Ревизия гуманизма в Западной Германии

Как известно, к догмам современных западногерманских инквизиторов от культуры относится ревизия гуманизма как закономерное следствие империалистической политики атомного вооружения и холодной войны. «Без классиков нельзя», – так демагогически назвала газета «Христианин и мир» читательскую дискуссию. И вот клерикальная реакция обращается к классикам-гуманистам; они безжалостно прогоняются сквозь молитвенную мельницу и после чистилища предстают перед набожными очами во власяной рясе и с тонзурой.

Гуманизм XVIII века подозрителен для реакционеров-церковников уже хотя бы потому, что «доктринеры коммунизма – также говорят этим языком» и «в верности человеческим правам присягают также коммунистические конституции и коммунистические функционеры» («Воспитание, образование, обучение. К культурной политике ХДС – ХСС», Бонн, 1961).

Образ человека, каким его себе представляли гуманистические мыслители Просвещения, своим содержанием полностью устремлен в будущее и к положительной роли человека в обществе. Гердер очень выразительно сформулировал это, когда на вопрос о том, какое государство является лучшим, ответил: то, что само себя делает излишним.

Даже если бы коммунисты не стояли за бережное отношение к этому наследию, – все равно авторы и защитники чрезвычайных законов должны были бы отказаться от «еретических» идеалов или же фальсифицировать их: «…тот, кто в теории воспитания выступает за автономный, присущий миру гуманизм, тот представляет ущербное учение о человеке», – говорит Хансслер – один из крестоносцев ХДС. Человек, сдавший на хранение свой разум в сейф или исповедальню, – так должен выглядеть житель Запада. И к выработке такого духовного стандарта привлечено все, что имеет какое-либо отношение к формированию человека – от колыбели до катафалка:

Школа с ее все растущим числом одноклассных, частных и вероисповедальных заведений и прежде всего, разумеется, с ее направлением. Для более подробной характеристики этой стороны дела может служить упомянутая нами дискуссия в «Христианине и мире». Редакция опубликовала читательские письма, главным образом письма воспитателей, большинство из которых было выдержано в духе открытого отрицания или фальсификации классиков и их героев. Например, «Натан Мудрый» Лессинга назван устаревшим произведением, представляющим лишь некоторый интерес своей притчей о кольце.

Молодежные организации, поощряемые государством, дух которых явствует из лексикона одного социологического исследования деятельности христианских пионеров под названием «Группа, руководство, общество» (Мюнхен, 1962). К постоянным заведениям этого замаскированного под христианство фашизма относятся: собрания клана, лагерь фюреров, добровольная рабочая служба, тевтонские сборы и т. д.; как не увидеть, что эти пионеры в действительности идут по очень протоптанным и грязным тропам, если во главе «молодежного отряда» марширует «прослойка фюреров» с «фюрером ряда», «фюрером рода» и т. д.?

Университеты. В 1737 году в Геттингене впервые был устранен верховный надзор теологического факультета над другими факультетами, – это была победа Просвещения. Сегодня в Западной Германии дошли до того, что снова реставрируют этот средневековый порядок, по крайней мере для философского факультета.

Партии, – ведь невозможно сомневаться в том, что ХДС – ХСС принадлежит ведущая роль в борьбе с гуманизмом. Что касается социал-демократической оппозиции, то она также и в этом вопросе взялась за доказательство своей абсолютной свободы, которая, разумеется, не исключает согласия с позицией государственной партии. «Открытая партия» правых социал-демократов идеологически смирилась и верноподданнически старается рассеять «подозрение в исповедании скрытой философии автономного человека» («Католик и Годесбергская программа», Бонн, 1962).

Искусство, расцвет которого в эпоху Просвещения был связан, кроме всего прочего, с тем, что оно видело свою важнейшую задачу в том, чтобы участвовать в формировании нового образа человека. Но, поскольку оно в Западной Германии является выражением господствующей культуры, оно находится в состоянии прогрессирующего распада, который форсируется господствующими кругами по различным каналам: «массовым медиированием» и современным меценатством, Институтом Гёте и «Культурным кружком федеративного союза немецкой индустрии», премиями и др. Для этого официального «полномочного» искусства характерен отказ от истинного образа человека. Хансслер с удовлетворением констатирует, что «старая идея гуманизма совершенно исчезла из эпической и драматургической литературы». «Штутгартер цейтунг» устроила в 1961 году длинную дискуссию под программным названием «Утерянный образ человека». Здесь, к счастью, взял слово и известный художник Оскар Кокошка, отстаивавший правомерность и необходимость человеческого портрета в живописи нашего времени. Но великое рвение дискуссия обнаружила в поисках доказательств и обоснования фальсификации человеческого образа: искусство становится здесь вакуумом, общество – анонимным и атомизированным, человек оказывается безликим; красота толкает на разрушение, так как «художники потеряли веру в человеческое достоинство». «И зачем, – спрашивает один из участников дискуссии, – им изображать «головы людей», которые ведь все повинны в атомной бойне?» С помощью ловких трюков Хасслеры и К⁰ превращают бред сбитых с толку представителей богемы и буржуазно-мещанских интеллигентов в свидетельства правоты своей политики. Не обмолвясь ни единым словом по поводу военной истерии, порождающей подобный бред, они выводят из факта его существования свое право на «ревизию гуманизма». Это методы полицейского государства в культуре: если нет свидетелей, работают с наемными шпиками.

Философы, разумеется, не могут не участвовать в концерте этого фальшивоголосого хора, – и впереди всех Ясперс и Гелен. Одна из внутренних предпосылок ясперсовской философии атомной бомбы – разрушение веры в человека; чрезвычайно «свободно» обращаясь с настоящим и прошлым немецкого народа, Ясперс провозглашает, что ни одно сословие в Германии еще не развило воспитательного идеала, связывающего друг с другом «гуманизм и реализм», и «потому (!) немец остался необразованным, варваром» («Идея университета», Берлин, Геттинген, Гейдельберг, 1961). Так было и так, очевидно, должно и остаться, ибо элита, которая уж во всяком случае имела возможность просветить варвара, эта элита, собирающаяся, например, в священных залах университетов, «не должна занимать какую-либо позицию в борьбе наций». Итак, немец остается варваром, дабы тем охотнее давать руководить собой.

То, чего для Ясперса совсем и не существовало, для Гелена давно «отошло», а именно – эпоха Просвещения со всеми ее «человеческими» слабостями: с верой в «равно присущий всем людям разум», в то, «что природа… вся познаваема», в «доброту человека» – «все эти догмы и аксиомы отошли в прошлое», «мертвы» и т. д. («Душа в техническую эпоху», Гамбург, 1957). Все они, вкупе с поддерживаемым ими образом человека, не подходят для нашего времени, являются балластом, который нужно отбросить. Поэтому в дискуссии «Штутгартер цейтунг» Гелен стоит на стороне тех, кто отрицает человека как объект современного искусства. Живопись, само собой разумеется, «принципиально уклонилась от спора с действительностью вне искусства». Человеческое тем самым изгоняется из искусства, искусство ставится за рамки человеческого содержания, для того чтобы оно тем лучше могло пропагандировать и оправдывать бесчеловечность. Различные разновидности реакционного искусства – это один из каналов, помогающих империалистам добиваться деградации человеческого. Из бурного роста техники, автоматизации и т. д. они выводят превращение личности в «носителя функций» (Гелен), чья «этика… заключается в обезличении». Подумать только! Человеческая этика, главное содержание которой заключается в потере человеческого! Этика, которая низводит человека до бездушного инструмента!

Таковы некоторые факты западногерманской действительности, которые могут характеризовать последствия «культурного конгресса» ХДС – ХСС, состоявшегося около двух лет назад. Это фон, на котором протекает процесс, подчиненный цели, которая сформулирована Геленом как одним из первосвященников военного министерства. Мировая война, по его мнению, это явление, которое «никогда не может стать прошлым, никогда не может быть пережито и преодолено» («О кристаллизации культуры», Бремен, 1961). Установка на политику перманентной мировой войны – вот суть «ревизии гуманизма»: ради нее люди должны забыть чувство и сознание своего достоинства, они должны быть приучены не считаться с человеческой ценностью, для того чтобы потом тем легче было склонить их к отказу от самой жизни.

Нет нужды доказывать, что эта господствующая в Западной Германии, инспирируемая клерикальной реакцией, политика в области культуры не только подрывает единство немецкой культуры, но по своей сути направлена на разрушение культуры и самой нации.

Мы попытаемся здесь рассмотреть конкретные проявления этой политики на примере новейших истолкований Лессинга в официозной западногерманской идеологии. Происходит процесс ясно выраженной клерикализации Лессинга.