Русская легенда Блеза Сандрара

Имя Блеза Сандрара (1887-1961; настоящее имя Фредерик Созе) прежде всего вызывает в памяти читателя – и франкоязычного и русского – поэмы «Пасха в Нью-Йорке» (1912) и «Проза о транссибирском экспрессе и маленькой Жанне Французской» (1913). Однако до появления «Пасхи в Нью-Йорке» Сандрар прошел длинный путь – как литературный, так и жизненный. Хотя к моменту публикации «Пасхи» ему было всего двадцать пять лет, однако за его плечами уже был солидный жизненный и литературный опыт.

Взрослая жизнь Сандрара началась в 15 лет, когда он покинул Швейцарию и стал путешествовать. Позднее он напишет:

В жизнь поэзии мне захотелось ворваться,

Вот почему мне надобно было сквозь поэзию жизни

пройти¹.

Началась яркая, необычная, полная событий и странствий жизнь. Сандрар – тогда еще Фредерик, или, как он сам себя называл, Фредди, – овладел многими языками, в частности русским, и читал Достоевского и Гоголя в подлиннике.

В 17 лет он впервые приехал в Россию. В Санкт-Петербурге он познакомился с девушкой по имени Елена Клейнман. По одной из версий, она была уроженкой России, по другой – принадлежала к швейцарской колонии Петербурга. Между Еленой и Фредди возникла дружба, переросшая в весьма возвышенную любовь, как о том свидетельствуют неумеренно- романтические письма Фредди, черновики которых сохранились в его записной книжке: «Вы – все самое прекрасное, самое благородное, самое чистое, о чем я только мог мечтать, и я ставлю Вас настолько выше себя самого, что чувствую себя недостойным Вас <…> Вы сумели согреть мое сердце, заставили мою душу, которую я нарочно ожесточал, трепетать от самых нежных чувств, которые я давно задушил в себе. Но вместе с этим пробуждением во мне растет глубокое отвращение к самому себе <…> Вы не можете себе представить то огромное благо, которое Вы мне принесли. Вы никогда не узнаете, какие мучительные страдания Вы заставляете меня испытывать <…> Вы рядом <…> Я хотел бы заключить Вас в объятия <…> Но одно прикосновение Ваших пальцев к моей руке причиняет мне боль во всем теле <…> Моя душа поет как птица, моя душа веселится, моя душа более не одинока» ².

Их роман развивался до тех пор, пока Фредди не вызвали домой по семейным обстоятельствам. Он продолжал писать Елене из Швейцарии, хотя его послания нередко звучат в ином тоне: «Дорогой друг мой, я уже два дня в Базеле и еще не успел исполнить свое обещание – отправить Вам мои путевые заметки. Виной тому – превосходная погода, которая так и влечет меня на улицу, и мой брат и друг, которые ни на минуту не оставляют меня одного» ³. Он заново открывает для себя свою родную страну, пишет Елене, что не понимает своих земляков, поскольку забыл местный диалект, и что на улицах здесь так мало людей, что он спросил, не разъехались ли они все куда-нибудь. Возвращение в Россию не предвидится – слишком много неурядиц в семье, – и однажды Фредди восклицает в приступе возвышенно- поэтического отчаяния:

«Две наши души станут одним целым, но необходимо, чтобы тела наши были разлучены навсегда» ⁴. Переписка, впрочем, продолжается, Фредди говорит о своих непростых отношениях с родителями, об учебе в университете. Он все время вспоминает Россию («Здесь находят, что я выгляжу совершенно как русский. Обещаю Вам, что буду выглядеть так как можно дольше» ⁵) и однажды даже пишет Елене: «Приезжайте ко мне. Вы узнаете жизнь, всю жизнь, увидите людей, прекрасную природу, будете жить далеко от дома. Хотите приехать?» ⁴ Вряд ли эта просьба была серьезной: Елена – девушка из добропорядочной семьи, Фредди хорошо знает ее родителей и часто передает им приветы в письмах. Он все еще говорит о любви: «Мы будем счастливы <…> Я тоже всегда думаю о тебе» ⁶. Вслед за этим письмом в записной книжке следует черновик письма, написанного после того, как Фредерику сообщили, что Елена оказалась в больнице после несчастного случая. Это письмо заканчивается словами: «Дай мне руку и спи спокойно». На этом черновики писем прерываются, в записной книжке – посторонние записи и затем – несколько строк, датированных сентябрем 1907 года: «Я плюю на судьбу, которая не хочет ничего допускать, я плюю на слова, обманывающие все животное, я плюю на жизнь, которая не слушает жизни!» ⁷ Летом 1907 года Елена трагически погибла при пожаре.

Это страшное событие потрясло его. По уверению Мириам Сандрар, дочери поэта, оно наложило отпечаток на всю дальнейшую жизнь ее отца. Двадцатилетний «поэт- подмастерье», как он назовет себя потом в своем романе «Раздел неба», пишет произведение под названием «Легенда о Новгороде». Как он скажет позднее, она «выплеснулась из его подсознания». Фредди посылает поэму некоему другу, скрывающемуся под инициалами Р. Р., который переводит ее на русский язык и издает в Москве в типографии Созонова, чтобы сделать автору подарок ко дню рождения: Фредди исполнялось 20 лет. «Легенда о Новгороде» вышла тиражом в четырнадцать экземпляров.

Эта поэма легендарна вдвойне или даже, быть может, втройне. Во-первых, она легенда по самому своему названию. Во-вторых, она относится к раннему периоду жизни поэта, к его путешествию в далекую и загадочную страну. Сандрару в целом было свойственно мифологизировать свои переживания, создавать некие предания, легенды о своих путешествиях: правда жизни у него становится «поэзией жизни». Он не просто говорит о России, а рассказывает легенду о своей жизни в северной стране ⁸. И в- третьих, очень скоро после выхода поэмы в свет сам факт ее существования стал легендой. Н. Балашов писал о «полумифической публикации «Новгородской легенды»» ⁹. Сам Сандрар упоминал «Легенду» как свою первую публикацию, однако этой книги не было нигде. Никто не читал «Легенду о Новгороде» в ее французском оригинале. Как пишет Мириам Сандрар, это была тайна.

Новгородская легенда стала реальностью в 1995 году, когда болгарский поэт Кирил Кадийский случайно нашел в одном из софийских букинистических магазинов потрепанную русскую книжку, на обложке которой было напечатано: «Фредерикъ Созэ. Легенда о Новгородъ. Перевод съ французскаго Р. Р.».

Оригинальный французский текст поэмы в данный момент считается утерянным, хотя Мириам Сандрар и не теряет надежды найти когда-нибудь рукопись «Легенды». Изданная по-французски «Легенда о Новгороде» – обратный перевод с русского, выполненный с учетом тех особенностей словаря молодого Фредерика Созе, которые можно восстановить по его юношеским записным книжкам.

События поэмы происходят во сне: поэт мчится в поезде к Новгороду, загадочному и враждебному городу, отнявшему у него его «неприступную любовь». Однако этот город таинственно преображается в некий «Новый сияющий Город» из загадочной легенды. В сознании поэта сменяются хаотичные мысли и образы: эта хаотичность, как и доверительно-страстный тон, нервный ритм и ассонансные рифмы, будет присуща и последующим, гораздо более известным поэмам Сандрара, которые знакомы и российскому читателю, – «Пасха в Нью-Йорке» и «Проза о транссибирском экспрессе и маленькой Жанне Французской».

Творческая личность Сандрара в целом сложилась во многом благодаря его путешествиям, которые он совершал, если воспользоваться его собственными словами, «по всему миру и вглубь мира». Особенность Сандрара-путешественника в том, что он стремился не любоваться туристическими красотами новых стран, а проникать в самую суть их культуры, в глубинный смысл их бытия – и в этом утверждать новые грани своего «я».

Именно так молодой поэт открывал для себя Россию, страну его молодости, сыгравшую столь большую роль в его становлении. Россиянину вообще вдвойне приятно читать «Легенду о Новгороде», потому что в ней Сандрар утверждает: «Только тогда я и был настоящим поэтом», «Мне надобно было сквозь поэзию жизни пройти», в отличие от широко известной «Прозы о транссибирском экспрессе», в которой он говорит о своем русском периоде: «Таким я был скверным поэтом».

Фредди Созе приходит в Россию, если верить «Легенде о Новгороде», заезжим ганзейским купцом:

…Тучи Ганзейского флота за мной поспевали,

и я на восток их манил,

Где Новгород нас ожидал, вонючего золота царство,

Пушнины…

Таким же иностранцем, которого восхищает яркая красота Кремля и Красной площади, будет в 1913 году и лирический герой «Прозы о транссибирском экспрессе»:

…Сердце в груди у меня

Пылало, как храм в Эфесе или как Красная площадь в Москве,

Когда солнце садится;

И глаза мои светом своим озаряли сплетения древних путей…

…На огромный татарский пирог с золотистою коркой

Кремль походил,

Громоздились миндалины белых соборов,

На колокольнях сверкало медовое золото…

1. Здесь и далее «Легенда о Новгороде» цитируется по изданию: Cendrars Blaise. ЛегендаоНовгороде. La legende de Novgorode. Fata Morgana, 1997. P. 5.[↩]
2. Cendrars В. Inedits secrets. P., 1969. Р. 6-7.[↩]
3. Cendrars В.Ор. cit. P. 8.[↩]
4. Ibidem. P. 12.[↩][↩]
5. Cendrars В.Ор. cit. P. 11.[↩]
6. Ibidem. P. 23.[↩]
7. Ibidem. P. 29.[↩]
8. Так, исследователи отмечают, что события, описанные в «Прозе о транссибирском экспрессе», явно поэтизированы, романтизированы, и доля правды в рассказе о не вполне невинном путешествии в ком пании авантюриста Роговина, проститутки-француженки Жанны и никелированного браунинга может быть пропорциональна соответствующей доле авторского домысла.[↩]
9. Балашов Н. И. Блэз Сандрар и проблема поэтического реализма в XX веке // Сандрар Б. По всему миру. М., 1974. С. 153.[↩]