С опорой на факты

То, что книга П. Палиевского вызывает и у читателей и в критике споры, – не случайно. Книга эта во многом полемична, она касается явлений, «вокруг которых, – по верному замечанию автора, – продолжается идейно-эстетическая борьба современности» (стр. 3). Одна из сильных сторон книги в том, что автор избегает повторения того, что прочно вошло в сознание читателя, стало привычным и общеизвестным. Он старается, как правило, взглянуть на каждое явление, о котором пишет, с новой стороны. При этом условии споры неизбежны, и, как видно из цитированного мною предисловия к книге, сам автор это отлично сознавал.

Но я никак не могу согласиться, что споры, которые рождает книга, связаны с тем, что многие утверждения ее автора имеют «волевой» характер, являются результатом своего рода «насилия» автора над материалом, «сопротивляющимся» такому насилию. Не согласен я и с тем, что автор отвергает «сложное» и упорно предпочитает «простое». Мне кажется наоборот, что одним из достоинств книги П. Палиевского является то, что каждое свое положение автор стремится подтвердить анализом материала, «вывести» из негр. При чтении статей П. Палиевского мне не встретилось таких утверждений, которые показались бы отвлеченными и голословными, – даже те мысли, которые вызывают впечатление известной парадоксальности или нарочитой, «провоцирующей» на возражение полемической заостренности, автор каждый раз стремится более или менее тщательно обосновать и подкрепить фактами. И разве Фолкнер или Грин, Толстой, Булгаков или Шолохов, которым посвящены отдельные статьи книги, – «простые», а не «сложные» авторы?

Еще два предварительных замечания: В. Кожинов говорил здесь, что книга П. Палиевского должна быть судима по особым законам критического жанра и что ценность ее – в богатстве выдвигаемых автором идей, даже независимо от того, насколько эти идеи справедливы или несправедливы. Думаю, что это не так. Статьи П. Палиевского – статьи не только критические, но и теоретические, а потому судить их следует по двойному счету. Да и сами идеи, на мой взгляд, имеют ценность только тогда, когда они захватывают – пусть неполно и односторонне – ту или иную сторону предмета, верно отражают определенные его аспекты.

И второе: из того, что я высоко оцениваю книгу П. Палиевского – и притом не только как критическую, но и как теоретическую работу, – вовсе не следует, что в этой книге мне не против чего возразить. Я иначе решаю в своих работах многие теоретические проблемы, иначе оцениваю раннего Фолкнера, Стравинского, Хемингуэя, Пикассо. Однако, как мне представляется, дело идет о другом: о том, насколько серьезными, значительными и плодотворными являются размышления П. Палиевского об актуальных проблемах современной литературы и литературной теории и насколько они (даже в тех случаях, когда автор, на мой взгляд, видит не всю правду, а только известную ее часть) способны стимулировать развитие нашей критической и теоретической мысли. На этот вопрос я могу – без колебаний – ответить только положительно.

В отличие от ряда других одаренных литературоведов и критиков послевоенного поколения, П. Палиевский печатался все эти годы сравнительно мало. Да и статьи его никогда не были пространными: рядом с литературными выступлениями многих его сверстников они выглядели скорее как короткие реплики, лаконизм которых иногда казался чрезмерным.

Но сегодня, когда из статей, опубликованных П.