№3, 2015/Книжный разворот

Робер Фоссье. Люди Средневековья

 Статья подготовлена в ходе проведения исследования (№ 15–01—0035)
в рамках Программы «Научный фонд Национального исследовательского
университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ)» в 2015—2016 годах
и с использованием средств субсидии на государственную поддержку веду
щих университетов Российской Федерации в целях повышения их конкурен
тоспособности среди ведущих мировых научнообразовательных центров,
выделенной НИУ ВШЭ.

Робер Фоссье. Люди Средневековья / Перевод с франц. А. Ю. Карачинского, М. Ю. Некрасова, И. А. Эгипти. СПб.: Евразия, 2014. 352 с.

Наследник Марка Блока и школы «Анналов», выпускник знаменитой Школы хартий, хранитель в исторической библиотеке Парижа, почетный профессор Сорбонны, — Робер Фоссье (1927-2012) до сих пор остается неизвестным для русского читателя, знакомого с другими трудами «новых французских историков» (Ж. Дюби, Ж. Ле Гофф, Э. Ладюри и др.).

Марк Блок, полностью изменивший в 1920-х годах (вместе с Люсьеном Февром) характер исторического знания, цитируется в рецензируемой книге неоднократно (см. с. 212, 220 и др.). Следуя заветам своих учителей, Фоссье больше не интересуется великими деяниями великих людей — королей и приближенной к ним знати. Как представитель школы «Анналов», Р. Фоссье использует антропологический подход, рассматривает ментальные и духовные процессы, массовое сознание, повседневный быт и субъективный мир средневекового человека, у которого даже нет имени. Фоссье уделяет внимание человеческому телу, изучает значение жестов, устного слова, ритуалов, символов, ведь «жест или поза, когда им подражают, суть источники информации» (см. главу «Жест, образ, слово», с. 284).

Книга Робера Фоссье, рассчитанная, как и большинство книг его учителя и друга Ле Гоффа, не столько на профессиональных историков, сколько на широкий круг читателей, состоит из двух частей, отсылающих к макро- и микрокосму средневекового человека — «Человек и мир» и «Человек сам по себе», — и написана в лучших традициях школы «Анналов», а ее главы — «Голый человек», «Человек в частной жизни», «Тело, которое нужно кормить», «Человек и другой», «Смех и игра», «Жест, образ, слово», «Воображаемое», «Тот свет» и др. — хорошее тому подтверждение.

Например, в главе «Тело, которое нужно кормить» Фоссье обсуждает следующие вопросы: каким было питание средневекового человека, придерживался ли он диет, сколько съедал калорий, предпочитал ли он хлеб и макароны бобовым и крупам, как менялось потребление мяса в зависимости от страны и региона и др.

А в главе «Воображаемое» Фоссье развивает идеи книги Ле Гоффа «Средневековый мир воображаемого» — как средневековый человек относился к «чудесам», mirabilia, что снилось средневековым людям и как «вымысел» связан с «воображаемым».

Показательна фраза, которой Фоссье характеризует средневековую цивилизацию: «…сумма сборов, которую приходилось платить сеньориальному сержанту, была значительно ниже той, что в наши дни требует фининспектор <…> правосудие, которое сеньор вершил у подножия своего замка, была (sic!) гораздо более быстрым и милосердным, чем наши нескончаемые и сомнительные процессы…» (c. 221). Идеализация? Возможно, но вместе с тем забота о том, чтобы развеять у читателей настороженно-неприязненное отношение к «темным векам», их вони, грязи и разврату.

Интересны, но не всегда убедительны замечания историка о средневековой литературе. Трактуя Грааль как сосуд, принявший «кровь распятого Христа» (с. 171), Фоссье абсолютно не учитывает другие версии, хотя бы немецкую, из романа о Парцифале, в котором, как мы помним, Грааль не является сосудом и лишь опосредованно связан с Христом. Еще менее убедительными выглядят рассуждения Фоссье о том, что «лэ» Марии Французской, вероятно, принадлежат не ей (с. 289), если они вообще существовали (с. 307), не сопровождаемые ни одним доказательством и аргументом.

К сожалению, рецензируемое издание лишено критического аппарата и не снабжено указателями, содержит опечатки (см. хотя бы приведенный нами выше пример про средневековое правосудие, ошибку в датах жизни автора книги в «Предисловии к русскому изданию»). Все это создает не лучшее впечатление, которое еще усиливается из-за странного перевода отдельных слов и словосочетаний. Например, что означают словосочетания «кадр жизни» (c. 88, c. 229) или «человеческий кадр» (с. 221)? Очевидно, это калька с французского слова «cadre», используемого Фоссье, но даже маленький французско-русский словарь не предлагает переводить французское слово «cadre» русским словом «кадр», но, например, дает такие значения, как «обстановка, окружение, среда», что, кажется, гораздо больше подходит для русского перевода и делает понятие Фоссье более близким и естественным для русского уха.

В работе Фоссье прослеживаются типичные для представителя третьего поколения школы «Анналов» методологические ходы: не делая широких исторических обобщений, автор сосредоточивается на частной жизни «безмолвствующего большинства», которое, оказавшись под рукой опытного историка, медленно, но верно учится говорить и рассказывать. Тем более, что Робер Фоссье твердо уверен: «средневековый человек — это мы» (c. 346).

Н. ДОЛГОРУКОВА

* Статья подготовлена в ходе проведения исследования (№ 15–01-0035) в рамках Программы «Научный фонд Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ)» в 2015-2016 годах и с использованием средств субсидии на государственную поддержку ведущих университетов Российской Федерации в целях повышения их конкурентоспособности среди ведущих мировых научно-образовательных центров, выделенной НИУ ВШЭ.

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №3, 2015

Цитировать

Долгорукова, Н.М. Робер Фоссье. Люди Средневековья / Н.М. Долгорукова // Вопросы литературы. - 2015 - №3. - C. 384-385
Копировать