Рожденные Октябрем

1

Двадцатый век войдет в историю мировой культуры как эпоха необычайного умножения числа национальных литератур. К известным, прославленным литературам на наших глазах прибавляются десятки новых. Рождение юных культур неразрывно связано с великой социалистической революцией, начавшей созидание нового мира, ознаменовавшей наступление эры освобождения угнетенных народов. Октябрьская революция, победно идя по России, несла впервые в истории свободу колониям, узникам «тюрьмы народов».

В стране, где насчитывается более ста наций и народностей, революция встретила на своем пути не только могущественные народы, но и на тысячелетия отставшие в своем развитии охотничьи племена. Она выводила их из духовного рабства и темноты, поднимала на высоту своих великих целей, раскрывала перед ними дали грядущего. Гуманизм, революционное человеколюбие Октября особенно ярко сказались на судьбе народов Сибири, Крайнего Севера, горских племен Кавказа, народов Поволжья, Алтая, Многие из которых еще не осознали себя нацией, не имели собственной развитой культуры, традиций письменной литературы. Революция действовала как могучий катализатор, ускоряя процессы национального самоопределения народов, их не только социально-политическое, но и художественно-эстетическое развитие.

Послереволюционная история этих народов дает возможность наглядно проследить процесс возникновения новой нации, национальной культуры, увидеть всю нами еще слабо изученную сложность этого процесса, сложность социальную, политическую, художественно-эстетическую, психологическую.

Значительность перемен, вызванных революцией, поражает. Дореволюционная, дремлющая на своих холмах Уфа не знала и даже вряд ли подозревала, что ей предстоит быть не имперским захолустьем, где вымирают башкиры, не традиционной татарской литературной провинцией, а столицей самостоятельной республики, центром оригинальной башкирской культуры.

В дни революционных перемен, когда народ шел от февраля к Октябрю, в городе выходило, множество газет. Большинство из них с трудом, ощупью определяло свой путь. Вокруг газеты «Ирек» («Воля»), редактировавшейся известным татарским писателем Г. Ибрагимовым, объединялись М. Гафури, Ш. Бабич, С. Кудаш. Целая плеяда блестящих литераторов! Все эти поэты, прозаики, публицисты считали себя деятелями татарской культуры. А между тем многие из них вошли в историю, как зачинатели советской башкирской литературы. И произошло это по воле революции. Но произошло не сразу.

В номере «Ирек» от 15 июля можно было прочитать заметку «Попытка распространения «пустых грез», в которой с явной иронией рассказывалось о том, что в окрестностях Златоуста какой-то мулла читает лекции и, «играя на национальных чувствах наших сородичей-башкир», говорит о их праве на создание нации и своего национального государства. И расценивалось это как проявление наивности, «детства»: мол, башкиры – это лишь одно из племен, входящих наряду с другими в состав татарского народа.

Странно, казалось бы: газета, редактируемая Г. Ибрагимовым и М. Гафури, лишает башкир права на самоопределение. Ведь и Г. Ибрагимов и М. Гафури – интернационалисты. Когда шовинистически настроенная татарская буржуазия пыталась осмеять молодых казахских литераторов, ратовавших за развитие национальной казахской культуры, Г. Ибрагимов резко ополчился против нее. Он писал о том, что татары многому могут поучиться у этого необычайно одаренного народа. А вот когда настала пора созревания башкирской национальной культуры, Г. Ибрагимов не смог сразу это оценить, понять, поддержать. Видимо, рождение нового народа, новой литературы происходило столь стремительно, что современники, даже передовые, не успевали осознать это. Но жизнь, политическая борьба торопили.

И когда реакционные газеты, прежде всего «Тормыш» («Жизнь»), выступили против национального самоутверждения башкир, редакции «Ирек» стало ясно, что газета шла по стопам врагов своих… Вот почему она круто меняет свою позицию в этом вопросе. Через десять номеров после заметки о «пустых грезах» печатается статья, где признается право башкир на самоопределение, на создание своего литературного языка, своей культуры.

Так в классовых битвах формировалось национальное сознание башкир. Не успело оно появиться, как разгорелась борьба: быть ли башкирской нации буржуазной или социалистической?

Мулла, проповедовавший в Златоусте, мечтал о буржуазной нации. Буржуазный национализм вступил в длительную, ожесточенную, изворотливую борьбу с социалистическим интернационализмом… Трудно, в крови и борьбе, рождалась башкирский социалистическая нация, национальная башкирская литература.

Становление башкирской советской литературы было облегчено тем, что долгое время литературным языком башкир был татарский: он очень близок башкирскому. Основоположник башкирской советской литературы М. Гафури писал на татарском языке. Крупные башкирские писатели – С. Кудаш, Ш. Бабич, А. Тагиров, И. Насыри, Т. Янаби, Д. Юлтый, Б. Ишемгулов, С. Агиш, Г. Хайри – свои первые произведения также писали по-татарски. Прошло немало времени, прежде чем был разработан алфавит, заложены основы литературного языка, да и всей башкирской культуры, прежде чем было изучено культурное прошлое народа, восстановлены имена первых деятелей просвещения и литературы, работавших в одиночку, в безвестности.

Становление ряда молодых советских литератур – башкирской, чувашской, киргизской, коми, адыгских – произошло в дни революции и было закреплено в 20-е годы. Они были первыми в ряду рожденных Октябрем. Они смогли быстро оформиться потому, что в силу ряда условий (давняя дружба с этнически близкими развитыми соседями, деятельность одиночек-просветителей, близость к центрам русской культуры) были подготовлены к этому. Но чем дальше от центра страны, тем медленнее возникают новые литературы. Социально-политические преобразования жизни отсталых племен Севера, Сибири, Алтая влекли и национально-художественные изменения. Однако народы, отставшие в своем развитии на тысячелетия, не могли мгновенно отразить социально-политические перемены. Они остро нуждались в периоде общей перестройки уклада жизни, подчас сохранявшего черты родового строя, в создании известного опыта и традиций. Мера отсталости определяла и меру усилий для ее преодоления, исторический срок, понадобившийся для того, чтобы создать новую культурно-политическую почву. Отсюда постепенность появления новых литератур. После башкирской, чувашской появились, уже значительно позже, чукотская, нанайская, эвенкская и т. д. Они вначале выдвигают вследствие малочисленности народов не целые писательские коллективы, а отдельных национальных писателей. Понятие литература в этих случаях нуждается в коррективах; национальные писатели опираются на опыт всего отряда советских мастеров слова, естественно входят в общую советскую литературу.

Но когда бы ни родилась литература, в 20-е или 60-е годы, исток один – Великий Октябрь. С этой даты ведут летоисчисление все советские литературы, и «старые», и появившиеся в советское время, и те, которые еще появятся. А они появятся.

Процесс возрождения народов неуклонен, и все новые языки страны обретают художественное слово.

Уверенность эту со всей наглядностью и неоспоримостью подтверждает Програма Коммунистической партии Советского Союза. Там записано: «Партия считает необходимым равномерна размещать культурные учреждения по территории страны с тем, чтобы постепенно поднять уровень культуры деревни до уровня города, обеспечить быстрое развитие культурной жизни во вновь осваиваемых районах». Театры, опера и выставки живописи станут постоянными не только в Москве, Уфе, но и на Чукотке, в степях Казахстана, на просторах Сибири, на берегах Ледовитого океана. Чудесной музыкой звучат слова Программы для десятков народов, живущих вдали от нынешних центров культуры: «Партия будет по-прежнему проводить политику, обеспечивающую фактическое равенство всех наций, народностей с полным учетом их интересов, уделяя особое внимание тем районам страны, которые нуждаются в более быстром развитии. Растущие в процессе коммунистического строительства блага необходимо справедливо распределять среди всех наций и народностей». Последующие десятилетия, десятилетия строительства коммунизма» создадут такие возможности культурного роста, которые приведут к невиданному расцвету всех, в том числе и малых, народов, страны. Это относится и к национальным литературам.

Рождающиеся литературы вливаются в нашу общую дружную семью. И в этом единстве черпают силы для быстрого самобытного развития. В процессе строительства нового общества происходит сближение народов, сближение литератур – больших и малых. Литературы, сдвигаясь все теснее, все ближе, обогащают друг друга творческими открытиями, совместно решают художественные задачи, которые ставит их общая жизнь – советская действительность. Особенно важна дружба наших культур для молодых литератур; впитывая опыт своих старших сестер, юная литература развивается ускоренно, быстро добивается творческих успехов.

Возрождение народов и их культур, постоянное возникновение новых литератур стало для нас привычным; но для народов зарубежных стран оно кажется чудом. Действительно, это явление мирового значения. Цепная реакция, начавшаяся в октябре 1917 года, будет идти до тех пор, пока все, в том числе самые отсталые, народы не получат свободы и не построят свою культуру.

2

Несколько лет тому назад английский журналист Ральф Паркер обратился к Ю. Рытхэу с открытым письмом, где рассказал об участи североканадских сородичей чукчей – игальмютов. Паркер писал, что «чукчи Восточной Сибири и игальмюты Северной Канады были к началу нынешнего века примерно в одинаковом положении: маленькие народы, они прозябали на далеких окраинах двух империй».

Игальмюты и чукчи, башкиры, как и сотни других малых народностей востока России, Азии, Африки, Америки и других континентов и стран, истреблялись «культурными» колонизаторами. Капитализм «выбил» десятки малых народов. Само возникновение буржуазии, рост ее силы связаны с ограблением отставших в общественном и экономическом отношении племен.

Старый Мэмыль, один из привлекательнейших героев «Чукотской саги» Ю. Рытхэу, вспоминает об американском купце, мистере Карпендере, который занялся прибыльной торговлей, скупая за бесценок в рыбацком стойбище моржовые бивни, китовый ус, песца, медвежьи шкуры. Карпендер с презрением относился к «голодным дикарям» и всячески издевался над ними.

Карпендеров с берегов Чукотки прогнала революция, совет^; екая власть. Но на противоположной стороне, в Аляске, Северной Канаде, они остались. Р. Паркер рассказывает о трагедии игальмютов. Купцы часто заставляли голодать их, принесли болезни. В 1947 году от многотысячного народа осталось 47 человек. В 1951 году умер последний ребенок. Племя без детей, без женщин обречено.

Но империализм не только истребляет людей физически, он стремится убить их нравственно, духовно. Подчиняя своему влиянию, он пытается привить народам космополитическое декадентство, хочет заставить забыть национальные истоки культуры. Президент Республики Гвинея Секу Туре в предисловии к роману молодого гвинейского писателя Эмиля Сиссэ «Ассиату-сентябрь» писал: «Наши учебники в колониальных школах рассказывали о войнах Галлии, о жизни Жанны д’Арк, о Наполеоне… о поэмах Ламартина и театре Мольера, обо всем, кроме Африки, как будто у нее никогда не было ни своей истории, ни географии, ни культурной жизни…»

Кровавая история колониализма – это и рассказ об уничтожении десятков культур. Где сокровища инков? Что осталось от африканской культуры Бенин, расстрелянной пушками британских кораблей, растоптанной сапогами английских солдат?

Возрождение культур малых народов – важный фактор современного развития искусства. И опыт советских народов, которые первыми завоевали право на свободное развитие, сейчас имеет огромное международное значение.

Выступая 22 июля 1928 года в Баку, М. Горький говорил; «…то, что вы делаете, завтра, послезавтра будут делать все народы Востока. Ведь начинается действительно мировая новая культура, ведь вы становитесь как бы первой волной, каким-то новым движением, которые потрясут все народы» («Литературная газета», 20 июня 1961 года). Волна культурного преобразования, культурного возрождения, вызванная революцией, не осталась в границах нашей страны. Она обегает весь мир, всюду пробуждая народы к борьбе с колониализмом, с империализмом.

Гаитянский поэт Рене Депестр писали «Нет сомнения, что благодаря всемирному влиянию Октябрьской революции и образованию социалистической системы, объединившей многие страны и миллионы людей в Европе и Азии, сегодня и мы, чья кожа черна, можем подняться, чтобы разбить свои оковы о головы угнетателей». Такое определение значения Октябрьской революции можно услышать нередко.

Горький верно предвидел ход развития молодых литератур мира. Советские юные литературы – это первая и самая счастливая волна революционного воссоздания культур. Литературам Азии и Африки приходится преодолевать колоссальное сопротивление колонизаторов, которые всячески – и политически, и идеологически, и экономически – стремятся помешать их развитию. У всех перед глазами судьба Конго, судьба Анголы, где колонизаторы пытаются истребить коренные племена, лишить их своих лидеров, своих писателей, художников. Салазаровцы стремятся задушить волю народа к свободе. Но волна, родившаяся в октябре 1917 года, волна борьбы за свободу, против угнетения, – всемогуща. Она вновь и вновь будет подыматься, каждый раз все более высокая, грозная.

Осмысление опыта развития молодых литератур Советского Союза имеет, как видим, огромное значение для понимания закономерностей развития «мировой новой культуры». Опыт советских молодых литератур, их успехи, – это и наше оружие в борьбе с колонизаторами, пытающимися обмануть мир, убедить в том, что отсталые народы не способны к творчеству, не способны создать большие культурные ценности.

3

С чего начинается литература? Литература молодых народов – советских и зарубежных?

Да, конечно, с алфавита, с письменности, с овладения начатками культуры письменного слова. В 20-е и 30-е годы лингвисты и деятели культуры были заняты составлением букварей для десятков советских народов, созданием словарей, переводом текстов с других языков. Развитые культуры помогли своим юным товарищам выработать научные, выверенные алфавиты, открыть клубы, школы и техникумы, создать газеты, предоставили места в институтах, прислали учителей. Значение этой бескорыстной помощи понимаешь особенно остро, когда читаешь о тех трудностях, с которыми приходится сталкиваться молодым народам зарубежных стран. Лишенные национально-литературного опыта, они очень часто вынуждены целиком переходить на культурный язык своих поработителей.

И все-таки литература начинается не с букваря. Они начинается с нового человека. У нас – это человек, обретший свободу, творец нового мира; в Азии, в Африке – человек, борющийся за свободу, начинающий осознавать свою силу.

Вековой гнет эксплуататоров, рабской капиталистической, феодальной, патриархальной, родовой морали и предрассудков пригибал плечи людей. С. Тока рассказывает, что тувинец перед власть имущими, не смел ходить выпрямившись: это считалось преступлением. Он должен был шагать согнувшись, опустив голову, безвольно вытянув руки.

Колонизаторы рассматривали аборигенов Крайнего Севера, Африки, Азии, Америки как людей неполноценных. Гуманизм нашего общества в том, что оно видит человека и в самых отсталых людях, живущих первобытной жизнью. Практика советской жизни показывает, как быстро уходят в прошлое дикие обычаи и формируется новый, свободный, стоящий на уровне современной культуры человек. О быстром возрождении в процессе антиимпериалистической борьбы свидетельствует и жизнь угнетённых колонизаторами племен.

Немецкий ученый» Г. Неверман в книге «Сыны Дехевая» ¹ рассказал о жителях Новой Гвинеи маринд-аним – одной из самых отсталых групп западнопапуасских племен. Среди них есть и такие племена, которые до сих пор не видели белого человека. Маринд-аним покоряют добродушием, жизнерадостностью, честностью. Сложная система мифов, которыми регулируется вся жизнь племени маринд-аним, оригинально и причудливо объясняет мироздание, возникновение земли, воды, человека. Но эти мифы, говорящие об одаренности племени, о его пытливом желании познать мир, имеют и очень дурные следствия: они оправдывают людоедство. Как же сочетаются доброта и людоедство?

Ответ на этот вопрос дал еще Энгельс: «Все, что было вне племени, было вне закона»². Этика племени ставила представителей других племен в ряд с животными. Религиозные мифы оправдывали людоедство и требовали его… Автор предисловия к книге Г. Невермана С. Токарев пишет: «Религия и здесь обнаруживает свое тлетворное, вредное действие на жизнь людей. Но ведь и европейцам незачем особенно чваниться» перед папуасами Новой Гвинеи: давно ли в Европе прекратились кровопролития, куда более свирепые и губительные, порожденные чисто религиозными мотивами?! Давно ли просвещенные европейцы перестали резать друг друга из-за различного понимания христианских догматов, давно ли перестали жечь «еретиков» на кострах?!»

Маринд-аним сохранили свои дикие обычаи вследствие неразвитости, а не природной ограниченности. В большой судьбе племен Новой Гвинеи был уверен русский ученый Н. Н. Миклухо-Маклай, с любовью рассказывавший об их гостеприимстве, приветливости, свободолюбии. История подтверждает его правоту.

1. Г. Неверман. Сыны Дехевая, Изд. восточной литературы, М. 1960. ² Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, Госполитиздат, М. 1950, стр. 100.[↩]