Пути становления романа

Молодая романистика африканских стран, развивающаяся в настоящее время по большей части на европейских языках (языках-посредниках в условиях этнической и лингвистической пестроты континента), обнаруживает заметные типологические схождения в разных регионах Африки и тем более – в пределах одного региона: например, в обширном регионе Тропической Африки. Очевидно, что первопричина этого явления кроется в сходстве историко-социальных судеб африканских народов в современную эпоху ломки многовекового традиционного уклада и активного утверждения новых жизненных норм и представлений. Это сходство порождает аналогии и в развитии общественного сознания африканских стран, и в развитии африканских литератур.

В первую очередь это сходство обнаруживается именно в романе, потому что роман менее других жанров формализован и соотносится прежде всего с реальной действительностью, которую романист стремится постичь (в идеале) во всей полноте, сложности, динамике ее исторических перемен.

Однако развитие жанра романа не есть прямое отражение исторического процесса, иными словами, не особенности исторических формаций непосредственно определяют характер романного творчества¹ – его определяет то состояние общественного и индивидуального сознания, которое обусловлено целым комплексом специфических особенностей данного исторического периода. В частности, как уже многократно подчеркивалось исследователями Б. Грифцовым, М. Бахтиным, Д. Затонским и др.), возникновение романа в литературе разных народов неизменно наблюдается в ситуации ослабления традиционных связей между людьми и повышения внимания к индивидуальной жизни, когда возникает «конфликт между индивидуальными побуждениями героев и общепринятыми нормами» ².

В Европе это эпоха эллинизма, породившая античный роман. Затем позднее средневековье, время рождения романа рыцарского, в котором, как пишет А. Михайлов, объективно отражались «зачатки секуляризирующих импульсов, возникавших в культуре средних веков» ³. И разумеется, Возрождение, положившее конец средневековой замкнутости, кастовости, ограниченности социума и давшее начало современной романной традиции, гораздо более продуктивной, чем все предшествующие, что, с нашей точки зрения, стало возможно именно в силу успехов аналитического сознания индивидуума, стремящегося к постижению мира. Для стран Востока и Африки порой зарождения современной романистики становится эпоха разложения их традиционных обществ (феодального либо даже – например, в Тропической Африке – доклассового и раннеклассового типа). В этом художественном процессе катализатором повсеместно оказывались интенсивные контакты (добровольные либо насильственные, как в эпоху колониализма) с более продвинувшимися в своем социальном развитии странами Запада.

Сочетание в произведениях романного жанра таких, казалось бы, противоречащих друг другу свойств, как усиление внимания к индивидууму, обстоятельствам личной жизни и в то же время стремление к наиболее широкому охвату социально-исторической действительности, объясняется, на наш взгляд, тем, что роман, зародившийся в эпоху разложения монолитных социумов и явившийся специфическим продуктом индивидуального критического сознания, призван осмыслять изъяны общественного жизнеустройства с позиций индивидуума, озабоченного перспективой слияния личности с обновленным, «улучшенным» общественным целым и восстановлением утраченной гармонии.

Так происходит, по-видимому, всегда, когда появляется историческая необходимость взорвать окостеневшие жизненные устои, тормозящие социальное развитие. Поэтому нам представляется не вполне удовлетворительным распространенное определение романа как «эпоса частной жизни». Подобное определение не учитывает столь важных особенностей романного жанра, как историзм и социальная масштабность. Разумеется, существуют исторически обусловленные разновидности романного жанра, в которых интерес к частной жизни явно преобладает. Таков, например, ряд романных форм эпохи интенсивной ломки традиционных укладов, когда контуры нового общественного устройства еще не определены, зато в литературе изображаются возможности и проблемы раскрепощенной, а зачастую и дезориентированной личности (отсюда и концепция «отдельного», «частного» человека как центра романного повествования).

Однако именно напряженный интерес к историческим переменам, захватывающим и определяющим личные судьбы в странах, освободившихся от колониального господства, вызвал в них нынешний «романный бум». Это видно хотя бы из того, что огромное число романов в литературах Африки изображает героев, так или иначе вовлеченных в процесс крутых общественных преобразований, смысл которых и стремится постичь африканский писатель.

Расшатывание и постепенное изживание традиционных норм и представлений в африканских странах вследствие разрушения основ традиционной жизни в целом (причем это изживание сплошь и рядом проходит через серию промежуточных стадий, когда старое и новое выступают как бы в симбиозе) имело далеко идущие последствия во всех областях духовной жизни африканских народов, в том числе в сфере искусства. Оно подорвало традиционную концепцию и сложившиеся принципы художественного творчества. Искусство африканских народов перестает быть коллективным, анонимным, подчиненным строгому канону, сугубо символичным – в соответствии с установками мифологического сознания традиционного социума (при несомненном реализме в обрисовке частных подробностей жизни).

К традиционному искусству Тропической Африки применимо в основных чертах то соображение, которое было высказано В. Проппом по поводу фольклора (следует иметь в виду, что фольклор вплоть до XX века оставался единственной формой словесного искусства у большинства народов этой части континента): «…Легко впасть в ошибку, полагая, будто фольклор непосредственно отражает социальные или бытовые, или иные отношения. Фольклор, в особенности на ранних ступенях своего развития, – не бытописание… Действительность передается не прямо, а сквозь призму известного мышления, и это мышление настолько отлично от нашего, что многие явления фольклора бывает очень трудно сопоставить с чем, бы то ни было… В фольклоре поступают так, а не иначе, не потому, что так было в действительности, а потому, что это так представлялось по законам первобытного мышления» ⁴.

Коренные социальные изменения, повлекшие изменения и в умонастроениях африканцев, привели в конечном итоге к рождению и интенсивному развитию новых форм художественного выражения прежде всего в области словесного творчества.

Причины такого явления, как неравномерность перестройки различных видов искусства в странах Тропической Африки в период разложения основ традиционной жизни, до сих пор в должной мере не осмыслены наукой. Однако очевидные успехи словесного, причем именно литературного, творчества в отличие от значительно меньших завоеваний в сфере пластических искусств требуют объяснения подобной ситуации. Возможно, переключение творческой энергии в африканских странах в сферу словесного искусства, а также молодого, но быстро прогрессирующего киноискусства отчасти объясняется тем, что бурно меняющемуся обществу «противопоказаны» статические виды искусства, охватывающие действительность в ее стабильных чертах, а не в динамике непрерывных изменений.

Отличие новых художественных форм, представляющих собой продукт индивидуального творчества, не опирающегося на канон и традицию (которые были подорваны), от старых, успешно «обслуживающих» жизнедеятельность традиционного общества, огромно. Отныне индивидуум сам, на свой страх и риск, воссоздает в искусстве свое понимание сложнейшего, меняющегося мира. Руководствуясь собственным разумением, он использует при этом тот разнородный подсобный материал, который находит «под рукой». Элементы отечественных и чужих традиций переплавляются им в нечто новое, по-своему соответствующее новизне исторической ситуации в освободившихся странах (постоянно следует иметь в виду, что многие из них шагают ныне почти непосредственно от родоплеменного строя в XX век).

И в этой действительности, требующей углубленного осмысления, африканским литераторам пригодилась заимствованная форма романа, которая была очень быстро освоена ими, выражаясь словами одного из африканских литературоведов – «одомашнена». При этом было бы известной натяжкой утверждать, что процессу становления романа в литературах Африки присуща одна особенность, которую П. Гринцер в своей работе «Две эпохи романа» считает определяющей для рождения «нового романа» (то есть романа современного типа, обращенного ко всей полноте современной действительности) в странах Востока: «…Всякий раз становление нового романа было связано с мощным воздействием уже развитого романа европейского, с которым восточная интеллигенция знакомилась и непосредственно на языках оригиналов, и в переводах, и в приспособленных к местным вкусам адаптациях» ⁵.

Есть достаточные основания считать, что значительная часть африканских литераторов восприняла от Запада только саму «идею» романа, его коренную ситуацию: человек в сложных общественных условиях, как бы испытывающих его «на разрыв», но не конкретные формы и тем более не традиции романного творчества. Об этом свидетельствует специфическое многообразие «зачаточных» романных форм в литературах Африки (притом, что их существование насчитывает здесь, как правило, всего лишь несколько десятилетий).

Эти формы, типологически в большей или меньшей степени сопоставимые с самыми различными образцами западного романа, чаще всего не обнаруживают непосредственного следования его моделям.

Конечно, большое число африканских романистов, и прежде всего те, кто получил основательное образование на Западе, действительно сформировались под мощным воздействием европейского романа, хотя и не стали его эпигонами, – это представители так называемой элитарной литературы, пишущие на европейских языках, причем исключительно для такой же высокообразованной интеллигенции своих стран и для читателя зарубежного. Остальные же авторы подчас будто и не ведают о таком явлении, как европейский роман, хотя также обращаются к европейским языкам.

Своеобразие литературного процесса в ранее бесписьменных африканских странах проявляется, в частности, в том, что сложное здесь не обязательно возникает после простого, – напротив, бывает, что оно предшествует простому в силу неравномерности развития общественного сознания, «многослойности» этого сознания. Подобная «многослойность» – следствие того, что разные группы африканского общества наших дней обладают каждая своим особым представлением о мире, что одни слои населения африканских стран сплошь и рядом приобщаются к современным знаниям быстрее, чем другие.

В результате на одном полюсе общественного сознания в странах Тропической Африки – мифологическое сознание крестьянина, члена родо-племенной общины, авторитет которой (особенно в глазах молодежи) уже подорван, но которая еще сохраняет и поддерживает свои многовековые традиции; на другом полюсе – сознание интеллигента, вооруженного всей возможной полнотой сведений о современном мире, напряженно размышляющего о судьбах Африки в связи с общими перспективами и тревогами современного человечества. Между этими полюсами располагается целый ряд переходных форм, представляющих подчас самую, казалось бы, неожиданную мозаику.

В колониальный период современное образование было доступно в должном объеме лишь очень немногочисленным африканцам, учившимся в западных университетах⁶. Из этой узкой среды вышло большинство крупных современных писателей старшего и среднего поколения, в целом ориентировавшихся на классические формы западного романа. Однако после провозглашения независимости в африканских странах образование распространяется вширь вследствие успехов школьного обучения. Появляются слои африканцев, получивших образование в рамках начальной и средней школы. И эти менее образованные и просвещенные группы тоже обращаются к литературному творчеству, причем авторы, выходцы из данной среды, тяготеют к средним и крупным прозаическим формам – к сказочным циклам, повести, роману. Подобные «простонародные» произведения печатаются обычно лишь местными, а не западными издательствами, но зато они пользуются большим спросом в африканских странах и их влияние на массовое сознание несомненно.

В итоге во франкоязычных странах образцы критического реализма появляются на одно-два десятилетия раньше, чем реализма просветительского (соответственно 50-е и 60 – 70-е годы). В англоязычной зоне интенсивное литературное развитие начинается после провозглашения независимости, и здесь простые (например, авантюрные сказочные циклы) и сложные (современные формы романа) жанровые образования возникают одновременно, но на неперекрещивающихся путях⁷.

Интенсивность развития романных форм в современной Тропической Африке (развития, обнаруживающего свою логику при всей его кажущейся беспорядочности) порождается на протяжении нашего столетия одной неизменной причиной: это глубокий мировоззренческий кризис, конфликт личности с социальной средой, с устоявшимися нормами определенных общественных групп, некоего социального целого. Этот коренной конфликт не всегда проявляется в конкретном практическом действии и развивается прежде всего в сфере сознания, приобретая в меняющихся исторических условиях все новые формы. По мере созревания личностного мировосприятия африканцев писатели обращаются – для художественного воплощения этого конфликта – к тем или иным распространенным разновидностям романа либо идут непроторенными путями.

Поначалу, в колониальный период, источником типично романной проблематики (личность, испытывающая негативное воздействие той или иной социальной силы, олицетворяемой определенной общественной группой или средой, и так или иначе сопротивляющаяся притеснению) и романного творчества как такового становится сам факт существования разных социальных сил, полярно противоположных миров (традиционная Африка и «цивилизованный» мир), притязающих на индивидуума, утратившего, таким образом, стабильное место в жизни. Это, так сказать, ранний пласт романа, «отслаивающегося» от промежуточных между очерком и этнографическим описанием опытов, принадлежащих зачинателям современной прозы Тропической Африки, интерес которых привлекали главным образом внешние реалии быта. Другой путь формирования жанра, хотя, как мы увидим ниже, значительно менее продуктивный, – это «отслаивание» от фольклора (менее продуктивный, по всей вероятности, именно в силу того, что фольклор ориентирован не на исследование реальной жизни, а на ее мифологическую трактовку).

К ранним произведениям романного жанра в Тропической Африке относится вышедший в 1935 году франкоязычный роман сенегальца У. Сосе «Карим», изображающий судьбу отпрыска родовой сенегальской аристократии в новых социальных условиях (Карим работает конторщиком в европейской фирме): герой буквально разрывается между привязанностью к традиционному, но дорогостоящему образу жизни местной знати и склонностью к принесенным европейцами благам цивилизации, которые, однако, можно завоевать лишь с помощью «работы и бережливости», а конкретно – накопив денег. «Их сердца, – пишет автор о Кариме и его друзьях, – говорили в пользу отечественной традиции, а интересы – в пользу практического модернизма Запада».

Примечательно, что сначала герою наносит удар традиционная среда: он разорен подачками многочисленным льстивым прихлебателям, а затем и среда европейцев:

1. Как полагал, например, бельгийский структуралист Л. Гольдман, считавший «исчезновение индивидуального героя и биографического повествования» в современном западном романе следствием «исчезновения индивидуализма в плане экономики» в эпоху империалистических монополий. См.: L. Goldmann, Introduction aux premiers écrits de Georges Lukacs. – In: Georges Lukacs, La théorie du roman, P., 1963, p. 183.[↩]
2. А. Д. Михайлов, Французский рыцарский роман и вопросы типологии, жанра в средневековой литературе, М., «Наука», 1976, с. 68.[↩]
3. Там же, с. 4.[↩]
4. В. Я. Пропп, Фольклор и действительность, М., «Наука», 1976, с. 26 – 27.[↩]
5. П. А. Гринцер, Две эпохи романа. – В кн.: «Генезис романа в литературах Азии и Африки», М., «Наука», 1980, с. 31 – 32.[↩]
6. Это были преимущественно выходцы из французских колоний, поскольку французская колониальная администрация стремилась создать себе в помощь образованную прослойку местного населения, как их называли – «эволюционировавших» («эволюэ»).[↩]
7. Заметную роль в развитии литературы играют в эпоху независимости университетские центры африканских стран, где формируются молодые литераторы, выпускаются литературные журналы и т. д., – таков университет в городе Ибалане (Нигерия), университетский колледж в Макерере (Уганда) и др.[↩]