Расшифровка некоторых сокращений в «Герое нашего времени»

Разумеется, Кавказ, возникающий на страницах романа Лермонтова, – это художническое преображение действительности. Разумеется, герои его – обобщенные образы, типические характеры. Но доподлинно жизненная первооснова была настолько ощутима, что еще Белинский отмечал «непостижимую верность, с какою обрисованы у г. Лермонтова даже малейшие подробности».

В этой связи хотелось бы остановиться на сокращениях, встречающихся в тексте романа. Сегодняшний читатель чаще всего не обращает на них внимания. А между тем расшифровка их органично связана с биографией писателя, с предысторией его вершинного произведения.

Не менее хрестоматийными, чем сам роман, стали строки из мемуаров Н. М. Сатина: «Те, которые были в 1837 году в Пятигорске, вероятно, давно узнали и княжну Мери и Грушницкого и особенно доктора Вернера». Зная, что доктор «списан» с «лекаря Майера», служившего при штабе Кавказской линии, нетрудно понять: во фразе «…Я встретил Вернера в С… среди многочисленного и шумного круга молодежи» подразумевался Ставрополь.

О владикавказском «полковнике Н…», эпизодическом персонаже, из текста романа известно лишь то, что Печорин ужинал и ночевал в его доме, а утром радушный хозяин, доведя героя до гостиницы, «простился с ним и поворотил в крепость». И, тем не менее, коренные кавказцы воспринимали его как реальное лицо из лермонтовского окружения – Петра Петровича Нестерова, командира шестого линейного батальона, постоянно жившего во Владикавказе. И поясняли: «Замечательно симпатичная и образованная личность; веселая натура его, доброта и обходительность привлекали к нему положительно всех» ¹.

Трактовка вышеупомянутых сокращений общеизвестна. Попытаемся расшифровать еще три сокращения, учитывая: импульсом к созданию романа послужили свежие впечатления от кавказских странствий.

В КАКОЙ ПОЛК БЫЛ НАЗНАЧЕН ПЕЧОРИН?

» – А что Печорин? – спросил я…

– Месяца три спустя его назначили в е….й полк, и он уехал в Грузию».

Прежде чем обращаться к подробностям кавказской биографии Лермонтова, попробуем найти формально правильный ответ, правильный как с точки зрения военно-исторической, так и филологической.

Строчная буква в начале слова позволяет считать, что речь идет не о собственном имени полка, а о нарицательном – по роду оружия. Военно-сухопутные силы Российской империи по оружию разделялись на пехоту, кавалерию, артиллерию и инженеров. Но инженерные войска представляли собою саперные батальоны и конно-пионерные эскадроны. Артиллерия состояла из батарей, Полки существовали только в кавалерии и пехоте.

Кавалерия была тяжелой (полки кирасирские, драгунские и один конно-гренадерский) и легкой (полки уланские, гусарские и один жандармский). Ни одно из этих названий нам не подходит. Остается пехота.

Тяжелую пехоту составляли полки гренадерские и пехотные, а легкую – карабинерные и егерские (писалось также «егерьские»).

Итак, е[герски]й? Но здесь вписано нами шесть букв, а в тексте, академического издания 1957 года пропущенные буквы заменены четырьмя точками. Следует отметить, однако, что в трех изданиях «Бэлы», увидевших свет при жизни, автора, – стояло, пять(!) точек:»е…..й» ². Случайность? Нет» Лермонтов был очень пунктуален в этом вопросе. Вспомним, к примеру, что в заголовке-посвящении своего стихотворения он пишет: «Н. Ф. И….вой», то есть «Н. Ф. И[вано]вой», ставя четыре точки в строгом соответствии с числом пропущенных.

Как же избавиться от лишней буквы в слове «егерский»?.. Очень просто: употребить иную форму этого слова. Правда, ее мудрено сыскать в словарях, но она бытовала в разговорной речи и довольно часта в архивных военных документах. Это – «егерный» (по аналогии с пехотный, карабинерный, саперный, пионерный), Такое написание полностью удовлетворяет требованию первопечатного текста.

Поскольку перед нами отнюдь не официальная бумага, а художественное произведение и слово это промелькнуло в непринужденной реплике Максима Максимыча, следует признать, что просторечное «егерный» вполне соответствует народному складу языка старого армейца.

Можно ли теперь говорить о конкретном полке, который подразумевал автор «Бэлы»?

Проследим за маршрутом поэта в 1837 году. Два егерских полка стояло в Грузии. Штаб-квартира одного из них – Мингрельского – в урочище Белый Ключ находится в стороне от известного нам пути Лермонтова. Правда, летом того года два батальона мингрельцев занимали передовые посты Кисловодской кордонной линии, в том числе в Окрестностях Бермамыта, где Лермонтов – совершенно точно – был. Думается, однако, что поездка к подножию Эльбруса вряд ли могла вызвать ассоциацию с полком, расположенным в Грузии.

Закономернее будет «назначить» Печорина в другой полк, не только числившийся, но и полностью размещенный в Закавказье, – Тифлисский егерский. Несмотря на свое название, полк этот квартировал не в Тифлисе, а в ста двадцати пяти верстах от него, в военном поселении Царские Колодцы, рядом с Нижегородским драгунским, прапорщиком которого был поэт. Штаб-квартирою драгун считался соседний Караагач, но их летний лагерь до самого ноября стоял в четырех верстах от Царских Колодцев, где был постоянно расположен запасной эскадрон нижегородцев и где жили и проводили досуг многие офицеры. Радушный дом подполковника Нечволодова служил здесь, по свидетельству историка «любимым центром» полкового общества.

1. См.: П. А. Висковатый, Михаил Юрьевич Лермонтов. Жизнь и творчество, М. 1891, стр. 365; А. М. Дондуков-Корсаков, Мои воспоминания, 1840 – 1844, «Старина и новизна», кн. 5, СПб. 1902, стр. 202.[↩]
2. См.: «Отечественные записки», 1839, т. 2, N 3, отд. III, стр. 211; «Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова», ч. 1, СПб. 1840, стр. 102; изд. 2-е, ч. 1, СПб. 1841, стр. 102.[↩]