Развитой социализм и единство советской многонациональной литературы на современном этапе

Понятие «развитое социалистическое общество» – важное завоевание современной марксистско-ленинской мысли, получившее столь широкую и конкретную разработку на XXV съезде КПСС, – обладает отнюдь не одним только социально-экономическим содержанием. Помимо обществоведов самых разных профилей, оно вооружает также и тех, кто создает художественную культуру, художественную литературу, и, разумеется, тех, кто их изучает, анализирует. Это понятие необходимо художнику и художественному критику. Оно дает им самую кардинальную ориентацию в общественном «пространстве» и в историческом времени, способствует реальному постижению динамики нашей жизни в целом.

Но и не только в целом. «…Учение о развитом социализме как длительном, исторически необходимом этапе становления коммунистической формации, перехода к ее высшей фазе» (М. А. Суслов) ¹ углубляет наше понимание собственно литературного процесса, тех его сторон и стержневых линий, вне которых сам этот специфический процесс превращается в пестрый конгломерат, неупорядоченную эмпирию.

Перед тем, кто сегодня захочет представить себе наш богатый, сложный, многогранный литературный процесс как нечто цельное, системное (и подвижное, изменчивое в этой системной цельности), встает задача «просветить» все «громадье» литературных фактов и явлений лучами содержательнейшего понятия «развитой социализм», сделать это понятие орудием собственного труда. Такая задача встает и в том случае, когда предметом рассмотрения становится интернациональное единство советской литературы на нынешнем этапе общественной жизни…

1

…Отправным пунктом и методологическим компасом мы возьмем принципиально важное определение Л. И. Брежнева: «…Развитой социализм – такая стадия зрелости нового общества, когда завершается перестройка всей совокупности общественных отношений на внутренне присущих социализму коллективистских началах. Отсюда – полный простор для действия законов социализма, для выявления его преимуществ во всех сферах общественной жизни. Отсюда – органическая целостность и динамизм социальной системы, ее политическая стабильность, несокрушимое внутреннее единство. Отсюда – растущее сближение всех классов и социальных групп, всех наций и народностей и образование у нас исторически новой социальной и интернациональной общности людей – советского народа. Отсюда же – создание новой, социалистической культуры, утверждение нового, социалистического образа жизни» ². Знаменателен (и для нашего дальнейшего разговора необходим) продемонстрированный здесь подчеркнуто-социальный подход к данной «стадии зрелости нового общества».

Социализм и коммунизм создаются живым творчеством трудящихся масс (любимейшая, заветная мысль Ленина!). Процесс социалистического и коммунистического созидания и сами эти массы превращает – чем дальше, тем сильнее и основательнее, в зависимости от задач, которые они последовательно разрешают, – в социально непротиворечивый, развивающийся в направлении к социальной однородности коллектив – гигантское объединение сотрудников, единомышленников, постоянно углубляющих отношения своего единства, дружбы, братства.

Мы говорим именно о единении коллектива, имея в виду развертывание внутри него начал многообразия и своеобычности; такое единение противостоит идеалам «казармы», с которыми носились, да и по сию пору носятся, анархисты и лжемарксисты, а также те, кто облыжно приписывает реальному социализму черты «казарменного коммунизма». Нет, речь идет о богатстве талантов и индивидуальностей, и национальностей, а не о некой серой одинаковости!

И мы понимаем, что в свою очередь действительное, как любили говорить Маркс и Энгельс, духовное богатство гуманистического развития (и индивидуальностей, и социальных групп, и национальностей) достигается на деле именно коллективно, в коллективах, в рамках больших и малых человеческих общностей.

Владимир Ильич Ленин страстно доказывал необходимость и возможность переделать – путем свободного, совместно-дружного, осознанно-коллективного труда – сами отношения человеческие, нравы и привычки людские, «надолго загаженные, испорченные проклятой частной собственностью», а с нею «атмосферой грызни, недоверия, вражды, раздробленности, взаимоподсиживания». Нужна, призывал Ленин, «новая общественная связь, новая дисциплина общего труда». Во имя этого «мы будем работать годы и десятилетия не покладая рук. Мы будем работать, чтобы вытравить проклятое правило: «каждый за себя, один бог за всех»… Мы будем работать, чтобы внедрить в сознание, в привычку, в повседневный обиход масс правило: «все за одного и один за всех»…» ³.

Коллективистская гуманистическая сила социализма проявляет себя, идет ли речь об общности индивидуальностей или общности народов, строящих социализм, а затем и коммунизм, – вот почему слова Ленина мы вправе отнести и к характеру межнациональных отношений в нашей стране.

Коллективистская гуманистическая суть социализма с одинаковой силой объединяет социалистических тружеников всех профессий (разумеется, всегда с учетом их специфичности), в том числе и профессий, относящихся к художественной деятельности.

Мало того. Гуманистическое достоинство художественного творчества укрепляется и проверяется как раз тем, насколько осознанно активно оно участвует в великом деле социального и морального освобождения трудящихся масс, в деле нравственного и эстетического их роста, совершенствования, – иными словами, насколько способствует оно единению людей и народов, именно социалистическому их единению.

Семьдесят пять лет назад написал В. И. Ленин свою программную статью «Партийная организация и партийная литература». Перед художниками, перед миром художественного творчества, желающим быть истинно гуманистическим, истинно народным, истинно прогрессивным, была раскрыта – ленинским прозорливым умом и ленинским всепонимающим сердцем – объективно необходимая и для народа, и для искусства) перспектива – «слиться с движением действительно передового и до конца революционного класса» ⁴.

Советская многонациональная литература выполнила эту – всемирно-исторического значения – задачу. Она сама, наша литература, – результат и образец того, как расцветает творчество, основанное на коллективистских началах, подлинно, реально освобожденное от гнета капитала и от предрассудков, привычек мелкобуржуазного сознания.

Вглядываясь в мировой современный литературно-художественный процесс, в родственный нам художественный творческий опыт, накапливаемый в братских странах социализма, в повсеместное, охватывающее, при всех сложностях, и страны развитого капитализма, и развивающиеся страны рождение, становление, рост литератур нового качества – качества, близкого нам, писателям социалистического содружества, – мы видим, как убедительно подтверждается теперь в мировом масштабе прогноз Ленина, его знаменитой статьи 1905 года о новой литературе: «идея социализма и сочувствие трудящимся будут вербовать новые и новые силы в ее ряды» ⁵.

Остаться вне воздействия этой идеи, пусть и в пределах традиционно либерального, сочувствующего, и только сочувствующего гуманизма? Как говорится, обеими руками можно сегодня черпать и черпать примеры, факты, свидетельства, подтверждающие ленинское разоблачение буржуазно-лицемерных фраз о том, будто художнику на Западе обеспечивается некая «абсолютная свобода творчества»… И глас отчаяния бывает красноречивым, глас отчаяния честных художников, представителей национальной культуры, перед неостановимым потоком «коммерческой» псевдокультуры на Западе и в странах, не вышедших из-под его влияния, глас отчаяния по поводу разъединенности – искусства и народа, творца и публики, художников между собой. Ощущение ненужности своего труда, своих творческих усилий – что может быть страшнее для художника?

В западном якобы «свободном мире», от имени которого столь часто высказываются господа Картер и Бжезинский, можно услышать иные, чем их, отнюдь не наигранно-бодряческие признания насчет «прав» художника, искусства. «Что можно сделать в обществе, где коммерческий успех отождествляется с совершенством?» – с горечью восклицает в одном из интервью даже достаточно преуспевающий американский драматург Эдвард Олби, всерьез обеспокоенный опасностью превращения американского общества в общество, которое «не хочет обратиться к искусству как средству самопознания». «Если же мы недостаточно мудры, чтобы учиться у искусства, тогда, очевидно, нам не хватит воли, ума, отваги, чтоб сохранить свободное общество» ⁶.

Вот так-то!

Неблагополучие в обществе порождает неблагополучие в самом искусстве. Отчаявшиеся от разъединенности начинают обожествлять одиночество и индивидуализм, – вот старый парадокс буржуазного воздействия на художника, о чем в свое время Бергман сказал с красноречивым трагизмом: «Художник считает свою изолированность, свою субъективность, свой индивидуализм почти святыми. Так, в конце концов, все мы собираемся в одном большом загоне, где стоим и блеем о нашем одиночестве, не слушая друг друга и не понимая, что мы душим друг друга насмерть» ⁷.

«Все жанры современных искусств вызывают странное чувство, – вздыхает Курт Воннегут. – Они имеют весьма отдаленное отношение к творчеству и не оказывают должного воздействия на аудиторию. Хотелось бы, чтобы это изменилось. Возможно, что такое случится, но не рискну загадывать, когда же» ⁸.

Можно ли представить себе нечто подобное в устах советского художника, советского писателя?!

Новая по своему социально-историческому типу, наша художественная культура, наша литература принципиально нова по своему, напомню еще раз выражение Леонида Ильича Брежнева, «несокрушимому внутреннему единству». Это – ее единство с народом, строящим коммунизм. Это – для всех ее отрядов – единство идеологическое. Это – единство эстетических принципов социалистического реализма, система которых организуется принципом коммунистической партийности как ведущей силы творчества.

Это также и единство нашей литературы с точки зрения многонациональности ее состава. Действующая ныне на 77 языках наций и народностей нашей страны, постоянно увеличивая богатства национальных форм и красок, наша литература представляет собою литературу единого многонационального народа (единого не в этническом, а в социальном смысле слова), литературу все более углубляющегося интернационального единства.

О нем теперь и поведем разговор непосредственно.

 

2

В. И. Ленин учил нас диалектическому умению воссоздавать процесс того, как «известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь» ⁹.

Единство литератур братских советских народов – явление (а потому и понятие) исторически подвижное, развивающееся, обогащающееся по своему содержанию. Слово – одно, а вот то, к чему оно «прилагалось» в 20 – 30-е годы, или в послевоенные, или в теперешние, – не одно и то же. Тут важно не упустить и «времен связующую вить», но должно быть замечено и различие в ступенях роста нашего литературного единства, изменчивость его содержания от периода к периоду.

Их, по крайней мере, три – этих периодов развития нашего литературного единства и, само собой – национального многообразия «внутри» него.

В 20 – 30-е годы, то есть в годы приступа к социалистическому строительству и созидания основ социализма, уже тогда, – цитирую Горького, – «разноплеменная, разноязычная литература всех наших республик выступает как единое целое». Оно, это целое, обусловлено «единством нашей цели», что, как тут же и подчеркивает Горький, «не отрицает, не стесняет разнообразия наших творческих приемов и стремлений» ¹⁰. Все помнят и до сих пор неоднократно цитируют эти слова о единстве, сказанные с трибуны Первого всесоюзного писательского съезда человеком, литератором, деятелем, неизмеримо много сделавшим для дружбы литератур. Этой дружбе предстояло пройти большой путь, а тогда, в 30-х… Единство идеологически-воспитательной цели; сходство социально-культурного состава (писатели различных возрастов, объединенные «платформой» социалистического обновления жизни); выработка на различных и весьма различавшихся генетически между собой национально-культурных «почвах» – непростая, в преодолении немалого числа чуждых тенденций и «детских болезней» художественного сознания происходившая, – выработка общего творческого метода, «узаконенного» в первом Уставе ССП как метод социалистического реализма; организационно-творческое объединение художников в многонациональном союзе – вот некоторые черты того, первого, этапа единства. Его можно в целом назвать этапом взаимоознакомления, начала широкого взаимопонимания и уже в какой-то мере и взаимодействия литератур. Пробудился не только сильный интерес друг к другу, окрепло не только сознание, так сказать, культурно-юридического равноправия, но обнаружилось сходство идейно-творческих устремленностей.

То, что названный этап был лишь началом сплочения социально-обновленных и культурно-обновлявшихся литератур, началом «организации всесоюзной литературы как целого» ¹¹ – это Горький понимал очень хорошо. В известном своем письме к азербайджанскому журналисту Г. Мамедли (от 19 ноября 1934 года) Горький призывал поставить дело взаимопереводов таким образом, чтобы «мы все быстрее научились бы понимать национально-культурные свойства и особенности друг друга, а это понимание, разумеется, очень ускорило бы процесс создания той единой социалистической культуры, которая, не стирая индивидуальные черты лица всех племен, создала бы единую, величественную, грозную и обновляющую весь мир социалистическую культуру» ¹². Горький, таким образом, уже тогда прозревал следующие этапы нашего литературного единства.

После победоносного завершения великой войны против фашизма, войны, которая проверила, укрепила, углубила нерушимый союз братских народов и их культур, Советская страна вступила в период «вызревания социалистического строя», продвигаясь постепенно к рубежам его зрелой стадии¹³. Какая же степень литературного единства соответствовала этому периоду? Говоря вкратце, речь должна была пойти и пошла о решении задачи выравнивания художественно-культурных уровней наших братских литератур, о таком их развитии, когда все большую роль стал играть в нем фактор воздействия литератур друг па друга (прежде всего литератур более опытных и эстетически зрелых, но уже и тогда при наличии «обратной связи»); речь шла о выявлении в братских литературах уже достаточно широкого ряда имен и произведений общесоюзного художественно-культурного значения. Так в содержание понятия «единство советских литератур» вносятся новые существенные стороны.

На Втором всесоюзном съезде писателей (1954) сильно прозвучали те самые термины, которым суждена была долгая жизнь, которые не исчезли из нашего обихода сегодня и не исчезнут завтра. «Мы являемся, – заявил один из докладчиков на съезде, Алексей Сурков, – свидетелями и участниками чрезвычайно важного процесса творческого сближения наших литератур»; в другом докладе, Самеда Вургуна, сказано было: «Источником обогащения национальных форм является сама жизнь и тесное творческое общение, взаимовлияние различных литератур» ¹⁴. На Третьем съезде появилась важная формулировка о «едином процессе развития всей многонациональной советской литературы» ¹⁵.

Иначе, нежели прежде, виделась в 50-е годы система внутренних, точнее, становившихся все более глубоко внутренними взаимосвязей братских литератур. Эти связи все отчетливее воспринимались как взаимовлияния. Если в 1942 году в докладе о четвертьвековом пути советской литературы Алексей Толстой насчитал 44 имени писателей нерусских национальностей, которые, по его мнению (замечу: удивляюще проницательному!), «в известной мере двигают развитие всей советской литературы» ¹⁶, то в апреле 1954 года, выступая на втором съезде писателей той республики, которая гостеприимно раскрыла свои двери перед нами сегодня, на съезде писателей Азербайджана, Константин Симонов рассуждал уже так: «Наша многонациональная литература все в большей степени становится, если можно так выразиться, системой сообщающихся сосудов. Она во многих отношениях качественно отличается от той литературы, которую мы имели в дни Первого съезда писателей… Необыкновенно усилились связи между всеми национальными литературами, взаимовлияние этих литератур, насчитываются уже не единицы и не десятки, а многие сотни произведений, созданных в разных республиках, на разных языках, но уже давно ставших литературными фактами всесоюзного значения…» ¹⁷

Это слишком сильно сказано, конечно, – насчет «многих сотен» таких произведений. Но перспектива развития схвачена была верно. Накапливалось такое «количество» единения, взаимосвязей, взаимовоздействий, которое должно было дать и дало новое «качество».

Дало в период нынешний, при развитом социализме!

 

3

Литературное творчество относится к числу деятельностей, индивидуальных по самой своей природе; художественное произведение, заслуживающее право называться именно художественным, – всегда неповторимо. Законы, «управляющие» литературно-художественным процессом при социализме, не претендуют на «управление» этой неповторимостью. Но, отдавая ей должное и, мало того, исходя из нее как из необходимого условия существования искусства, они подводят нас к пониманию литературно-художественного процесса как специфической и неотъемлемой части общественной жизни. Одним из такого рода законов и является закон единства советской многонациональной литературы: мы сегодня все чаще и осознаннее говорим именно так – о единстве нашей литературы (в единственном числе). Это не перечеркивает единства литератур (во множественном числе), но знаменательно выражает углубление нашего единства.

«Единство советской многонациональной литературы» – это не умозрительный литературоведческий термин, это живая творческая практика, закономерно общие, «сходящиеся» – и всякий раз конкретно неповторимые и в этом смысле «расходящиеся» – творческие усилия. А в терминах тематических, жанровых, стилевых и проч. мы эту практику и стремимся зафиксировать, объяснить…

Нетрудно показать на примерах, относящихся к концу 70-х годов, как углубляется на всех уровнях рассмотрения это наше литературно-творческое единство.

Возьмем те проблемно-тематические области, о которых четко и веско было сказано в Отчетном докладе ЦК КПСС XXV съезду партии… Так называемая производственная тема, которая благодаря «подлинно художественной форме» приобретает «широкое общественное звучание», вызывает горячий интерес публики… В последние годы, в межсъездовское, можно сказать, время, происходит дальнейшее усиление нравственного, общечеловеческого пафоса в изображении внутреннего мира тех людей, которым приходится развязывать и завязывать нелегкие узлы и узелки нынешней нашей громадной и непростой экономической жизни – жизни города и села, жизни завода, министерского главка, колхоза и совхоза, агрокомплекса, научно-исследовательского института, больницы, геологоразведочной экспедиции и т.

1. »Дело всей партии. Материалы Всесоюзного совещания идеологических работников. Москва, 16 – 17 октября 1979 г.», Политиздат, М. 1980, стр. 22.

   [↩]

2. Л. И. Брежнев, Ленинским курсом, т. 6, Политиздат, М. 1978, стр. 536.[↩]
3. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 41, стр. 107, 108.[↩]
4. Там же, т. 12, стр. 105.[↩]
5. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 12, стр. 104.[↩]
6. »The Listener», 7.2.1980. [↩]
7. Ингмар Бергман, Статьи. Рецензии. Сценарии. Интервью, «Искусство», М. 1969, стр. 250.[↩]
8. »The International Herald Tribune», 22.1.1980. [↩]
9. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 39, стр. 67.[↩]
10. М. Горький, Собр. соч. в 30-ти томах, т. 27, Гослитиздат, М. 1953, стр. 296.[↩]
11. Там же, стр. 352.[↩]
12. М. Горький, Собр. соч. в 30-ти томах, т. 30, стр. 365 – 366.[↩]
13. Автор следует здесь периодизации становления и развития социализма как первой фазы коммунистической общественно-экономической формации, которая (периодизация) четко зафиксирована в коллективной работе «Развитой социализм. Проблемы теории и практики», Политиздат, М. 1979 (см. стр. 59 – 65).[↩]
14. См.: «Второй Всесоюзный съезд советских писателей. Стенографический отчет», «Советский писатель», М. 1956, стр. 12, 78.[↩]
15. »Третий съезд писателей СССР. Стенографический отчет», «Советский писатель», М. 1959, стр. 23. [↩]
16. Алексей Толстой, Собр. соч. в 10-ти томах, т. 10, Гослитиздат, М. 1961, стр. 558 – 559.[↩]
17. Цит. по ст.: Мустафа Искендерзаде, Баку живет во мне…, «Литературный Азербайджан», 1978, N 11, стр. 129.[↩]