№8, 1975/Теория литературы

«Предметам» вопреки

Главное из располагающих к себе свойств книги – то, как заинтересован, взволнован автор тайной искусства, которую он называет «неуступчивостью художественного образа», соотнося ее с единством мира, с концепцией целостного человека.

Нельзя не быть согласным с П. Палиевским в той обеспокоенности, с которой пишет он о тенденциях, паразитирующих на узкой специализации в науке, о попытках представить живой мир, живую плоть искусства как конгломерат «ячеек», дотошно соответствующих частным методам.

Сегодня, как и в 1963 году, интересна статья «На границе искусства и науки». Актуальны размышления автора о бездумно-восторженном отношении к «механическому» прогрессу. Но если говорить о перспективах и тенденциях развития культуры, то что сам П. Палиевский противопоставляет модели «механического прогресса»? Неприятие П. Палиевским модернизма – разделяешь. Принципы исследования П. Палиевским путей к реализму таких мастеров, как Фолкнер, с благодарностью берешь на вооружение. И остается вопрос к книге: ну хорошо, конкретно у Фолкнера была перспектива, а каковы все же пути самого реализма, последовательного, которому нет нужды изгонять из себя бесов? Каковы пути культуры – в плане общемировом, социально-историческом?

Этот-то вопрос остается без ответа, оттого и критика П. Палиевским модернизма порой воспринимается лишь как упреки некоему кругу авторов в том, что авторы эти не похожи на классические образцы – художественные, «поведенческие». И возникает своеобразная схема «прогресса», «органически» обращенного вспять или занятого частными «путями к реализму», право же, еще не тождественными «путям реализма». А схематизация историко-культурного процесса с неизбежностью приводит к тому, что для П. Палиевского и неприятие «чужой» схематики – методологической – это лишь форма утверждения схематики «своей». Притом П. Палиевский выступает перед читателем в роли борца против «наукообразной догмы», против якобы «любой» схематики. Но нельзя не видеть, что даже по отношению к традициям «органической критики» П. Палиевский досадно догматичен: он слишком верен Карлейлю, удивлявшему еще Тэна безразличием к социологии, а ведь уже Аполлон Григорьев обогатил эти традиции активным социологическим началом.

«Когда в XVIII веке Гельвеций объявлял человека машиной, то до этого мало кому было дела. Крестьяне тянули свою поденщину, дворяне охотились, амурничали и писали стихи, монахи тучнели, и только горстка энтузиастов, расхаживая по кабинету, пересказывала друг другу последние доводы разума. Теперь с теориями шутить нельзя. В наши дни как у ученых аукнется, так сейчас же на человеке откликнется. Поэтому, как никогда раньше, важно сознавать, что наука не последнее слово, а инструмент; не поддаваться научности, готовой передоверить «точным правилам» все на свете» (стр. 71).

Бог с ним, с безбожником Гельвецием. Его не убудет, если даже современный критик заявит, будто Гельвеций и прочие просветители XVIII века суть источник и составная часть традиции «безответственной научности», лишающей человека – человеческого.

Когда-то много споров вызвали слова о том, что Венера Милосская безусловнее принципов 1789 года. Эскиз, набросанный П. Палиевским, переиначивает эту формулу во славу Фрагонара или Шодерло де Лакло, – может, так и получается противовес «бездумно-восторженным» формулам прогресса?..

Она ставится автором книги во главу угла многих зол, эта безответственная «кабинетная тишь», поначалу ассоциирующаяся с мудрствованием французских просветителей, мудрствованием опасным и неприкаянным внутри некоей социальной «непрозрачной пустоты», каковой и рисуется давняя историческая ситуация. Со временем же «безответственность» приобретает черты глобальные, и автор книги набрасывает иронический портрет позднейшего «псевдогения»: «В мерцающей тиши кабинета, вдали от тупой, занятой обжорством и самоварами толпы, художник (или ученый) совершает свой одинокий подвиг, для их же блага» (для блага самоваров?), – стр. 112. Портрет недурен, но смущает еще больше, нежели жанровые сценки XVIII века.

Цитировать

Кисунько, В.Г. «Предметам» вопреки / В.Г. Кисунько // Вопросы литературы. - 1975 - №8. - C. 96-101
Копировать