Работа Чехова над рассказом «Невеста»

Один из персонажей знаменитой чеховской «Чайки», молодой писатель Треплев, не нашедший своего пути в искусстве, глубоко недоволен собой и своей писательской работой. «Тригорин, – размышляет он о творчестве известного беллетриста, которому втайне завидует, – выработал себе приемы, ему легко… У него на плотине блестит горлышко разбитой бутылки и чернеет тень от мельничного колеса – вот и лунная ночь готова…» Как известно, речь у Треплева идет по существу о приеме самого Чехова. Ведь это в его рассказе «Волк» на плотине блестит горлышко разбитой бутылки, создавая представление о лунной ночи! Но если бы кто-нибудь из читателей или зрителей «Чайки» заявил, что Чехову, нашедшему свою, особую манеру повествования, писалось легко, художник, несомненно, стал бы резко возражать.

И неудивительно. Овладеть профессиональными навыками и выработать собственный «творческий почерк» – это, конечно, очень важно для любого писателя. Но эти «предметы первейшей необходимости» вовсе не являются панацеей от всех бед – тем чудесным ключом, который сразу открывает перед художником слова все двери. Художественное творчество потому и является художественным, что писатель не просто «применяет» уже постигнутые им законы литературы, а всякий раз ищет и находит те художественные приемы, которые в наибольшей степени отвечают содержанию данного произведения. А каждый последующий замысел у настоящего писателя нов и в какой-то степени необычен – прежде всего для него самого.

Поиски сюжета, образов» слов и выражений для художественного воплощения именно тех предметов и явлений, которые заинтересовали писателя, именно тех мыслей и чувств, которые его увлекли и захватили, – трудны всегда: и для начинающего писателя, еще только овладевающего профессиональными навыками, и для прославленного художника, идущего по новым, непроторенным дорогам.

Именно об этом свидетельствует опыт писателей-классиков. Проникать в их творческую лабораторию, знакомиться с предварительными рукописными вариантами произведений, снискавших впоследствии право на бессмертие и ставших поистине классическими, весьма и весьма поучительно.

1

Чехов, творчество которого справедливо считается одной из вершин в мировой прозе, к сожалению, не считал, нужным сохранять черновики своих произведений, и о его писательской работе мы, вероятно, никогда не узнаем столько, сколько знаем в этом отношении о Пушкине или Льве Толстом. И тем более интересны те сравнительно немногие чеховские рукописи, которые случайно сохранились и находятся теперь в нашем распоряжении. На первое место среди них следует поставить две рукописи – черновую и беловую, – а также гранки двух корректур рассказа «Невеста» ¹.

Рассказ «Невеста», как и написанная одновременно, в 1903 Году, пьеса «Вишневый сад», знаменовал новый этап в творчестве Чехова. «Пишу рассказ для «Журнала для всех», – сообщал писатель О. Л. Книппер 26 января 1903 года, – на старинный манер, на манер семидесятых годов, не знаю, что выйдет». Ссылка на манеру семидесятников, писателей народнического склада, весьма знаменательна: именно тогда революционные настроения охватили широкие слои интеллигенции, и ее лучшие представители разрывали с привычной для них косной средой, чтобы исполнить свой высокий гражданский долг и в этом обрести смысл жизни и счастье. Подобный конфликт Чехов и стремился воплотить в своем новом рассказе: к этому его толкало становившееся все более острым ощущение надвигающейся очистительной бури. В «Невесте» писатель впервые решился показать человека, который, перевернув свою жизнь и порвав с обывательской косностью и унизительной праздностью, освобождается от гнета мучительных, неразрешимых, «проклятых» вопросов и обретает уверенность в самом себе, чувствуя, что встал на верный путь. Под влиянием Саши, человека демократических убеждений, Надя Шумина, выросшая в семье домовладелицы-барыни, отказывается выйти замуж за «солидного» жениха и уезжает в Петербург учиться. В общем «контексте» предреволюционной эпохи, когда учащаяся молодежь становилась граждански все более активной и все больше вовлекалась в борьбу, поступок героини чеховского рассказа предстал как свидетельство ее полного разрыва с мещанско-собственническими, консервативными формами жизни и приобщения к прогрессивной общественности.

Осуществление необычного замысла давалось Чехову нелегко. «Пишу рассказ, но медленно, через час по столовой ложке…» – признается он в письме к О. Л. Книппер от 30 января 1903 года. Работа над рассказом продолжалась более четырех месяцев: первое упоминание о «Невесте» содержится в письме к В. С. Миролюбову от 20 октября 1902 года, а закончен был рассказ во второй половине февраля 1903 года и то лишь вчерне. «…Рассказ уже готов, – писал Чехов Миролюбову 20 февраля 1903 года. – Переписывать я буду его и исправлять при этом – дней пять…» Так и произошло: беловая рукопись в ряде мест отличается от черновой. Работа над текстом продолжалась Чеховым и при чтении корректур – первой, второй и, вероятно, третьей, не сохранившейся. «Рассказ «Невеста» искромсал и переделал в корректуре», – замечал писатель 5 июня 1903 года в письме к В. Вересаеву.

Сопоставление черновой рукописи рассказа с его последующими редакциями и окончательным текстом позволяет наглядно проследить работу писателя по осуществлению своего замысла. Перед читателем различных вариантов и редакций «Невесты» вырисовывается впечатляющая картина целеустремленного труда взыскательного художника.

Рассказ уже в черновой редакции предстает как вполне сформировавшийся и по мысли и по выполнению. Определились и характеры героев, и сюжет, и его композиция, и – в своем большинстве – словесно-образные подробности повествования. И тем не менее Чехов продолжает работать над «Невестой», и его правка, «шлифующая» текст, в то же время вносит некоторые – и подчас весьма существенные – оттенки в содержание рассказа, в значительной мере углубляя его.

2

На первый взгляд может показаться, что в окончательном тексте разоблачительный пафос повести несколько ослаблен. В самом деле: в черновой рукописи говорится о грубости и деспотизме хозяйки дома Шуминых – «бабули», о ненависти к ней прислуги, которая со злобой называет свою госпожу «Дзыгой», чего нет в окончательном варианте. Снимаются гневные тирады Саши по адресу Шуминых.

Устраняя некоторые разоблачительные места, Чехов, однако, вовсе не стремился смягчить отрицательное отношение к «бабуле», Нине Ивановне и им подобным. Напротив, писатель от варианта к варианту все с большей силой давал почувствовать читателю, что сама жизнь, которую ведут в доме Шуминых, – казалось бы, повседневно-благополучная, тихая и мирная, а вместе с тем «праздная и бессмысленная», – являет собою страшное зло. Чехов стремился сделать ощутимым консервативный уклад жизни в доме, где выросла Надя, – инертность, вялость, душевную сытость, сказывающиеся буквально во всем. Ведь именно господствовавшая в жизни косность тяготила современных Чехову прогрессивно мыслящих людей, и в частности молодежь, – независимо от того, был ли у родственников штат прислуги и являлись ли они домовладельцами и обладателями торговых рядов, как Надина бабушка.

Весьма выразительна эволюция образа матери Нади – Нины Ивановны. Переписывая набело то место четвертой главы, которое посвящено разговору этой женщины с дочерью, во фразе: «Нина Ивановна два раза ударила кулаком по груди», – слово «кулаком» Чехов заменяет на «кулачком». А в шестой, последней главе еще раз подмечено то, о чем говорилось раньше: мать Нади «по-прежнему была затянута, и брильянты блестели у нее на пальцах» (этих слов в черновой рукописи не было). При чтении третьей корректуры к фразе о том, что плачущая Нина Ивановна показалась Наде «такой маленькой, жалкой», писатель добавляет еще одно слово: «глупенькой». «Коррективы», внесенные в образ Нины Ивановны, как нетрудно заметить, «бьют в одну точку» – делают сгущенной его ироническую окраску.

Об этой же тенденции автора свидетельствуют те моменты повествования, где образ Нины Ивановны подвергся более существенной доработке. Вот эпизод из второй главы – продолжение разговора Нади с матерью.

Черновая рукопись:

– Мама, милая, отчего мне так невесело? – спросила она, немного погодя, и на глазах ее показалась слезы. – Мне кажется, это оттого, что я ничего не делаю.

– Да разве здесь можно что-нибудь делать? – живо спросила мать. – Твоя милая бабушка все забрала в свои руки, и я не смею себе даже чаю налить. Я знаю, тебе скучно без занятий, ну да ведь – бабушку не убедишь.

Надя обняла мать, и так прошлись обе молча.

– А ты бы рисовала, что ли, – сказала Нина Ивановна. – Или вышивай.

– А для чего вышивать? Для чего рисовать?

Мать ничего не ответила.

Окончательный текст:

– А мне все эти дни так невесело, – сказала Надя помолчав. – Отчего я не сплю по ночам?

– Не знаю, милая. А когда я не сплю по ночам, то закрываю глаза крепко-крепко, вот этак, и рисую себе Анну Каренину, как она ходит и как говорит, или рисую что-нибудь историческое, из древнего мира…

Надя почувствовала, что мать не понимает ее и не может понять.

Две реплики Нины Ивановны в черновом варианте (жалобы на «бабулю» и совет дочери вышивать) прекрасно характеризуют жалкую участь этой женщины и ее абсолютную неспособность понять серьезные запросы Нади. Но Чехов не удовлетворяется найденным и заменяет две старые реплики одной новой – неожиданной в своей нелепости и абсурдности, а потому весьма яркой и впечатляющей. В коротком рассказе Нины Ивановны о своих бессонных ночах с гораздо большей целеустремленностью и «броскостью», чем в предыдущих деталях, выявляется главное в характере этой женщины – склонность к пустым и вздорным думам, которые представляются ей самой чем-то серьезным и многозначительным.

1. Черновая рукопись «Невесты» была опубликована Е. Н. Коншиной в «Сборнике Публичной библиотеки СССР имени В. И. Ленина», сб. 2, М., 1928, стр. 31 – 61, а затем перепечатана в т. 9 Полного собрания сочинений и писем А. П. Чехова, М., Гослитиздат, 1948, стр. 506 – 527.

   Беловая рукопись, с которой были набраны гранки первой корректуры, до недавнего времени оставалась неизвестной и поступила в Государственную библиотеку СССР имени В. И. Ленина в 1957 году (см. об этом в статье Е. Н. Коншиной «Новая рукопись рассказа А. П. Чехова «Невеста» – «Записки отдела рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина», М. 1958, стр. 118 – 124). Рукопись эта опубликована в недавно вышедшем 68-м томе «Литературного наследства», посвященном Чехову (стр. 93 – 108). Гранки 1-й и 2-й корректур хранятся в Институте русской литературы АН СССР (Пушкинский дом). Варианты и разночтения, содержащиеся в этих гранках, приведены в примечаниях к рассказу в Полном собрании сочинений и писем (т. 9, стр. 641 – 678).[↩]