Революционный романтизм Шелли
И. Неупокоева, Революционный романтизм Шелли, Гослитиздат, М., 1959, 470 стр.
Творчество Перси Биши Шелли по праву вошло в историю демократического искусства Англии XIX века как одна из наиболее ярких ее страниц. Крупнейший поэт революционного романтизма, человек остро радикальной мысли – «республиканец, демократ и атеист», по его собственному признанию, – Шелли я ныне остается предметом ожесточенной полемики литературоведов и писателей различных направлений. Вокруг его поэтического наследия в наши дни, точно так же как и при жизни Шелли, разгораются жаркие критические споры.
В весьма обширной шеллиане видное место заняло вышедшее недавно исследование И. Неупокоевой «Революционный романтизм Шелли». Эта книга, опирающаяся на труды русских дореволюционных критиков и советских литературоведов (Г. Благосветова, В. Басардина, М. Заблудовского, Е. Клименко, В. Александрова и др.), является, бесспорно, новым вкладом в разработку важнейших проблем творчества Шелли.
Монография И. Неупокоевой обладает несомненными достоинствами. Исследование ведется широко и многопланово; автор умело оперирует материалом всего творчества поэта, и перед читателем предстает необычайно богатый мир поисков и свершений Шелли – писателя, мыслителя и общественного борца. Рассматриваются формирование и развитие общественно-философских и эстетических взглядов Шелли, все жанры его творчества (лирическая и лиро-эпическая поэма, лирика, драма, политическая сатира, публицистика); специальная глава характеризует Шелли как теоретика искусства.
Исследование имеет отчетливо теоретический аспект. Автор сосредотачивает внимание не только на творческой эволюции Шелли, которая сама по себе уже примечательна для судеб английского революционного романтизма, но и в первую очередь на некоторых общих проблемах развития поэтики революционного романтизма в целом. При этом, естественно, возникает немало сложных вопросов: традиции и новаторство, революционный романтизм и Просвещение, революционный романтизм и социальный утопизм и др., от которых автор не уходит, хотя раскрывает их не всегда с одинаковой глубиной и убедительностью и хотя иногда его суждения спорны.
И. Неупокоева, подмечая характерные черты революционно-романтического творчества Шелли, постоянно стремится связать его тематику, критическую направленность произведений с широкой сферой современной ему общественной и идеологической борьбы. Наиболее удачно автор показывает связь Шелли с массовой демократической прессой первой четверти XIX века. Читатель воочию убеждается, что романтический протест Шелли питался вполне реальными обстоятельствами политической борьбы его времени, получившими прямое отражение в периодических массовых демократических изданиях. Автор вводит в научный обиход большой свежий материал, когда говорит об общественно-публицистической деятельности Коббета и Вулера, Р. Карляйля и Хана, Шервина и других, когда, скажем, сопоставляет публицистические и сатирические творения Шелли с выступлениями на страницах «Республиканца», «Черного карлика», «Горгоны», «Медузы» и т. п. Как от этого выигрывает исследование, убеждает, например, глава, посвященная публицистике Шелли и принадлежащая к лучшим разделам: кииги.
В исследовании читатель найдет много новых и глубоких наблюдений, касающихся анализа отдельных произведений Шелли, его философских, эстетических и общественных взглядов. Сильное впечатление оставляет анализ гражданской лирики Шелли – стихотворений «Строки, написанные во время правления Кэстлри», «Англия в 1819 году», особенно «Песнь людям Англии»; примером искусного раскрытия у Шелли одной и той же темы может служить параллельный анализ двух его лирических шедевров 1820 года – «Оды к Свободе» и «Свобода», а также стихотворений «Ода к Западному Ветру» и «Облако».
В книге хорошо показано на материале поэмы «Восстание Ислама» своеобразное сочетание реального исторического содержания и «всеобщной» формы его выражения – характерная особенность стиля поэзии зрелого Шелли. Одним из наиболее интересных разделов монографии является глава «Публицистика Шелли 1817 – 1820 годов», содержащая материал, почти не изученный доселе и показывающий, какая живая связь существовала у Шелли с общественно-политической и идейной борьбой Англии тех лет. Впервые у нас с такой обстоятельностью раскрыта тема Шелли-сатирик (особенно при анализе «Маскарада Анархии» и «Тирана-Толстонога») и Шелли-драматург; кратко, но ярко пишет автор об английском театре конца 90-х годов XVIII – первой четверти XIX века, а затем переходит к анализу драматургических опытов Шелли («Ченчи», «Карл Первый», «Эллада»). Несомненно, к числу наиболее удачных в книге принадлежат страницы, отведенные оценке фрагментов исторической трагедии «Карл Первый»; автор проводит убедительные наблюдения над формой этой неоконченной драмы – языком, образами (например, народа, шута Арчи и др.), а также останавливается на проблеме шекспировских традиций в позднем творчестве Шелли.
Книга И. Неупокоевой не только обогащает наше знание творчества одного из самых замечательных английских поэтов прошлого века, но также помогает уяснить ряд теоретических проблем искусства революционного романтизма. Это многопроблемное исследование вызывает нередко и н>а спор, порождает критические замечания.
Автор неоднократно и вполне правильно указывает, что искусство революционного романтизма, при сохранении яркой новаторской самобытности, оказалось во многом связующим звеном между эпохой Просвещения и периодом критического реализма. В этом теоретическом плане рассматривается и поэзия Шелли. Такая постановка вопроса выдвигает в качестве весьма важной проблему традиций. Если И. Неупокоева нередко убедительно показывает то новое, что приносит с собой революционно-романтическое искусство Шелли, то относительно традиций говорится бегло, часто в декларативной и поэтому неубедительной форме. В книге есть специальная теоретическая глава «Эстетические взгляды Шелли», а в ней – особый раздел, посвященный отношению поэта к традициям национальной и мировой литературы. В нем читатель находит имена многих великих предшественников Шелли и его разрозненные высказывания о них, которые, однако, не связаны с анализом собственного творчества поэта. «Огромное влияние на формирование эстетических взглядов Шелли оказал Мильтон» (стр. 437). Но этими словами и ограничивается теоретическая проблема Мильтон – Шелли. А о целом веке просветительской поэзии сказано буквально следующее: «В юношеские годы он (Шелли. – Ю. К.) с удовольствием читал элегию Грея «Сельское кладбище», отзвуки которой можно услышать в «Королеве Маб». Одним из его любимых поэтов был Чаттертон. Он читал «Оссиана» Макферсона и «Памятники» Перси. Хорошо знал он поэзию Томсона и Бернса» (стр. 438). Оказывается, еще «менее… интересует» Шелли «английская просветительская проза» (стр. 439), оценке которой автор посвящает одну фразу. Что дает и зачем нужен в столь серьезной работе этот перечень имен в отдельных фактов, особенно в связи с такой важной проблемой, как проблема революционного романтизма и Просвещения?
Конечно, хорошо, что автор постоянно стремится показать связь Шелли с «демократической культурой его времени» (стр. 329), но сама эта демократическая культура была ощутимыми, живыми узами связана с Просвещением. Автор не случайно вынужден заявить (правда, к сожалению, отнеся это замечание под строку!), рассуждая о сатире Шелли: «Необходимо отметить, что и в самой английской демократической прессе тех лет классические традиции английской… литературы использовались очень активно. Редко можно было встретить номер еженедельника, в котором не было бы ссылок на… Попа, Свифта… Фильдинга, Шеридана… нередки ссылки на французских просветителей» (стр. 348). Конечно же, было бы весьма продуктивно рассмотреть и эту проблему: что наследовал, продолжал, а что и отвергал Шелли у просветителей, своих непосредственных предшественников по литературному и идеологическому фронту, – ведь он все-таки был романтиком!
Особенно досадна как бы облегченная трактовка взаимоотношений Годвина и Шелли. Известно, что Шелли ощутил сильное и в ряде моментов длительное воздействие просветительских идей Годвина, в частности относительно путей преобразования общества. Автор пишет, что уже в 1812 году, в пору работы над «Королевой Маб», юный Шелли, оказывается, расходится с Годвином, который «не видел иных путей изменения общества, кроме просветительских» (стр. 47). А Шелли? Ведь просветительские иллюзии на этот счет будут присущи ему не только в это время, но и в пору создания «Восстания Ислама», и «Освобожденного Прометея», и «Тирана-Толстонога»; только к концу своего творчества он подойдет к приятию идеи революционного преобразования жизни.
Шелли не повторял, как эхо, просветительские идеи, но для него многие из них не стали «уже анахронизмом» (стр. 78).
Недостаточно раскрывается в книге проблема литературного окружения и литературной борьбы в романтическом лагере. Автор обращается преимущественно к литературным единомышленникам и соратникам Шелли, ограничиваясь, как правило, общими словами о представителях реакционно-романтического крыла, а это весьма обедняет общую картину эволюции творчества Шелли, которое развивалось в атмосфере резкой и принципиальной полемики. Заметно, как выигрывает тема, когда автор, например, вводит в раздел о публицистике прямое и развернутое сопоставление Шелли с Колриджем. Хотелось бы, чтобы подобный прием широко применялся и при рассмотрении поэтического наследия Шелли. Очень обстоятельно рассмотрена в книге история дружбы и взаимовлияния Шелли и Байрона. Но иногда неожиданно Байрон превращается как бы в основного антагониста Шелли. Разногласия между ними, безусловно, существовали, и автор правильно делает, останавливаясь на них, но при этом пропадают более существенные расхождения между революционными романтиками и лейкистами. Получается так, что Шелли, оказывается, прежде всего творчески полемизирует именно с Байроном и в «Аласторе», и «Принце Атаназе», и «Восстании Ислама», и в письмах. Благодаря диспропорции привлеченного материала акцент смещается явно не в ту сторону.
Серьезное исследование И. Неупокоевой в целом раскрывает тему последовательно, написано доступным литературным языком; тем более досадны иногда встречающиеся фактические погрешности изложения и погрешности стиля.
Приведу некоторые примеры. «За несколько лет до сатиры Байрона «Английские барды и шотландские обозреватели» семнадцатилетний Шелли дает критическую оценку современной ему английской литературы» в отрывке «Писателей в наш век ужасно много» (стр. 42). Но сатира Байрона вышла в 1809 году, именно тогда, когда Шелли было семнадцать лет.
Нередко встречаются такие выражения: «разрушение машин соединялось… с массовыми митингами» (стр. 80), «развалины Акрополя привлекают его… как символ афинской демократии» (стр. 170), «состояние… мрака» (стр. 171), «более беглая рука» (стр. 391) и др.
Несмотря на то, что монография И. Неупокоевой может вызвать ряд замечаний, она имеет немалый познавательный интерес и найдет свое место в библиотеке не только специалиста, но и каждого читателя, обращающегося к истории демократической и социалистической культуры Англии.