С. Rossi. Marie de France et les еrudits de Cantorbеry

С. Rossi. Marie de France et les еrudits de Cantorbеry. Paris: Еdition Classiques Garnier, 2009. 233 p.

Средневековая поэтесса Мария Французская на протяжении вот уже пяти столетий привлекает внимание исследователей. Если в XIX веке и в начале века XX филологов занимал вопрос об атрибуции произведений, приписываемых Марии, то в настоящее время практически никто не сомневается в том, что ее перу принадлежат собрание из двенадцати лэ, французский перевод очень популярного в Средние века сборника басен и религиозно-дидактическая поэма-видение «Чистилище св. Патрика» — перевод латинского трактата английского монаха цистерцианца Генриха Солтрейского.

Итальянский медиевист и филолог, приват-доцент Цюрихского университета Карла Росси в своей новой книге «Мария Французская и кентерберийские интеллектуалы» еще раз пытается ответить на вопрос, кем же была эта «dame Marie», которую французы назвали своей первой поэтессой и «Сафо Средневековья», а англичане — «первой женщиной-писателем нашей эры» (Джон Фаулз) и «средневековой Джейн Остен» (С. Демон).

«Marie ai num, si sui de France» («Мария мое имя, я из Франции») — вот все, что рассказала о себе поэтесса и что нам достоверно известно о ней. Однако это фраза вызвала целый ряд вопросов. Например, что поэтесса XII века подразумевала под «France»? Иль-де-Франс, домен французских королей? Или, выдвигает предположение К. Росси, Марии было просто выгодно сослаться на Францию, dulcis Francia, которая к XII веку стала восприниматься как некая благословенная земля, родина многочисленных средневековых философов, теологов и поэтов, своего рода idеologfme identitaire. Тем более, замечает Росси, в двух других манускриптах эта фраза выглядит иначе: «Marie ai num, si fui de France» (p. 115). «Fui», в отличие от » sui», обозначает, что поэтесса не родилась во Франции, но провела там некоторое время. Как и Томас Бекет, архиепископ Кентерберийский, проживший во Франции семь лет. У Бекета было три сестры, и старшую звали Мария. Именно она в 1173 году была назначена аббатисой в бенедиктинском монастыре Баркинг, в Эксетере. И именно здесь во второй половине XII века начинают создаваться агиографические поэмы, одна из которых, «Жизнь св. Одреи», подписана монахиней Марией… Карла Росси, вслед за Ж. Мак Каш, считает, что монахиня Мария — не кто иная, как поэтесса Мария Французская. Таким образом, она оказывается автором четырех произведений и, под пером К. Росси, приобретает такого почтенного брата.

В книге уделено много места критике гипотез, связанных с личностью Марии (глава «Четыре гипотезы о личности Марии») и описанию культурной и политической среды, сложившейся при дворе Генриха II Плантагенета. Образовательная программа кентерберийских интеллектуалов из окружения Томаса Бекета (Иоанн Сольсберийский, Вальтер Мап, Петр Блуа и, возможно, Алан Лилльский) оказывается созвучной программе, которую поэтесса формулирует в эпилоге «Чистилища св. Патрика» и, как считает Росси, именно благодаря принадлежности к этой среде Мария обращается к темам, которые были так дороги архиепископу и его окружению (например, к теме забвения и памяти, одной из центральных в прологе к сборнику лэ).

Итак, еще одна интересная гипотеза, еще одна попытка приблизиться к Марии Французской и еще одна книга, сразу получившая несколько отзывов во Франции¹. Не касаясь здесь вопроса о том, много ли нового для понимания творчества Марии дало ее отождествление со старшей сестрой Томаса Бекета, отметим, что аргументы, приводимые Карлой Росси, не кажутся нам достаточными для того, чтобы лишить Марию Французскую ее французской родины. У нас нет оснований не доверять словам поэтессы, о том, что она — из Франции, тем более что знаменитый стих, цитируемый К. Росси, с глаголом «fui» вместо «sui» не кажется нам убедительным. В рукописи из Национальной библиотеки Франции искомая строка выглядит так: «Marie ay nom, si fus de France²», и, заметим, стих этот, входящий в состав эпилога к сборнику басен, представляет собой маргиналию, сделанную не раньше конца XVI века. Здесь вновь появляется глагол «gtre» в прошедшем времени, что, естественно, не дает нам права сомневаться в смысле данного высказывания Марии. Что же касается второго манускрипта, то, если верить каталогу рукописей Британского Музея, интересующая нас строка выглядит следующим образом: «Marie ai nom, si sui de France».

Сказанное, однако, не лишает гипотезу К. Росси права на существование. К тому же, в книге, которая будет интересна всем филологам, историкам и культурологам, затрагивается и ряд других важных проблем, таких, как, например, творческая и политическая деятельность Томаса Бекета и его окружения, отношения архиепископа с Генрихом II и др. Несмотря на то, что некоторые вопросы так и остались без ответа, а загадка личности Марии Французской так и осталась неразгаданной, книга дает пищу для раздумий, новых вопросов и новых гипотез.

Н. СЫЧЕВА

1. Cм: http://crm.revues.org//index11761.html. Consultе le 20 janvier 2011. [↩]
2. Автор рецензии благодарит за помощь и консультацию при работе с манускриптом мадам Моне-Франсуаз Дамонжео, хранительницу рукописей Национальной библиотеки Франции.[↩]