посвящена анализу философско-теоретического содержания левоэкстремистских концепций. Проблематика культуры стала стержневой для «неомарксистов», вокруг нее главным образом разворачивались их идейно-теоретические баталии. Истоки «неомарксизма» восходят, как отмечается в рецензируемой книге, к ранним работам Г. Лукача (впоследствии отчасти подвергшего свои позиции пересмотру), к работе К. Корша «Марксизм и философия», к начальному периоду деятельности Франкфуртской школы (М. Хоркхаймер, Г. Маркузе, Т. Адорно и др.), группировавшейся вокруг созданного в 1923 году Франкфуртского института социальных исследований и существующей по сей день.
Авторы отмечают такие характерные черты «неомарксизма», как левоэкстремистскую политическую ориентацию, связь с неогегельянством и философией жизни (В. Дильтей, Ф. Ницше, А. Бергсон). В то же время «неомарксизм», в особенности у представителей Франкфуртской школы (а ей, как основной в «неомарксизме», в работе уделяется главное внимание), отличает стремление «объединять» марксистские положения с фрейдизмом (Э. Фромм, Т. Адорно, Г. Маркузе и др.). Вульгарные интерпретации социально-философского содержания исследований К. Маркса привели к истолкованию всей социальной действительности в терминах политической экономии. «В результате «неомарксисты»»ликвидировали» всякие различия между философией, с одной стороны, политической экономией – с другой, и социологией – с третьей» (стр. 66).
Эта тенденция к «ликвидации» всех и всяческих различий в видах и формах культурной деятельности приобрела в «неомарксизме» гипертрофированный характер. Она проявилась не только в отрицании специфики отдельных отраслей социального знания, но и в вульгарном «растворении» художественного творчества в других измерениях культуры, прежде всего в политико-идеологическом. И действительно, какое значение может иметь специфика творчества писателя или художника в рамках концепции, целиком и полностью отвергающей все культурные ценности (будь то искусство, наука или техника) во имя мистически истолкованного «природного разума»?
Тот факт, что отрицание специфики художественной сущности искусства у «неомарксистов» зачастую осуществлялось внутри литературы и искусства или же в своеобразной художественно-философской, эссеистской манере, посредством «идей-образов», лишь усугубляет это отрицание, выступающее в форме «самоотрицания» художественного начала в культуре. Многих «неомарксистов», в особенности представителей Франкфуртской школы, объединяет тотальный культурный нигилизм.
В книге рассматриваются различные вариации «неомарксизма»: западногерманская, французская, американская. В ФРГ, как отмечается в книге, «неомарксистские» концепции сыграли важную роль в возникновении и идеологическом оформлении таких тенденций в литературе, как сочетание секса и политики, стремление связать себя с иными областями художественной культуры, активное внедрение внехудожественных влияний, представляемое как стремление «растворить» литературу в жизни, обострение антикультурных настроений в рамках литературного модернизма. «По этой причине в 60-х годах многие деятели литературы, не имевшие реальной связи с «новыми левыми» как политическим движением и очень плохо представлявшие себе его социально-политические интенции, тем не менее были склонны идентифицировать себя с ним, усваивая соответствующую «неомарксистскую» фразеологию и манеру поведения, что, естественно, сказывалось на их творчестве» (стр. 161).
Существенное влияние на развитие литературного авангардизма на Западе оказали концепции «франкфуртцев» Г. Маркузе и Т. Адорно. Последний, в частности, обосновывал необходимость литературы, существующей на грани собственного отрицания. По утверждению Адорно, литература, как и искусство в целом, должна существовать в форме саморазоблачения и саморазрушения, поэтому писателю следует постоянно ломать форму произведения, воспроизводя таким образом крушение культуры в целом и одновременно отвергая ее. Под предлогом противостояния поглощающему и адаптирующему воздействию рынка провозглашается лозунг «бескомпромиссной автономии» и полного разрыва с публикой. Как справедливо показано в исследовании, концепции литературы и искусства Маркузе и Адорно скрывали за политической фразеологией и псевдомарксистской оболочкой биологическую и вульгарно-материалистическую интерпретацию человека и его места в мире.
Вульгарный социологизм в интерпретации художественной культуры вообще и литературы в частности, присущий философам Франкфуртской школы, в полной мере проявился и в работах французских «неомарксистов». Так, философ и теоретик литературы Л. Гольдман, также следовавший идеям раннего Г. Лукача, утверждал существование «строгой гомологии» между формой романа и искусства в целом, с одной стороны, и экономической жизнью общества – с другой. Отсюда, в частности, вытекал его призыв исключить из объектов самостоятельного исследования исторический процесс развития искусства и полное отрицание литературных влияний на генезис литературного произведения. Эти моменты концепции Л. Гольдмана, в конце концов несколько смягчившего ее крайности, неоднократно подвергались критике, в том числе и его последователями. Эсхатологическому пессимизму и культурному нигилизму Л. Гольдмана во Франции созвучны концепции культуры А. Лефевра и лидера литературного «гошизма» – философа и писателя Ж. -П. Сартра.
В книге дается глубокое истолкование эволюции воззрений Ж. -П. Сартра на культуру, завершившейся экстремистскими левацкими лозунгами и дифирамбами в адрес маоистской «культурной революции». Анализ теоретических истоков сартровского отождествления литературы и политики завершается следующим, на наш взгляд, совершенно справедливым выводом: «…Если в одном из своих аспектов сартровская концепция «литературы праксиса» представлялась как литературное разложение политики, растворение ее в литературщине, в безответственной журналистике, в театрализованной игре в политику, то в другом аспекте эта концепция представала как политическое разложение литературы, растворение ее в политиканстве, в «метании» между различными политическими позициями, в «шарахании» от одной политической крайности к другой. Все с логической неизбежностью вело к утрате литературой своего основного субъекта – человека… превращенного в простой «пункт пересечения» разнообразных политических сил и тенденций» (стр. 204).
Книгу отличает обстоятельность, скрупулезность и глубина критического анализа «неомарксистских» воззрений на культуру. Авторы не ограничиваются «эскизными набросками» рассматриваемых ими теорий, но детально исследуют их, вникая в отдельные теоретические нюансы.
В то же время критический анализ «неомарксистских» концепций в книге сочетается с позитивным рассмотрением проблематики культуры, которому посвящен специальный, завершающий раздел – «Перспектива марксистской культурологии (От проблематики отчуждения к проблеме культуры)» В разделе, написанном Ю. Давыдовым, дается философский анализ эволюции категории «отчуждения» в трактовке Гегеля, Фейербаха и главным образом К. Маркса. Этот анализ противопоставляется «неомарксистской» интерпретации отчуждения, отождествляющей его с опредмечиванием. Особое место в разделе занимает анализ социально-философских оснований марксистской теории культуры. Здесь вновь рассматривается вечная проблема «культура – природа», и подход к этой проблеме отличается глубиной и оригинальностью. «Культура… – подчеркивается в книге, – есть выражение человеческого отношения к природе, выражение человечности (универсальности) этого отношения, и мера этой человечности, обнаруженная в отношении к природе, есть мера культуры, культурности. Таков внутренний, имманентный критерий культуры (не нуждающийся ни в каких внешних по отношению к ней мерках): степень соответствия культуры своему собственному понятию – человечности отношения к природе и соответственно к любому из природных определений самого человека» (стр. 329 – 330).
Время от времени возрождающееся руссоистское представление о свободном и гармоничном в своих жизненных проявлениях первобытном человеке находит в книге еще одно убедительное опровержение. Ограниченные возможности выживания в природе, противостоящей ему «извне», первобытное человечество могло компенсировать только преодолением природы «внутри» человека, посредством весьма жесткой регламентации биологических аспектов его поведения. Последующее овладение «внешней» природой, рассматриваемой лишь как средство для производства «полезных» вещей, сопровождалось прогрессирующей утратой контроля над собственной «внутренней» природой человека, утратой, достигшей апогея при капитализме. Подлинная гармонизация отношений культуры и природы в человеческом существовании не может быть достигнута «без активнейшего участия самой культуры, и прежде всего гуманитарной культуры, являющейся «человечной» уже по своему понятию» (стр. 349- 350). В этом утверждении, пожалуй, – основной пафос всей работы.
К сожалению, при чтении книги бросается в глаза разностильность и разнохарактерность отдельных разделов и глав, написанных разными авторами. Эти черты почти неизбежно сопровождают столь распространенный сейчас жанр коллективной монографии. Отсюда, по-видимому, и такая погрешность: один и тот же «неомарксист» в одном разделе фигурирует как Р. Фридрихс (например, на стр. 88), а в другом – как Р. Фридерикс (стр. 239).
По прочтении книги остается неясным, как авторы соотносят «неомарксизм» и «новое левое» движение на Западе: синонимы это или «перекрещивающиеся» понятия? Сомнительно, на наш взгляд, отнесение к «неомарксистам» ряда американских социологов леворадикальной ориентации, в частности таких, как Ч. -Р. Миллс, А. Гоулднер и тот же Фридрихс; их концепции не соответствуют специфическим характеристикам «неомарксизма», выделенным самими авторами и приводимым выше. К анализу идеологических течений, подобных «неомарксистскому» (претендующих на непосредственное вторжение в сферу социальной практики), следовало бы в большей мере подходить с позиций «социологии социологии», чаще и теснее увязывая рассмотрение теоретических аспектов с социально-политической и культурной обстановкой отдельных стран и исторических периодов.
Сегодня, когда неприятие и активное отрицание буржуазной культуры стало широко распространенным и охватывает самые различные социальные слои в капиталистических странах, особенно существенно выяснить: с каких позиций осуществляется это отрицание? Левоэкстремистский лозунг: «Культура – вот враг!» – тем более опасен, что уводит в сторону от уяснения истинных источников социального зла в современном мире.
Отсюда актуальность критического анализа, предпринятого в работе. Но дело не только в этом. В настоящее время в различных областях гуманитарной культуры, в той числе в художественном творчестве, в эстетике, в литературоведении, ощущается потребность в глубоких марксистских культурологических исследованиях. К числу таких исследований принадлежит и рецензируемая книга. Ее с интересом прочтут не только социологи, но и эстетики, и литературоведы, а также все те, кого волнуют фундаментальные вопросы гуманитарной культуры.