№5, 1993/XХ век: Искусство. Культура. Жизнь

Проханов и Янов («Универсальная демократия», «корпоративный демократизм» и проблемы бессознательного)

В настоящей статье мы предлагаем анализ полемики редактора газеты «День» Александра Проханова и политолога Александра Янова. Беседа их была опубликована в «Литературной газете» от 2.IX.1992. Анализируемый материал представляет собой реплики диалога, где темы беседы сменяют друг друга. Анализ отдельных реплик дополняется анализом комплексов высказываний, что позволяет нам говорить об особенностях стиля, о некоторых идеологических построениях, в частности о понимании участниками диалога исторического процесса.

Автор статьи не намеревался ни опровергать участников диалога, ни солидаризироваться с какой-то одной стороной, не пытался предложить третье, свое, понимание современных проблем. Более того, политические пристрастия и ориентации участников полемики как таковые нас не интересуют. Пафос работы не в том, чтобы назвать одного из полемизирующих «демократом», а второго «патриотом», а в том, чтобы понять политическое выступление как текст определенного жанра и предпринять анализ этого текста.

Политический текст имеет в первую очередь жанровые особенности, обусловленные функциональными задачами этого рода текстов, а с другой стороны, особенности, характерные для текстов других словесных жанров (некоторую логическую, синтаксическую, семантическую, риторическую упорядоченность, образную систему, систему риторических приемов и др.).

Среди функциональных задач, присущих именно данному жанру (в отличие, например, от художественных текстов), решению которых подчинен любой политический текст, основная, на наш взгляд, – это задача целенаправленного убеждения и внушения.

Именно этой цели подчинены все приемы, употребляемые при создании политического текста. Так политический (идеологический) образ, в отличие от художественного, не должен быть слишком оригинален. В зависимости от логики построения образной системы (рациональной или эмоциональной) политический образ должен быть либо понятен и легко доступен полной расшифровке, либо эмоционально сгущен. Ценности и ориентации, лежащие в основе образа, должны быть не индивидуальными, а общественно значимыми, авторитетными для воспринимающей аудитории. Яркий пример изменения образной системы в зависимости от изменения функциональной задачи создаваемых произведений дают талантливые художники, в какой-то момент начинающие работать в жанре политической публицистики (Маяковский, Эренбург). Есть и другие примеры, когда вторичные по своей художественной манере писатели и поэты пытаются писать политические тексты, оставаясь при этом в русле той же художественной системы, восполняя свою непрофессиональность за счет нагнетания эмоционального напряжения, конденсации образов и т. д.

Анализ политического текста не должен, конечно, ограничиваться «формальными» особенностями построения текста. «Содержательная» сторона должна включать в себя анализ, как представляется, не столько собственно прямых политических деклараций (это дело публицистов), сколько анализ идей, лежащих в основе не только деклараций, но и понятий, образов, логических посылок, составляющих априорную базу суждений.

Кроме того, надо учитывать, что политические тексты, даже самые декларативные, например лозунг, это всегда не окончательные утверждения, а реплики в споре актуальных альтернатив, точек зрения. И анализ политического текста становится особенно плодотворным, когда удается вычленить «точки полемики», как на уровне деклараций, так и на ценностно-ориентационном уровне. При анализе этих «точек полемики» можно наиболее убедительно раскрыть набор средств, приемов, используемых политиком для доказательства своей правоты.

Изучение «поэтики» политических текстов, их идейно-риторический анализ, конечно, актуален и в хорошем смысле «конъюнктурен» именно сегодня, но, может быть, наиболее всего он интересен в чисто познавательном плане. Открываются возможности применения как старых методов исторического и текстологического анализа, так и создание новых методов для исследования по существу практически не изученного с этой точки зрения массива текстов.

I

Основная тема рассматриваемой беседы – ситуация в России. Поставленный в самом начале разговора Яновым вопрос: «Что надо сейчас делать?» – направил полемику в определенное русло. При попытках ответить на подобные вопросы, для обоснования своего ответа у отвечающего обычно возникает необходимость каким-то образом заявить о своем понимании сегодняшней ситуации в контексте собственно российской или общемировой истории, о своей точке зрения на общество, его проблемы, его устройство и т. д. Это необходимо, чтобы убедить аудиторию в верности своего ответа: что же все-таки надо делать? Ответ при таком построении воспринимается как логический вывод из посылок-рассуждений.

Но в самих своих рассуждениях отвечающий исходит из некоторых априорных для него положений, на которые он опирается, не оговаривая, что они истинны. Причем эти положения не всегда осознаются им самим. Это априорно принимаемые посылки, ценностная иерархия, система ориентации. Выяснить эти априорные положения можно, анализируя прямые высказывания, а также исследуя формальные средства, с помощью которых отвечающий доносит до аудитории свое видение тех или иных общественных феноменов. Под такими средствами мы имеем в виду: образную систему, риторические приемы, логику рассуждений.

В свою очередь анализ априорных посылок, шкалы ценностей позволяет выяснить ту систему идей, на которую ориентируется отвечающий. Прямо декларируемые утверждения обычно органичны тем идеям, представлениям, на которых построены априорные посылки, ценностная иерархия, образная система. Анализ позволяет выяснить те случаи, когда прямые утверждения вступают в противоречие с идейным комплексом, организующим мировоззрение. В этом случае прямые утверждения как бы дезавуируются самим их автором. Поэтому при исследовании политического текста, выясняя мировоззренческую позицию, комплекс идей, которым руководствуется автор текста, плодотворна работа не только с прямыми декларациями, но и анализ риторических средств, логики априорных посылок, образных систем и т. д.

В анализируемом диалоге роли участников распределены следующим образом: Янов – «agent provocateur», он задает вопросы, провоцирует собеседника на подробное изложение своих взглядов. Его главная цель – заставить собеседника высказаться. Подбрасывая новые вопросы, меняя тему разговора, себе Янов оставляет роль комментатора заявлений собеседника. Высказывания самого Янова тоже дают возможность для анализа, но в них нет достаточного стилистического, образного «материала», чтобы результаты анализа могли существенно дополнить прямые декларации.

Наоборот, Проханов, поставленный в диалоге в положение отвечающего, оправдывающегося, раскрывается значительно полнее. Анализу его высказываний и посвящена большая часть статьи. Начнем, однако, с Янова.

Янов понимает происходящие изменения в политической структуре российского общества как переход от тоталитаризма к демократии и считает, что этот процесс идет в русле всего развития мировой истории: «необратимой, универсальной демократии». Этим же путем идут все восточноевропейские страны. Сами изменения в нашем обществе Янов понимает как возвращение в «европейскую семью народов», возвращение к естественным процессам, к норме, из состояния, в котором Россия очутилась после 1917 года. Само отклонение от универсального пути характеризуется некоторой загадочностью: почему Россия «поддалась» большевикам? Один из признаков того, что Россия «возвращается», – это возможность крупных изменений внутри общества (преодоление экономического хаоса, насыщение рынка товарами) с помощью экономических мер. В подтверждение своих слов Янов ссылается на опыт Польши, Франции.

У России, по его мнению, начинается новый исторический этап, успешность продвижения по которому будет зависеть от умелой экономической политики, от способности политиков анализировать старые ошибки, приведшие в свое время Россию к отходу от универсального пути демократии.

Янов удивляется, что Проханов ссылается на мнение Римского клуба 1972 года и не обращает внимания на прошедшие с тех пор изменения.

Какие выводы можно сделать относительно общих априорных посылок, системы ценностей, образной системы у Янова?

Существует некий «универсальный» исторический путь (по нему идут страны Европы). «Универсальность» его проявляется, например, в том, что в подтверждение выводов о России можно сослаться на опыт другой страны (Польши, Франции). Исторический процесс познаваем разумом, организован в причинно-следственных связях, которые можно выявить, проанализировать. Причины отклонения России от универсального пути можно понять, проанализировать допущенные в прошлом ошибки, чтобы не допускать их в будущем: «пересмотреть историю… найти те уязвимые места, которые позволили…».

Проблемы, которые возникают перед Россией на новом этапе, можно сформулировать, легально обсудить, и сделать это может любой член общества. Возможно, оставаясь в рамках существующей политической системы, воздействовать на реальность экономическими, политическими мерами, органичными этому обществу, например, «выработать… экономическую программу» и действовать в соответствии с ней. То есть общество, о котором говорит Янов, это общество открытого типа, способное к эволюции, без необходимости революционных изменений политической системы. Субъектом исторического действия может быть любой человек: возможно осознанное воздействие на общественную ситуацию и достижение при этом желаемых результатов.

Среди основных ценностных приоритетов в вопросах внешней политики – соблюдение суверенитета любого государства, вне зависимости от интересов того или иного, как угодно большого, государства, от того, что политики крупных государств считают свое положение «экстремальным». Так, например, Литва вправе игнорировать геополитические интересы России.

Временная ориентация Янова – это ориентация на будущее: сейчас Россия «в начале». У Янова напряженное ощущение времени: «ведь уже 20 лет прошло!», «вы как-то живете здесь, заморозились». Здесь важно не только то, что Янов живет не «здесь», что он видит сегодняшнюю ситуацию в России отстраненно, но и то, что авторитетным мнением может быть только современное мнение, самые последние выводы экспертов, того же Римского клуба. 20 лет в той системе, в которой рассуждает Янов, – это эпоха (за это время существенным образом изменились знания о мире, человечество привыкает жить в постиндустриальном обществе…).

Для Янова важно понять позицию, взгляды оппонента, это даже важнее, чем опровергнуть. Понять в системе представлений Янова – это найти взглядам Проханова место на универсальном историческом пути, на этом воображаемом линейном (спиралевидном…) пути прогресса с его четко размеченными этапами следования. Взгляды Проханова на состояние мировой цивилизации определяются Яновым как взгляды двадцатилетней давности, а внешнеполитические установки (в духе геополитики) он относит к XIX веку. Сам термин «геополитика» введен в политическую лексику в начале XX века, но Янов имеет в виду политические теории второй половины – конца XIX века, то есть столетней давности. Сделав это, «привязав» идеи Проханова к определенным этапам универсального исторического пути, Янов может окончить диалог. Спорить с диаметрально противоположными взглядами не о чем, а «научная» (кавычки мои. – А. А.) победа достигнута – оппонент определен как интеллектуальный аутсайдер.

Образы, которыми оперирует Янов: «универсальная демократия», «начало», «европейская семья народов» – восходят к образам, характерным для просветительской идеологии. Образы эти оформляют действительность в соответствии с просветительской традицией европейской мысли, рациональным, прагматическим либерализмом. Априорные установки; ценностные ориентации Янова являются частью этого идейного комплекса. А общество, которое возникает из его рассуждений о России, это общество европейского, открытого типа, среди ценностных установок которого демократия, национальный суверенитет, права человека (возможность оценивать, легально обсуждать, быть историческим субъектом) занимают место высших ценностей.

II

Приступая к анализу образов, риторических приемов, с помощью которых Проханов пытается убедить аудиторию, сделаем некоторые замечания относительно его стиля. Вот несколько характерных примеров: «Я бы позволил открыто выражаемым национальным представлениям, тем, кого мы на нашем сленге называем русской идеей или идеологией, я бы позволил бы вот этой угрюмой, закупоренной в массах русского населения, не имеющего выхода на общественный дисплей, не имеющей своей правильной лексики, вот этой вот энергии, которая еще немножко – и может превратиться в межнациональный взрыв или, может быть, в межнациональный фашизм, – я позволил бы этой энергии получить свои каналы».

«У них (литовцев. – А. А.) были свои амбиции, свой имперский вектор, он сломался».

«… Эти действия были бы направлены на сохранение империи, на концентрацию имеющегося в мире уникального потенциала, политического потенциала, пространств, материальных ресурсов, религии, космоса, вер».

«… Через сильно авторитарную власть пойдет медленное взращивание демократизма…».

Первое. Мы видим, что текст перенасыщен варваризмами – смесью плохо переваренной «научной» (кавычки мои. – А. А.) лексики, газетных политических штампов и канцеляризмов. Причинами этому могут быть как плохое владение Прохановым русским языком (чего мы не допускаем), так и высокий авторитет всего западного для автора и для его потенциальной аудитории, ведь даже при «не имеющей своей правильной лексики… энергии», переполняющей, по мнению Проханова, «русское население» (sic!), высказываться можно было бы по-русски.

Второе. Хотя речь Проханова – это изложение мыслей, концепций, но в ней очень часто отсутствуют и логические, и грамматические согласования. Словоупотребление настолько произвольно, что понимание смысла возможно только на уровне догадки. «У меня не существует четких представлений, потому что та реальность, в которую превратилась… Россия… это нереальная категория». «Я верил бы в то, что моя политика основана не на вере.., а на глубоких идеологических реальностях». «Концентрацию… потенциала… пространств… религии, космоса, вер». «…Институты власти для России – это… авторитаризм». «Машина, на которой пытаются построить… Европу, – это липовая машина, глупая…»»Эти корпорации через их демократизацию сложатся… в предпосылки к гражданскому обществу…»

Не нужно объяснять, что «вектор» не может «сломаться», что «потенциал» нельзя «сконцентрировать» (а только увеличить или уменьшить), что не существует «межнационального фашизма», что на машинах не строят, что корпорации не складываются в предпосылки и т. д.

Третье. В речи Проханова происходит размывание смысловых границ понятий, в ней отсутствует логическая, смысловая строгость изложения, она воздействует не логикой и смыслом, а образными комплексами с размытыми лексическими значениями, но чрезвычайно насыщенными эмоционально: за счет «высокой», «авторитетной» для его потенциальных слушателей лексики (варваризмы, «научные» слова), за счет длинных рядов однородных членов, эмоционально и ценностно значимых образов, за счет нагнетания катастрофичности. Так из высказывания о «концентрации потенциала», где автор оперирует понятиями и стихиями, возникает размытое смысловое облако образа чего-то огромного, мистически связующего собою материальные ресурсы и космос.

Четвертое. Идеологический текст должен прежде всего убеждать, именно на это работают все риторические приемы, образные средства. Идеологи, опирающиеся в своих рассуждениях на идеи, связанные с прагматической либеральной европейской традицией, убеждают свою аудиторию ясным смыслом и четкой логикой. Их образы, метафоры характерны своей почти полной объясняемостью: «универсальная демократия», «семья народов», распространенный в политической публицистике Нового времени образ «государство – корабль», где буря – волнения, пристань – государственные цели, парус -… и т. д. Такая идеологическая метафора сохраняет возможность обратного толкования, от объекта (корабль, буря…) к субъекту – это государство…

В случае с Прохановым мы имеем дело с другим типом идеологической метафоры, идеологического образа. Его образы убеждают не ясностью, воздействующей на разум, а напряженной эмоциональностью, апелляцией к ценностям и авторитетам, воздействующим на другие области сознания. Ценности и авторитеты – это, например, «научность» («вектор», «дисплей», «структура», «потенциал»…) в сочетании с эклектическим мистицизмом («религия, космос, веры»);

Цитировать

Алтунян, А. Проханов и Янов («Универсальная демократия», «корпоративный демократизм» и проблемы бессознательного) / А. Алтунян // Вопросы литературы. - 1993 - №5. - C. 59-80
Копировать