Путеводитель по роману
И. Вайнберг, «Жизнь Клима Сангина» М. Горького. Историко-литературный комментарий, «Просвещение», М. 1871, 381 стр.
Работа И. Вайнберга открывается двумя эпиграфами, сразу вводящими в круг задач, встававших перед автором. Приведем их в сокращении: «Мой роман, пожалуй, будет «хроникой» и будет интересен фактически» (М. Горький) и «Культура здесь совершенно потрясающая… Это такая громадная начитанность…» (А. Луначарский).
Все это правильно, но, для того чтобы роман действительно стал «интересен фактически», нужно, чтобы читатель эти факты знал, понимал их смысл и место в тексте романа; для того чтобы громадная культура и начитанность писателя не оказались самодовлеющей ценностью, а служи» ли идеям произведения, нужно, чтобы и читатель хоть в какой-то степени поднялся до такого же уровня культуры, иначе замысел автора: рассказать «обо всем, что пережито в вашей стране за 40 лет», – останется нереализованным.
И. Вайнберг справедливо начинает вступительную статью «От автора» с указания на то, что роман «Жизнь Клима Самгина» требует от читателя «определенной эрудиции, высокой культуры, большой интеллектуальной активности» (стр. 5). Не у всякого читателя эти данные есть, во всякий читающий этот классический роман хочет его понять во всей полноте и сложности. Задача исследователей-горьковедов – помочь ему в этом, прокомментировать всю ту массу реалий, которые, с одной стороны, принадлежат действительности, эпохе, отраженной в романе, а с другой, будучи художественно переосмысленными писателем, составляют плоть и кровь именно художественного произведения. Их можно и нужно объяснить читателю, показать смысл каждой реалии в контексте художественного образа, горьковской поэтики, всей идейно-эстетической системы писателя.
Насколько важно такое комментирование текста для правильного понимания и смысла произведения и позиций отдельных персонажей романа, можно видеть на ряде примеров. Так, во второй части «Жизни Клима Самгина» есть фраза: «Вспомнил Самгин о Сусанине и Комиссарове, а вслед за ними о Халтурине». И. Вайнберг прокомментировал все три имени, но заметил, что в контексте воспоминаний Самгина получается противопоставление первых двух – третьему. «Горьковский герой, – пишет исследователь, – видит в нем (Сусанине. – Е. П.) лишь крестьянина, пожертвовавшего жизнью за царя, а возможно даже и случайного спасителя царя. На эту мысль наводит упоминающееся рядом с Сусаниным имя спасителя другого царя, тоже уроженца Костромской губернии, Комиссарова» (стр. 149). То, что такое понимание связи этих двух имен может быть у Самгина, – это естественно, но ведь и у современного читателя контекст может вызвать впечатление, что здесь противопоставляются два спасителя царей третьему – человеку, покушавшемуся на жизнь царя. И поэтому И. Вайнберг находит нужным особо подчеркнуть в своем комментарии принципиальное различив в поступках Сусанина и Комиссарова.
Другой пример: при обыске у Любаши Сомовой «книги оказались законные… библия, наука, сочинения Тургенева, том четвертый…». Казалось бы, здесь комментировать нечего, все ясно. Но И. Вайнберг пишет: «Вероятно, не случайно Горький указал, какой том сочинений Тургенева оказался у Любаши Сомовой. Во всяком случае любопытно, хотя бы примерно, установить содержание четвертого тома. Это проливает свет на художественные вкусы персонажа, следовательно, и на его характер, взгляды, образ мыслей» (стр. 154). Изучив издания Тургенева, И. Вайнберг приходит к выводу, что во всех случаях это был том романов, причем скорее всего по характеру Любаши ее могли заинтересовать «Рудин» или «Накануне». А это в свою очередь дает нам новый штрих в характеристике образа.
Работа И. Вайнберга построена как комментарий к отдельным местам романа. Но «комментарий» – это уже итог работы, в готовом виде получаемый читателями. По существу же это серьезное монографическое исследование в своеобразном жанре, потребовавшее многолетних источниковедческих разысканий в самых различных областях культуры – в литературе и истории, политике, философии и искусстве, не только русских, но и зарубежных, в религиозных учениях и мифологии, исследование, в котором на каждом шагу возникали загадки, решение которых требовало и эрудиции, и остроумия, и терпения. О некоторых сложностях этой работы И. Вайнберг хорошо рассказал и во вступительной статье, и в работах, опубликованных в периодике («Вопросы литературы», «Знание»); Автору данной рецензии в течение ряда лет довелось быть почти ежедневным свидетелем кропотливой и упорной работы И. Вайнберга над этим комментарием, видеть буквально тысячи книг, статей, справочных и иных изданий, которые проходили через руки исследователя, прежде чем родилась эта нужная и полезная книга.
Кстати о подзаголовке ее: «Историко-литературный комментарий». Он вряд ли правилен: само сочетание историко-литературный» связывается у нас обычно с понятием «история литературы». Комментарий же И. Вайнберга только отчасти имеет такой характер, и как раз хотелось бы высказать пожелание усилить в будущем именно эту сторону исследования: дать сведения об истории создания романа, об отзывах критики, привести аннотированную библиографию хотя бы важнейшей исследовательской литературы о нем. В своем же сегодняшнем виде «Комментарий» дает прежде всего раскрытие и объяснение реально-исторических фактов, на которых основан горьковский роман. Поэтому, думается, и подзаголовок должен был бы отражать это: «Реально-исторический и историко-литературный комментарий».
Высоко оценивая работу, проделанную И. Вайнбергом, мы отнюдь не хотим сказать, что его «Комментарий» исчерпывающ и безупречен. Да это и естественно: слишком сложной и многогранной была задача, вставшая перед исследователем. В ряде случаев И. Вайнберг сам обращает внимание на приблизительность и условность некоторых разъяснений. Так, например, в тексте романа есть такая фраза: Самгин «вспомнил, что в каком-то английском романе герой, добродушный человек, зная, что жена изменяет ему, вот так же сидел пред камином, разгребая угли кочергой, и мучился, представляя, как стыдно, неловко будет ему, когда придет жена, и как трудно будет скрыть от нее, что он все знает, но, когда жена, счастливая, пришла, он выгнал ее». И. Вайнберг дает к этому тексту такой комментарий: «Английского романа с точно такой ситуацией установить не удалось. Но приходит на ум повесть «Возвращение»… английского писателя Джозефа Конрада… В «Возвращении», помимо общей сюжетной коллизии, есть некоторые совпадающие с горьковским пересказом «английского романа» детали… Однако в целом события в повести Конрада» разыгрываются совершенно не так, как они описаны в «Сангине»… Не совпадает и финал… Возможно, дальнейшие поиски обнаружат «английский роман», о котором вспоминает горьковский герой. Не исключено, однако, что Горький мог иметь в виду именно эту вещь Конрада, фабулу которой несколько запамятовал и неточно пересказал» (стр. 134-135).
Против такого комментария ничего возразить нельзя: действительно, «Комментарий» И. Вайнберга, как это он сам отмечает, – только начало большой работы по комментированию «Жизни Клима Самгина», нужны и дальнейшие разыскания, и участие в этом других специалистов. Но все-таки в ряде случаев следовало бы более полно использовать то, что уже найдено о комментируемом факте. Так, в комментарии к докладу Мережковского «Лев Толстой и русская церковь», прочитанному в «Религиозно-философском собрании» (стр. 251), автор дает отсылку к малодоступному источнику, а хотелось бы иметь более обстоятельное изложение тех обвинений, которые он выдвинул против Толстого, говоря, что писатель отрицает всю «культуру, науку, искусство, государство» и тем самым «чужд образованной России». Точно так же не следовало ограничиваться отсылкой к «Литературному наследству», давая такой комментарий: «Имеется в виду инцидент, происшедший в 1896 году между Морозовым и знаменитым химиком Дмитрием Ивановичем Менделеевым (1884-1907) на заседании Всероссийского торгово-промышленного съезда в Нижнем Новгороде» (стр. 154). Есть в комментарии и недоработанные места. Так, к рассказу о том, как Нехаева читала стихи «о девах с золотыми повязками на глазах, о трех слепых сестрах», дается справка».что речь идет о стихотворении Метерлинка «Двенадцать песен», и приводятся соответствующие цитаты из него (стр. 65). Но две следующие строки, прочитанные Нехаевой:
Пожалей меня за то, что я медлю
На границе моего желанья…
не прокомментированы, и остается впечатление, что это строки из того же стихотворения. На самом же деле они из другого стихотворения Метерлинка – «Молитва».
К тексту о памятнике на Сенатской площади: «бронзовой рукою царь указывал путь на Запад…» – сказано, что это памятник Петру I работы Фальконе (стр. 54). А вот то, что в действительности рука Петра указывает не на Запад, а на Север, – не сказано. Здесь можно и нужно было привести письмо И. Груздева к Горькому с указанием на эту «ошибку» писателя и его ответную телеграмму: «Рука Петра, конечно, на Запад» – с соответствующим комментарием по этому поводу.
К словам Дмитрия Самгина о цензурном запрещении оперы «Купец Калашников»»Комментарий» сообщает, что автор оперы А. Рубинштейн, что она была написана в 1879 году и поставлена в 1880 году (стр. 58). А о запрещении – слова. Но запрет был: после того как опера в феврале 1880 года дважды была поставлена в Мариинском театре, по распоряжению Александра II постановка ее была запрещена, так, как казнь Калашникова в финале, оперы ассоциировалась с недавней казнью террориста И. Млодецкого, стрелявшего в М. Лорис-Меликова. Только через два года запрещение было снято, но разрешалось ставить лишь отдельные акты оперы (без финала).
Очень хорошо, что в такой насыщенной фактами книге есть указатель имен и названий, упоминающихся в «Комментарии». Но очень обогатил бы книгу указатель к самому горьковскому роману. На практике нередко может возникнуть необходимость выяснить, где, в связи с чем в романе упоминается, допустим, Гёте, и здесь такой указатель очень бы помог; кстати, его нетрудно было совместить с уже имеющимся указателем (путем шрифтовых выделений) – и таким образом он не занял бы много места.
Количество таких замечаний можно было бы увеличить, но, с нашей точки зрения, смысла в, этом нет. Книгу можно будет дорабатывать, пополнять, улучшать, – но уже теперь очень многие реалии раскрыты, намеки расшифрованы, необходимые справки даны. И роман стал нам ближе, яснее, понятнее.
«Комментарий» И. Вайнберга – далеко не первая книга в этом своеобразном жанре. Но если не считать старого и во многом неудовлетворительного комментария И. Кубикова к роману «Мать» («Мир», М. 1932) – это первый серьезный комментарий к произведению Горького. Вместе с тем, если не в специфически реально-историческом, то, во всяком случае, в историко-литературном комментарии нуждаются многие произведения Горького – очерк «В. И. Ленин», романы «Мать» и «Фома Гордеев», пьесы «На дне», «Васса Железнова», повести окуровского цикла и др. Выпуск такого рода комментариев к произведениям Горького – долг наших издательств перед читателями.