Рукописи поэта

Анаит Чаренц, В мире рукописей Чаренца, Изд. АН АрмССР, Ереван, 1978, 180 стр. (на армянском языке).

Имя Егише Чаренца широко известно советскому читателю. Вероятно, нет надобности говорить о том, какую ценность представляют не опубликованные при его жизни завершенные и незавершенные поэмы, стихотворения, их варианты, отрывки из драматических произведений, письма, дневники…

Поэт революции, Егише Чаренц всегда находился в самой гуще общественной жизни, он был поэтом воинствующим, с ярко выраженной позицией нравственного максимализма. Чаренц не умел и не желал идти на какие-либо компромиссы. В условиях острой литературной борьбы 20-х годов его поэзия вызывала резкую, зачастую необоснованную критику¹ усилившуюся в 30-е годы… В 50-х годах доброе имя поэта было восстановлено, большими тиражами публиковались и публикуются его произведения на армянском и на других языках народов СССР, а также за рубежом. Советское литературоведение дало разносторонний анализ творчества поэта – певца Октября. Положительно были встречены специалистами и читателями книги С. Агабабяна, Г. Ананяна, Л. Арутюнова, А. Бабаян, А. Григоряна, А. Салахяна, Г. Тамразяна, Г. Овсепяна.

Однако для полного понимания поэтического развития Чаренца необходим был скрупулезный анализ его неопубликованных произведений. Не случайно исследования его творчества заканчиваются, как правило, сборником «Книга пути» (1934), так как из всего написанного поэтом после 1934 года при жизни было напечатано лишь шесть стихотворений. Книга дочери писателя Анаит Чаренц «В мире рукописей Чаренца» достаточно подробно освещает именно эту часть его наследия. Перед исследователем стояла серьезная и ответственная задача. Не так-то просто, наверное, было отрешиться от родственных чувств и пристрастий и, не впадая в излишнюю лиричность и патетику, остаться в рамках строго научного анализа. Анаит Чаренц с этой задачей справилась.

На основании научно обоснованного текстологического и литературоведческого анализа автору рецензируемой книги удалось в значительной мере пополнить наше представление о творческом пути Чаренца в последние годы жизни (1934 – 1937). Книга эта – итог многолетнего труда (изучение рукописей было начато в 1954 году), с некоторыми результатами которого специалисты имели возможность ознакомиться по диссертационной работе А. Чаренц, а читатели – по журнальным публикациям. Пожалуй, самое ценное в этом исследовании не только расшифровка, атрибуция и введение в научный обиход тех или иных поэтических текстов, но и их анализ в контексте всего творчества Егише Чаренца, создание цельной, завершенной картины его поэтического пути.

Нельзя не отдать должное кропотливой работе Анаит Чаренц над рукописями, состояние которых от длительного хранения в очень неблагоприятных условиях стало плачевным. Но она не ограничивается одними лишь рукописями, в книге анализируется практически все, что написано поэтом, вплоть до отметок на полях книг из личной его библиотеки.

Многими исследователями отмечалось, что в творчестве Чаренца 30-х годов появилась тенденция к традиционному классическому стиху, нашедшая яркое выражение в двух последних сборниках «Эпический рассвет» и «Книга пути». Разделяя эту точку зрения, Анаит Чаренц пишет: «Книга пути» Чаренца наиболее классична по стилю. Наиболее классична, потому что с точки зрения формы и содержания даже в своих самых новаторских произведениях поэт сохранил то зерно классичности, которое развивалось в «Эпическом рассвете» и достигло совершенства в его последней книге» (стр. 10 – 11). Здесь же, в предисловии, автор высказывает убеждение, что неизданные произведения поэта должны были как бы продолжить «Книгу пути» (стр. 10). При этом приводятся два аргумента: с возрастом пришло к поэту стремление к ясности, большей простоте; нерешенность многих вопросов и проблем, к которым Чаренц непременно должен был вернуться. Этот вывод автора, сложившийся на основе анализа наследия поэта, был бы композиционно и методологически более оправдан в заключение книги, когда выдвигается не гипотеза, не предположение, которое может быть или не быть доказано, а даются уже сами результаты исследования, когда анализ не несет одну лишь демонстрационную функцию.

В прижизненном сборнике Е. Чаренца «Книга пути» есть цикл «На путях (перекрестках) истории». Обозначив этим названием главу своей книги, А. Чаренц, с одной стороны, тематически четко определяет привлекаемый рукописный материал, а с другой стороны, выделяет один из главных мотивов творчества Чаренца, получивший развитие в последние годы его жизни. Автор убедительно обосновывает обращение Егише Чаренца к истории, когда кануло в Лету время выдержанного в духе футуристов поэтического манифеста Е. Чаренца, Г. Абова, А. Вштуни «Декларации трех»- время бурных выступлений, отрицания традиций армянской литературы («больной туберкулезом», как они говорили), призывов «сбросить с корабля современности» все и всяческие авторитеты, – и наступила пора осмысления истории, путей ее развития, ее оценки. Анализируя позицию поэта по отношению к истории и историческим деятелям, Анаит Чаренц прослеживает, как совершался переход от футуристического всеотрицания к пониманию истории как процесса, творимого народом, как рос, развивался и со всею силой проявился в последних сборниках Чаренца историзм мышления.

Продолжением исторической темы должна была стать безымянная неоконченная поэма о средневековом летописце, датируемая 1937 годом. А. Чаренц скрупулезно уточняет дату ее написания, доказывает, что поэма посвящена армянскому историку конца XIV – начала XV века Григору Церенцу Хлатеци – живому свидетелю нашествия татаро-монголов, она пишет, что поэт достигает в поэме «пушкинской ясности», о которой мечтал еще в «Эпическом рассвете».

После того, как в 1964 году в журнале «Советакан Граканутюн», а затем в 1969 году отдельной книгой А. Чаренц издала поэму Егише Чаренца «Requiem aeternam Комитасу», трудно представить современную армянскую поэзию без этого произведения. Она положила начало комитасовской теме в армянской поэзии, теме патриотизма и нравственного поиска, трагических судеб Армении и веры в светлое будущее народа. (Чтобы понять, какое развитие получила комитасовская тема в армянской советской поэзии, достаточно вспомнить «Неумолкающий колокол» Паруйра Севака.) Впервые отрывки из поэмы «Памяти Комитаса» увидели свет в 1954 году, но впоследствии был обнаружен другой, набело переписанный экземпляр, и Анаит Чаренц доказала, что этот список, без сомнения, является окончательным вариантом поэмы – факт, признанный сейчас бесспорным в армянском литературоведении. По свидетельству современников, Егише Чаренц любил Комитаса, но до 1935 года ни разу не упоминал о нем в стихах, и лишь смерть неизлечимо больного композитора и возвращение его праха в Советскую Армению как бы выплеснули поэму памяти Комитаса.

Ты наша родная песня,

Вернувшаяся на родину…

В этих словах концентрируется идея поэмы: народность Комитаса. Образ его, расширившись до символа нации, олицетворяя дух нации и ее гений, обретает вместе с тем конкретные черты. В облике Комитаса поэт видит сходство со своим отцом, тем самым подчеркивая скорбь, вызванную этой утратой. Реквием по Комитасу превращается в реквием по миллионам погибших… Подробнейший анализ поэмы «Памяти Комитаса» и вся глава, посвященная комитасовским произведениям, составляют лучшие страницы книги Анаит Чаренц.

В двух последних главах книги автор исследует неопубликованные философские и лирические произведения Егише Чаренца. Значительный интерес представляет написанная в стихотворной форме и почти полностью дошедшая до нас Драма «Свадьба героя», где поэт ставит проблемы искусства, а действующими лицами являются Гамлет, Дон Кихот, Фауст, принцесса Голубой горы, Давид Сасунский, Храбрый Назар. Разговор об искусстве, его сущности и назначении продолжен в стихотворении «В точно такую бесцветную ночь…», в основу которого легло признание Леонардо да Винчи, что Иисуса Христа в «Тайной вечере» он писал с одного из своих учеников. Чаренц говорит о тайне рождения искусства, о великом акте творчества, о вдохновении, о том, что прекрасное и святое – рядом, в жизни.

Современникам и друзьям поэта посвящены стихотворения «Акселу Бакувцу», «Видение смерти» – памяти академика А. Таманяна, цикл «Дофин Наирийский» – о партийном деятеле Агаси Ханджяне.

Тяжелые обстоятельства жизни поэта не могли не сказаться на его творчестве. В произведениях последних двух лет нашли отражение чувства, мысли и переживания Егише Чаренца, который одним из первых воспел революцию, был ее своеобразным поэтическим барометром и вдруг подвергся незаслуженному остракизму. Но даже в этих стихотворениях ощутимы мотивы веры и оптимизма, явственно звучит неиссякаемая жизнеутверждающая сила поэта, которого ничто не может заставить замкнуться в себе. Об этом свидетельствуют такие произведения, как «Испания», «Опять, опять, Испания…» и др.

Анализируя любовную лирику последних лет, А. Чаренц показывает, как нерасторжимо связана она с другими поэмами и стихотворениями поэта. Основа этой связи – единство духовное и нравственное, неистребимое, целомудренное, юношески чистое чувство. Этим чувством проникнута поэма «Навзике» (1936) – песнь любви, воспевающая идеал прекрасного в действительности, утверждающая духовно щедрого человека.

А. Чаренц, по сути дела, удалось на основании рукописей поэта буквально по дням воссоздать последние годы его жизни, указать, когда какие произведения были написаны; она сумела выполнить не только трудоемкую текстологически-восстановительную работу по расшифровке, прочтению и атрибуции рукописей, но и проделала со всею научной добросовестностью литературоведческий анализ. Неизвестные и малоизвестные произведения Егише Чаренца предстали перед нами как неотъемлемая часть всего наследия поэта, поднялся во весь рост сам Чаренц, остававшийся человеком и поэтом в высоком смысле этих слов и в трагические годы своей жизни.

Бесспорная удача автора рецензируемой книги – доказательство того факта, что поэзия Е. Чаренца последних лет не только продолжила темы и мотивы сборника «Книга пути», но и явила собой совершенно новое эстетическое качество как тематически, так и в жанровом отношении, о чем свидетельствуют, к примеру, «Свадьба героя», «В точно такую бесцветную ночь…», «Моль, ба моей горы».

Творчество Егише Чаренца – значительнейшее явление не только армянской, но и всей советской литературы. Для нас дорога сегодня каждая строчка поэта. К сожалению, в настоящее время неопубликованное рукописное наследие Егише Чаренца рассредоточено по музеям и личным архивам, и, видимо, следует подумать о возможности собрать воедино все рукописи поэта.

С А. Чаренц можно спорить по тем или иным вопросам трактовки образов, литературных реминисценций, можно не соглашаться с параллелью между «богом» Г. Нарекаци и «богом» Е. Чаренца, хотя бы потому, что Чаренц – атеист, его «бог» – вне религии. В книге почему-то нет указаний на труд Г. Овсепяна «Поэзия Чаренца» (1969) или втброй том монографии С. Агабабяна «Егише Чаренц» (1977), где в той или иной мере рассматривается неопубликованное наследие поэта. И все-таки это частности. Серьезное исследование Анаит Чаренц заслуживает внимания нашей научной и литературной общественности.

1. Известный армянский литературовед и публицист Арташес Каринян, положительно оценивавший творчество Чаренца, писал в своей статье «Чаренц» (1926): «Врагов и противников у Чаренца много. Его критикуют «справа» и «слева». Зарубежные армянские эмигранты секут Чаренца за «левизну», а наши пролетарские поэты, или, точнее, «напостовцы», – за «мелкобуржуазные» отклонения» (А. Б. Каринян, Егише Чаренц, Изд. АН АрмССР, Ереван, 1972, стр. 7 (на армянском языке). [↩]