Полпред читателя
Лидия Чуковская, В лаборатории редактора, М., 1960, 331 стр.
За книгой Л. Чуковской «В лаборатории редактора» стоит многолетний опыт самого автора и целой группы других литераторов.
В предисловии Л. Чуковская указывает, что ее книга – «не учебник по редактированию». «Я описываю и обобщаю в основном лишь тот опыт, – который наблюдала непосредственно, в осуществлении которого сама принимала участие».
Поставленная так задача, на первый взгляд, кажется скромной и даже узкой, но на самом деле оказывается вовсе не такой ограниченной. Книга Л. Чуковской вносит вклад в большое дело изучения ответственной и сложной работы редактора – этого «полпреда читателя».
Уже в первой главе автор на примерах редакторской деятельности В. Короленко и М. Горького помогает оценить громадную роль настоящего редактора, открывателя новых талантов, умеющего растить и воспитывать их.
«От степени его (редактора – Ф. Л.) политической и литературной образованности, от широты его кругозора, от богатства его жизненного опыта, от того, дурной или хороший у него вкус, развито ли критическое чутье и чутье к особенностям стиля, от того, наконец, стремится ли он подогнать каждую рукопись под некий общий ранжир или открыть дорогу «своеобразной силе», чтобы легче было таланту идти «к своей высоте», от его доброжелательности и смелости, от его умения бороться за новую, открытую им силу, еще, быть может, неприметную другим, – от всех этих качеств редактора и редакционного коллектива в большой степени зависит качество получаемых читателем книг. А также и качество воспитания, получаемого не только читателем, но и писателем. Ведь каждая редакция своей повседневной работой над рукописями, своим общением с авторами в большой степени формирует писательскую индивидуальность. Каждая редакция – своего рода литературно-педагогический коллектив, воздействующий своими идейно-художественными воззрениями не только на тех, для кого пишутся книги, но и на тех, кто их пишет».
В этой выдержке мы находим то «спрессованное» определение необходимых качеств редактора и редакционного коллектива, которое» живописно конкретизируется во всей книге, находит убедительное подтверждение в примерах, в образцах анализа литературного текста, анализа умного, тонкого, талантливого и – не побоимся этого слова – вдохновенного.
Если читатель ощущает правдивость рассказа, естественность происходящего, – это лучшее свидетельство таланта писателя. Л. Чуковская приводит выдержки из рукописей, анализирует их и с поразительной ясностью объясняет, почему одни звучат фальшиво и вызывают недоверие читателя, а другие убеждают его в том, что все именно «так и было».
В главе «Расфасованные слова» на разборе большого отрывка из рукописи с неоспоримой убедительностью показано, как возникают штампованные обороты и выражения там,, где у автора не хватило чувства, мысли, воображения, наблюдений. Л. Чуковская сопоставляет этот отрывок с другими выдержками из той же рукописи, в которых писатель обнаружил и зоркость, и меткость наблюдений, и благодаря этому изобразительную силу. И здесь же Л. Чуковская раскрывает, как должен работать редактор, чтобы разбудить память автора, воскресить забытые им наблюдения, привести в движение его творческую фантазию, привлечь авторский «опыт переживаний».. В главах, посвященных редакторской работе над языком и стилем, обнаруживая тонкое эстетическое чутье,. Л. Чуковская рассматривает проблемы словаря и фразеологии писателя, своеобразия грамматики и синтаксиса. Все имеет значение, даже расстановка знаков препинания, разбивка на абзацы и т. д. На образцах талантливой деятельности редактора и многих примерах равнодушной работы ремесленника автор дает превосходные уроки людям, которые захотят ими воспользоваться и проявят необходимые склонности и способности. И все эти образцы и факты не придуманы, не сочинены, а взяты из; опыта, из практики наших издательств и их редакторов. Во многих. случаях Л. Чуковская не называет ни авторов разбираемых текстов, ни имен незадачливых редакторов, но это и не требуется, ибо книга ее не преследует обличительных целей. Она выводит на позорище некоторые общие, уже кое-где ставшие привычными и от этого тем более нетерпимые недостатки редакторской работы: попытки поправлять рукопись за автора, грубое вмешательство в его работу, небрежное отношение к произведению начинающего писателя и чрезмерный пиэтет к именитому лицу.
Большую ценность имеют масли Л. Чуковской о том, что издательские и редакционные работники должны образовывать слаженный оркестр, в котором всякий участник должен быть буквально влюблен в литературу, уважать творческую работу писателя, оберегать его от ненужных волнений. В этом оркестре нет «мелочей», – фальшивая нота портит музыку. И редактор, и художник, и корректор, и технический редактор, и машинистка, и секретарь, и работник бухгалтерии участвуют в рождении книги, создают ту «атмосферу», в которой либо хорошо, либо трудно дышится писателю.
Особую главу своей книги Л. Чуковская посвящает теме: «Маршак – редактор». Известно, что С. Маршак в течение двенадцати лет – руководил в Ленинграде редакцией детского отдела Госиздата (впоследствии Детиздата, «Молодой гвардии», Детгиза). Л. Чуковская на протяжении многих лет была одним из его «ассистентов». Она подробно знакомит нас с редакторской деятельностью С. Маршака, с его взглядами и принципами работы, которые привели к рождению отличных книг детской и «взрослой» литературы, способствовали появлению вереницы новых писателей.
Пафос книги Л. Чуковской заключен в утверждениях, что редактор должен осознать свою работу как работу в искусстве, что он обязан быть мастером своего дела, обладать разнообразными знаниями и талантами, работать по призванию.
Итак, перед нами – книга, богатая материалом, опытом, знаниями, мыслями, книга талантливая, страстная, убежденная, написанная человеком, готовым с открытым забралом выступить на борьбу за свои годами выношенные взгляды.
Но в книге есть спорные и, на мой взгляд, неверные положения. Насколько ярки и выпуклы ее достоинства, настолько же бросаются в глаза недостатки.
Л. Чуковская справедливо говорит, что редакторская деятельность Маршака – страница из ненаписанной теории редакторского искусства», что его опыт «необходим новому поколению советских редакторов». Но, мне думается, Л. Чуковская порою не вполне учитывает, что даже самый интересный опыт прошлого не может быть применен целиком в новых условиях, он может войти в практику нынешнего времени лишь в переработанном виде, как элемент некоего нового сплава. Перенесение опыта без учета вновь возникших обстоятельств ведет к эпигонскому повторению того, что уже утратило смысл или стало невозможным.
Л. Чуковская не раз говорит, например, что редактор должен осознать себя «как деятель определенного творческого течения», что и редакция «представляет определенное творческое Течение в искусстве». Эта мысль высказывается в книге десятки раз по разным поводам, подкрепляемая ссылками на Некрасова, Короленко, Горького, на Станиславского и Маршака. Но могут ли Государственное издательство художественной литературы, «Советский писатель», «Молодая гвардия», Детиздат, «Советская Россия» заявить, что они печатают книги лишь одного творческого течения? Сама постановка вопроса с очевидностью рождает отрицательный ответ.
И ‘здесь нам представляется, что Л. Чуковская склонна механически переносить опыт иной эпохи в наши дни. Когда Маршак возглавлял ленинградскую редакцию детского отдела Госиздата, он выступал как один из главных зачинателей новой, советской детской литературы и со своим коллективом, с окружающими его авторами, при поддержке М. Горького, комсомола, партии вел борьбу против сонмища вульгарно-социологических упростителей и схематиков, против сюсюканья последователей «Задушевного слова» и огромного числа ремесленников старой детской литературы, за связь ее с политикой, наукой, техникой, живой действительностью. Вот что объединяло сотрудников Маршака.
Но теперь, когда принципы советской детской литературы стали основой работы Детиздата и других издательств в нашей стране и даже в ряде зарубежных стран, можно ли возвратиться к «мастерской», к «лаборатории» 20 – 30-х годов?
Маршак и его сотрудники работали над иной книгой и год и полтора, а порою и больше. По свидетельству Л. Чуковской, редактор читал рукопись не раз, не два, не три, не пять, а «десятки раз». Сам Маршак следил за всеми книгами, над которыми велась работа в отделе, вовлекал всех «ассистентов» и помощников в свои беседы с авторами. Но сколько же названий в год подготовляла и издавала его «лаборатория»? И можно ли, работая таким методом, готовить большое количество изданий?
Нынешние наши центральные издательства являются уже не мастерскими, а фабриками. Редакция русской советской прозы, например, издательства «Советский писатель» выпускает ежегодно около 130 книг.
Если бы заведующий этой редакцией (отделом) пожелал сам хотя бы бегло прочесть книги, проходящие через руководимый им редакционный коллектив, и если бы на каждую книгу он тратил только три дня (то есть читал бы бегло и только один раз), то ему потребовалось бы больше года, и притом у него не было бы ни воскресений, ни очередного отпуска, ни одной «гриппозной» недели. А ведь к числу изданных книг надо прибавить немалое число рукописей, которые были по нескольку раз читаны и отвергнуты. (Всякий издательский работник знает, что слабые рукописи отнимают у редакционного коллектива иногда не меньше сил и времени, чем принятые к изданию). Тут уж не помогут растягивания рабочего дня, ведь и силы человека, » сутки имеют свои пределы.
Да и сама Л. Чуковская с горечью говорит, что даже в то время работа их литературной «лаборатории» наталкивалась на существенные препятствия. «Серьезные трудности возникали именно от того, что редакция была творческой лабораторией и школой, местом опытов и местом обучения», была «редакцией и вузом», » притом»в условиях большого сложного производства, с обязательными производственными планами и сроками сдачи…» Это ставило редакцию перед дилеммой: «либо срывать сроки, либо во что бы то ни стало выполнять их, но ценою постоянного аврала, многолетнего напряжения, ночного труда». «Сколько раз, – говорит Л. Чуковская, – из маленькой комнаты в Доме книги или из кабинета Маршака, на углу Литейной и улицы Пестеля, люди, пришедшие туда днем, уходили только с первым утренним звоном трамваев! И это бы еще полбеды. Настоящая беда была в том, что постоянный, многолетний аврал не только физически изнурял коллектив, но и с неизбежностью приводил к искажению того самого редакторского метода, который был выработан Маршаком». Речь идет о том, что редактору вместо работы с автором приходилось брать в руки перо и работать за него.
А ведь с тех пор масштабы издательств, как мы знаем, во много раз увеличились. Как же выйти из этого положения, как добиться, чтобы в усложнившихся условиях работа редактора не ухудшалась, а улучшалась? Может быть, внутри издательств надо создавать редакторские «мастерские», подобно тому, как на больших предприятиях существуют конструкторские бюро или лаборатории? Так или иначе, эти вопросы надо обсуждать и решать, потому что нет возможности просто возвратиться к прежнему опыту.
Л. Чуковская может возразить, что она в своей книге не пыталась решать эти вопросы. Но ведь обобщать и оценивать опыт прошлого можно только в свете настоящего и будущего, взвешивая, что должно быть применено и упрочено, а что имеет лишь исторический интерес.
Такой оценки прошлого опыта в свете настоящего и дальнейшего развития иногда не хватает книги Л. Чуковской; критическую проверку и отбор вынужден брать на себя читатель.
Порою Л. Чуковская, горячо проповедуя свои верные взгляды, впадает в некий «максимализм» и в полемическом задоре доходит до крайностей. Так, например, Л. Чуковская пространно развивает тезис: «Редактор «дна из тех редких профессий, в которой недопустимы начинающие», настаивает на нем. Но если недопустим начинающий редактор, то тем более недопустим, скажем, начинающий учитель, начинающий хирург. А ведь ни врачи, ни учителя, ни редакторы не являются на свет готовыми, как Афина из головы Зевса. Речь, очевидно, должна идти о том минимуме знаний и навыков, без которого и начинающий не имеет права приступать к своему делу.
Приходится сказать также, что Л. Чуковская склонна кое в чем преувеличивать роль редактора. Редактор-тренер, редактор-воспитатель нужны прежде всего начинающему или малоопытному автору. Зрелому писателю чаще всего нужен редактор-советчик, умный первый читатель, «свежий глаз».
Проводя весьма интересные параллели между работой редактора и театрального режиссера, Л. Чуковская утверждает, что редактор-это «режиссер, властно подчиняющий единому художественному редакционному замыслу все элементы, составляющие книгу: текст, шрифт, заставки, рисунки, обложку…»»А книга – разве это не тот же спектакль?» – спрашивает Л. Чуковская.
Такое утверждение представляется нам также крайностью. Только в книге для младшего возраста обложка, иллюстрации так же нужны, как и текст. Тысячи и тысячи книг для взрослых выходят в свет без всяких рисунков, в самом скромном оформлении, и читатель не терпит заметного ущерба. В конце концов для него всего важнее то, что говорят ему черные буквы на белой бумаге.
…Читатель не осудит Л. Чуковскую за ее «увлечения»: не будь ее страсти к литературе и к профессии редактора, не было бы крайностей, но не было бы, конечно, и этой полезной и умной книги.