Польско-русские литературные связи в XIX веке

Bazyli Bialokozowicz, Z dziejow wzajemnych polsko-rosyjskich zwiazkow literackich w XIX wieku, Warszawa, 1971, 394 str.

На протяжении последних лет варшавский литературовед Базыли Бялокозович опубликовал ряд интересных работ о польско-русских литературных связях, введя в научный обиход много новых данных, почерпнутых из архивов Польши и СССР. Его книга «Связи Льва Толстого с Польшей», изданная в Варшаве в 1966 году, получила заслуженно высокую оценку и на родине ученого, и в нашей стране.

В своем новом труде «Из истории взаимных польско-русских литературных связей в XIX веке» Б. Бялокозович, естественно, не претендует на полный охват поистине необозримого материала, связанного с темой его работы, которую, однако, можно считать серьезным и важным этапом в процессе изучения этой темы. Автор привлек обширную литературу предмета не только на русском и польском, но и на других языках, тщательно обследовал периодику, привлек материалы, ускользающие обычно от внимания исследователей, – словом, создал фундаментальную работу, заслуживающую самого серьезного внимания.

Б. Бялокозович остановился на нескольких проблемах, разработав их с присущей ему тщательностью и пересмотрев некоторые, как нам кажется, окончательно устаревшие взгляды. Особенно важным можно считать аргументированное утверждение Б. Бялокозовича о том, что «Пушкин чрезвычайно интересовался историей, культурой, литературой, музыкой, живописью» Польши. Говоря об отношении Пушкина к польской культуре, Б. Бялокозович ссылается на труды других исследователей, в частности крупнейшего польского пушкиниста, недавно скончавшегося Марьяна Топоровского, имя которого должно упоминаться всеми славистами с чувством глубокой признательности и уважения.

Миф (именно миф) о «полонофобстве» Пушкина, полностью опровергаемый Б. Бялокозовичем (к цитируемым им источникам можно было бы добавить дневник друга Мицкевича, историка Миколая Малиновского, впервые изданный лишь в 1914 году Манфредом Кридлем), все еще требует разоблачения. Крайне важно было поэтому показать и отношение польской общественности к Пушкину, которое с такой полнотой раскрывается в трудах М. Топоровского. Между тем не далее, как минувшей осенью, Богдан Гальстер, комментируя сообщения мемуариста о том, что варшавяне выражали свое соболезнование сестре Пушкина по поводу смерти ее великого брата, скептически задает вопрос об источниках такой информации¹. Однако это сообщение несколько раз перепечатывалось варшавскими газетами², да и письма О. С Павлищевой, относящиеся к 1837 году, полностью подтверждают сведения об отношении польской общественности к памяти великого поэта, на уникальность гения которого указал в том же году Мицкевич в своей знаменитой статье, цитируемой Б. Бялокозовичем.

Говоря о пушкинской эпохе, автор справедливо указывает на значение личных контактов русских и польских мастеров культуры, встречавшихся в непринужденной домашней обстановке, которая позволяла не только знакомиться с новыми произведениями литературы, музыки, графики (а иногда и обсуждать возникавшие замыслы – недаром рисунки польского графика Смоковского вошли в «Лирический альбом», изданный Глинкой и Павлищевым, мужем уже упоминавшейся сестры Пушкина), но и способствовала творческому общению. Б. Бялокозович приходит к выводу, что такое общение могло возникнуть только в результате взаимной заинтересованности и общности стремлений.

Автор особо останавливается на деятельности таких горячих защитников независимости Польши, как Герцен, Огарев, Бакунин, удалившиеся в эмиграцию, Чернышевский, Салтыков-Щедрин и многие, многие другие, о высказываниях которых Б. Бялокозович пишет: «То был отважный голос русской революционной демократии.

Ибо следует помнить, что выступление в защиту Польши несомненно было в той ситуации, которая сложилась тогда в России, большим актом смелости» (стр. 83).

Напомним, кстати, что в 1970 – 1971 годах в Варшаве вышел из печати обширный (120 авторских листов!) двухтомный труд «Русская литература», написанный коллективом авторов под редакцией профессора Вроцлавского университета Марьяна Якубца. Каждый раздел данного труда завершается главой о русско-польских литературных связях. Эти главы органически сочетаются с повествованием о путях развития русской литературы.

Нелишне еще раз подчеркнуть, что несомненной заслугой автора книги нужно считать статьи, посвященные Пушкину и его польским друзьям. Но все же, думается, нельзя считать «Медного всадника» только полемической репликой Мицкевичу. Содержание этой великой поэмы настолько сложно, что вряд ли оно может считаться уже постигнутым. При жизни поэта это удивительное произведение так и не увидело света, – не потому ли, что царские сатрапы поняли, что симпатии Пушкина по-прежнему не на их стороне, а на стороне «крамольного» польского поэта? Разумеется, Пушкин пламенно любил «град Петров» – но не как оплот самодержавия. И первым, кто сказал о дантовской силе Всадника, скакавшего «по потрясенной мостовой», был именно польский критик Виктор Кизеветтор. Что же касается упоминания «антипольских стихов» Пушкина, то, действительно, такое выражение, как указывает Б. Бялокозович, встречалось в прошлом столетии. Но после «Бельведерской ночи», ознаменовавшей начало восстания 1830 – 1831 годов, Пушкин переводил баллады Мицкевича и писал гениальные поэтические парафразы на «Рукопись, найденную в Сарагоссе» Яна Потоцкого.

Последние главы труда Б. Бялокозовича посвящены в основном творчеству Сенкевича, восприятию и оценке его в России (здесь особо отмечаются труды И. Горского), а также сопоставлению произведений его с творчеством Толстого. Но если можно согласиться с замечанием одного из польских критиков о «двух приемах поэтического изображения войны – гомеровском и толстовском», то нельзя не пожалеть, что автор книги оставил без комментариев ставшее уже нелепым заглавие юношеской статьи Теодора Парницкого «Толстой – Сенкевич – Алданов» и даже счел возможным процитировать содержащееся в этой статье изложение «концепции» Алданова.

Не алдановы определили братские связи, с давних пор существовавшие между литературами наших народов. Глубоко прав Б. Бялокозович, когда указывает на обширность и разносторонность этих связей, обращая внимание на такие малоизученные проблемы, как, скажем, восприятие Достоевского в Польше, интерес Г. Чичерина к польскому романтизму. В заключительной главе книги автор, солидаризируясь с Якубцем, пишет о расцвете польско-русских культурных, в частности литературных, связей, основанном на идейно-политической общности наших стран, и называет многие имена славных строителей их культуры.

Книга Б. Бялокозовича может без преувеличения считаться ценным вкладом в развитие этих связей, в историю их развития, сложностей которого автор нигде не замалчивает. Нельзя не отметить, наконец, огромный аппарат книги – тщательно составленные примечания, комментарии и, в частности, библиографический указатель литературы вопроса, содержащий свыше 800 названий.

1. »Pamietnik Literacki», 1971, N 3, str. 329. [↩]
2. См., например, «Варшавский дневник» 26 мая (7 июня) 1899 года, стр. 5. Внимание исследователей пока еще не привлекала помещенная в том же номере газеты статья о чествовании Пушкина в Кракове, организованном польскими патриотами в связи с его 100-летием.[↩]