Проблемы национального романтизма
С. Н. Саринян. Армянский романтизм, Изд. АН АрмССР, Ереван, 1966,… стр. (иа армянском языке).
Понятие «армянский романтизм» охватывает насыщенные глубоким содержанием страницы истории армянской литературы XIX века – эпохи великого перелома в истории Армении, когда с присоединением ее к России кончилась многовековая угроза полного уничтожения армянского народа как нации. И тем не менее романтизм как художественный метод, возникновение которого на армянской почве было обусловлено определенными историческими предпосылками, оказался одной из наименее изученных проблем в истории армянской литературы.
Надо сказать, что в трудах армянских авторов прошлого века эта проблема не осознавалась теоретически и сам термин «романтизм» употреблялся лишь в случаях, когда нужно отличить Гюго от Бальзака, то есть безотносительно к проблемам собственной национальной литературы, в развитии которой был намечен лишь один водораздел: «новая» и «старая» литература. Только в 1880 – 1890-х годах Манук Абегян попытался рассматривать историю армянской литературы в свете эстетики различных литературных школ.
Далее изучение творчества классиков протекало под знаком теории так называемого «смешанного» художественного метода, когда один и тот же писатель представлялся и реалистом и романтиком.
Пафос книги С. Сариняна «Армянский романтизм» – в опровержении этой теории «совмещения» и «смешения» эстетики разных художественных методов. С. Саринян пишет, что и сам он в недалеком прошлом отдавал дань этим концепциям, растворяющим в реализме все другие эстетические категории. Необходимо было изучение теоретических проблем вести с позиций конкретного изучения литературы.
С. Саринян показывает, что армянский романтизм имеет свои специфические особенности и не укладывается в общеевропейское понятие романтизма. Если в Европе писатели-романтики размышляли над сложными и противоречивыми результатами грандиозных социальных и экономических переворотов, над крушением иллюзий просветителей и социалистов-утопистов, – армянский романтизм был поглощен идеей утверждения права своего народа на суверенное существование. Он весь был устремлен в будущее, пронизан мечтой и надеждами о выходе маленького народа из средневекового мрака, о его национальном и социальном раскрепощении. Однако это вовсе не значит, что армянский романтизм был изолирован от мирового процесса художественного развития.
С. Саринян поставил своей задачей рассмотреть армянский романтизм в общей цепи закономерностей художественного развития человечества, показать значение для него европейского романтизма, силу преемственности эстетического опыта и в то же время определить значение конкретно-исторической почвы, национальной жизни, в конечном счете обусловившей возникновение и развитие армянского романтизма. Такое диалектическое сочетание исторического и типологического анализа – верный путь к научной достоверности литературоведческого труда.
Автор исследования должен был решить целый ряд проблем, связанных с историей армянской литературы. Надо сказать, что в этой трудной работе С. Сариняну благоприятно сопутствовал ряд объективных обстоятельств. Я имею в виду прежде всего известные успехи советской историографии последних лет, в значительной степени преодолевшей упрощенческие и вульгаризаторские толкования национально-освободительных и национально-демократических течений, с которыми теснейшим образом связаны идейные основы армянского романтизма. В частности, хочется указать на фундаментальные труды академика А. Ионнисяна, отдавшего многие годы жизни изучению истории народно-освободительных движений в Армении. Немало способствовали успешной работе автора книги об армянском романтизме также общие достижения советского литературоведения, в частности в разработке теоретически* проблем художественного метода. С. Саринян особо отмечает значение трудов А. Елистратовой, Б. Реизова, И. Неупокоевой, Д. Обломиевского, посвященных проблемам романтизма. И наконец, немаловажную роль играет накопленный армянским литературоведением огромный материал по изучению истории родной литературы.
Проблемы искусства в книге С. Сариняна освещены историей народа, а анализ явлений искусства в свою очередь помогает раскрыть и познать глубинные течения самой истории.
Армянский романтизм показан в книге как закономерное звено в поступательном развитии общественной жизни Армении, когда кончилась вековая изоляция армянского народа от мировой цивилизации, кончилась эра господства так называемой «армянской идеологии» – идейного течения XIV – XVIII веков, связанного с культом родной страны, языка и единой церкви. (Для народа, потерявшего свою политическую, государственную независимость, земля, язык и единая вера служили символом бессмертия нации.)
Кончилась эра армянского классицизма, когда почти единственной идеей литературы и искусства было восславление героического прошлого народа, направленное на поддержание его веры в свое национальное бытие. Армянский романтизм, говорит С. Саринян, возник как идейное течение, как новая доктрина, отвергающая отвлеченную эстетику классицизма и «армянской идеологии». Поиски практических путей преобразования Жизни народа захватили умы передовых людей нации. Характерной чертой прогрессивной части армянской интеллигенции становится горячее увлечение идеями социалистов-утопистов, французских энциклопедистов, английских экономистов, немецких философов, В университетах Парижа, Венеции, Лейпцига, Берлина, Тарту, Петербурга и Москвы можно было встретить молодых армян, пытливо изучающих все, что касалось проблем национально-демократического преобразования общественной жизни. Именно из рядов этой молодежи вышло первое поколение выдающихся представителей армянского романтизма (Пешикташлян, Хачатур Абовян, Рафаэл Патканян, Додохян, Шахазиз и др.).
Однако прогрессивные армянские писатели и мыслители не помышляли о механической пересадке результатов, достигнутых развитием общественной мысли народов европейских стран, на родную почву. Наоборот, подражательство презиралось столь же страстно, как косность и консерватизм. Увлечение прогрессивными идеями Европы диктовалось поисками своих путей – путей выхода страны из средневекового мрака. С. Саринян подчеркивает, что понятие «армянство» не сводилось только к тому, что находилось на собственно армянской земле. Как известно, в силу определенных исторических обстоятельств армяне большими колониями жили в Индии, на восточных берегах Средиземного моря, в Италии, во Франции и т. д., где в тесном соприкосновении с передовыми общественными течениями времени вынашивались идеи преобразования жизни Армении. Разительное противоречие между реальным положением Армении, где не было еще социальных сил, готовых к решительной борьбе, и прогрессивными идеями ее образованных сынов – вот почва, которая питает армянский романтизм. С. Саринян убедительно показывает, что, в отличие от европейских литератур, в армянской литературе не было исторического интервала между классицизмом и романтизмом. Смена одного метода другим первоначально происходит в атмосфере тесного их «соприкосновения», их параллельного существования и взаимодействия. Отрицая эстетику классицизма, его отрешенность от современной действительности, армянский романтизм одновременно наследует многие его достижения в области развития художественного языка, стихосложения, драматургии, в частности трагедии. Отрицая «армянскую идеологию», романтизм взял на вооружение ее самоотверженный патриотизм.
В то время как в европейском романтизме проявилось разочарование в идеях Просвещения и последствиях Великой французской революции, армянский романтизм выражал безграничную веру в идеи великих французских мыслителей, примеряя их для будущей, свободной Армении.
С. Саринян четко и аргументированно определяет границы армянского романтизма – от эпохи его зарождения в 30-х годах и до 80-х годов прошлого столетия. Опираясь на неоспоримые факты истории, автор исследования показывает неисторичность утверждений о параллельном и равнозначном господстве в армянской литературе романтизма и критического реализма, – в этот период господствовал именно романтизм.
С. Саринян исходит из главного своего тезиса: художественный метод – историческая категория, и формирование его и развитие обусловлены характером и запросами развития общества. Идеи полного освобождения народа и воссоединения Восточной и Западной Армении находят прямое отражение и в литературе. Картины красоты родной земли, ее гор, рек, долин и лесов, мотивы тоски на чужбине по родной земле, мотивы бесхитростной, мирной трудовой жизни хлебосольных армян, жаждущих мира, свободы, просвещения, – все это выражает в поэзии армянских романтиков образ родины, ради которой герой готов на любые испытания. Мотивы подвигов во имя свободы родины, зов к борьбе и звон оружия определяют идейную сущность творчества армянских романтиков. Господствующие формы лирики – это песни, марши, поэмы-раздумья, поэмы-исповеди с взволнованным обращением поэта к соотечественникам.
В книге всесторонне анализируется замечательный роман Хачатура Абовяна «Раны Армении», сыгравший огромную роль в развитии национальной литературы. Его нередко сравнивали с поэмой; иные говорили о торжестве лирики в прозе. Но чаще всего характеризовали «Раны Армении» как торжество реализма в историческом жанре (в противовес эстетике армянских классицистов в изображении истории). В этих противоречивых определениях выражен сложный характер прозы армянского романтизма. Эта сложность, говорит С. Саринян, проявляется и в своеобразном сочетании идеального и реального, в том, что Х. Абовян создал образ нового героя, в котором легендарные черты борца-освободителя гармонично сочетаются с реальными чертами характера конкретного человека эпохи.
Эпоха армянского романтизма совпала с расцветом реализма в западноевропейской и русской литературе, и это обстоятельство имеет немаловажное значение для понимания художественных особенностей армянской литературы XIX века. Казалось бы, по логике вещей, что армянская литература, преодолевая классицизм в условиях активного сближения национального искусства с реальной жизнью, должна была целиком и непосредственно встать на рельсы реализма. Тем не менее гегемония армянского романтизма продолжалась вплоть до 80-х годов.
Характер художественного метода, судьба его развития определяются характером общественного развития, задачами, которые ставит перед искусством сама жизнь, – вот основополагающий тезис С. Сариняна. Возникновение, формирование и торжество армянского романтизма были связаны с растущей надеждой на близкое национальное раскрепощение армянского народа. И одновременно это была эпоха нарастающего обострения социальных противоречий. Присоединение Армении к России происходило в условиях роста антикрепостнических и антисамодержавных настроений. Уже в середине века весьма заметно сказалось влияние идей русского революционно-демократического движения на армянскую общественную мысль и литературу. Это обстоятельство существенно повлияло на идейно-художественные особенности армянского романтизма.
С. Саринян показывает в своей книге, что для армянских писателей-романтиков, особенно в 70 – 80-е годы, характерно пытливое изучение конкретной исторической действительности, критический взгляд на события общественного развития, стремление понять его внутренние закономерности. В это двадцатилетие происходят огромные сдвиги в экономической и политической жизни страны, обострение классовых противоречий. Бурное развитие капитализма в России сдвинуло с места и национальные окраины империи. В Закавказье строились заводы, фабрики, железные дороги; морские порты, нефтяные промыслы. Рушились патриархальные устои, испарялись иллюзии народнического социализма. Прогрессивно-либеральная общественность требовала обнажения социальных язв, литературно-критические статьи на страницах национальной печати («Пфорц», «Ардзаканк», «Мшак», «Нордар») выдвигали такие темы, как «литература и жизнь», «литература и общество», «литература и народ», «литература в числе факторов общественного прогресса» и т. д. Казалось бы, кончилась эра идеального героя, а атмосфера «критицизма» и «утилитаризма» должна была вытеснить армянский романтизм с главенствующих эстетических позиций. Однако конкретный и убедительный анализ литературного процесса в книге С. Сариняна приводит к выводу: именно в 70 – 80-е годы армянский романтизм испытывает новый прилив энергии. Победы национально-освободительного движения в Европе и образование независимых государств Греции, Италии, Черногории, Сербии, Румынии, Болгарии, Албании, подъем национально-освободительной борьбы на американском континенте – все эти исторические обстоятельства порождали новые иллюзии о судьбе армянской нации: казалось, что наступило наконец время, когда армянам удастся сбросить многовековой национальный гнет. Горячая вера в будущее служила плацдармом, на котором вырастала титаническая фигура идеального героя-борца.
Скрупулезное и самостоятельное изучение истории армянскими романтиками 70 – 80-х годов, говорит С. Саринян, привело к своеобразному соединению науки и искусства. В своих романах Раффи, Церенц, Мурацан обращаются к узловым моментам национальной истории, в ее опыте они ищут ключи к решению назревших вопросов современной жизни.
С. Саринян отмечает исследовательский пафос армянских романтиков в отношении к. проблемам общественной жизни. Переведенные на многие языки исторические романы Раффи произвели поистине переворот в науке об армянской истории, они преодолели узость клерикальной историографии, дававшей идеалистическое толкование событий народной жизни.
Стремление к предельной достоверности, к правдивому изображению народной жизни – важная характерная черта творчества армянских романтиков. Анализируя ход истории, они опирались на современные им концепции прогрессивных социологов. Сабуи Тюсаб, создавая свои романы, изучала известные в ту пору труды западноевропейских авторов о женской эмансипации. Раффи, касаясь проблем общественной жизни, опирался на идеи детерминизма, на социалистические учения, на идеи европейских и русских просветителей и революционно-демократических мыслителей.
Все это в творчестве армянских романтиков воспринималось иными литературоведами как достижения реализма. Идейные концепции армянских романтиков нередко смешивали с утопизмом. Между тем ни реализм, ни утопизм не могут быть применимы при характеристике творчества Раффи или Церенца.
Путем анализа художественной структуры произведений Х. Абовяна, Алишана, Патканяна, Дуряна, Церенца, Тюсаб и особенно Раффи С. Саринян показал, что эстетическая природа творчества писателя определяется не материалом и идеями произведения, а методом изображения, способом создания образов героев. Весьма интересны в книге страницы, посвященные анализу пейзажа, портрета, сюжета и характеров героев в произведениях армянских романтиков. Чередование света и тени, мажорность красок, острые столкновения героя со средой, подчеркивающие его титаническую волю, его несгибаемость и непоколебимость, выражают ту своеобразную экспрессию, которая не свойственна художникам реалистического направления. Герои армянских романтиков выходят на сцену стремительно и уже готовые действовать немедленно. Их «подталкивают» не жизненные ситуации, а идеи, они порождены и формируются не ходом событий, а идейной программой художника. Достоверность фактов и картин исторической и современной действительности и известная «заданность» образа героя – два полюса, соединяемые интуицией художника, его внутренней убежденностью в закономерности, неизбежности, необходимости той «третьей» действительности, которая является мечтой писателя и его героя.
Книга С. Сариняна содержит весьма богатый материал из истории армянской литературы, тонкие замечания об историческом своеобразии ее развития, о творчестве классиков XIX века, являющемся бессмертным наследием художественной культуры армянского народа.
Главная же ценность этого труда заключается в том, что он вносит новый вклад в изучение проблем художественного метода, освещая их как в общеисторическом, так и в конкретно-национальном аспекте.