Поиски. Обретения. Потери (По страницам «Вопросов русской литературы»)
См.: «Вопросы литературы», 1976, N 5.
В свое время, обозревая первые двадцать пять выпусков республиканского межведомственного научного сборника «Вопросы русской литературы», выходящего дважды в год под эгидой Министерства высшего и среднего специального образования УССР и Черновицкого государственного университета, мы отмечали и достоинства этого серьезного издания, и некоторые очевидные, с нашей точки зрения, его изъяны и промахи1.
В 1986 году «Вопросы русской литературы» отметили свое 25-летие. Редакционная коллегия, в состав которой входят видные литературоведы (ответственный редактор Н. Николаев), накопила солидный опыт. Заметно расширился круг авторов. Среди них как маститые русисты, так и начинающие исследователи. Примечательна и «география»: в двенадцати выпусках сборника за 1980 – 1985 годы (N 35 – 46) выступают со статьями и сообщениями авторы из Киевского, Одесского, Донецкого, Харьковского, Симферопольского, Львовского университетов, из многих педагогических институтов республики. Редакция печатает также работы русских коллег из Москвы, Ленинграда, Вологды, Хабаровска…
Заинтересованное и внимательное чтение последних томов сборника дает основание говорить о генеральном направлении поиска новых решений, приемов подхода к историко-литературному материалу, методов филологического анализа современного литературного процесса, трактовки явлений, характеризующих типологию развития русского «искусства живописания словом» сегодня. На этом пути достигнуты определенные успехи. Вместе с тем нелегко и непросто преодолеваются недостатки, недочеты. Более того, иные из них, можно сказать, становятся хроническими. А это опасная тенденция.
Не боясь впасть в грех преувеличения, отметим, что ученые, с энтузиазмом работающие над этим по-своему уникальным изданием, проявляют, как правило, строгий вкус. Они ориентируются в современной литературной ситуации, внимательно следят за движением литературоведческой мысли. Судя по значительной части публикаций, редколлегия сборника требовательна к своим авторам. Безупречен научный аппарат, он выверен до мельчайшей подробности, ему доверяешь, а это ведь тоже признак издательской культуры. И не только издательской.
«Вопросы русской литературы», таким образом, заслуживают признания и уважения. Но именно это искреннее, неподдельное чувство заставляет оценивать каждую публикацию и сборник в целом без скидок на «периферийность».
Объективная оценка сделанного должна помочь составителям поднять сборник на более высокую ступень; полнее овладеть современным филологическим инструментарием, методологией и методикой анализа словесного искусства, еще четче улавливать логику развития науки о литературе на нынешнем этапе.
Итак, назрела потребность вновь обратиться к «Вопросам русской литературы», к томам, обнародованным в первой половине 80-х годов.
В упомянутом обзоре десятилетней давности особо подчеркивалось то немаловажное обстоятельство, что научное издание, посвященное русской литературе – классической и современной, – родилось, утвердилось и живет активной жизнью на древней западно-украинской земле. Оно пустило глубокие корни в краю, осененном именами Ивана Франко, Ольги Кобылянской и Василия Стефаника. Его миссия почетна, но и ответственна.
Буковина, Прикарпатье и Закарпатье славятся своими литературно – просветительскими традициями. Здесь, на западной окраине Руси, издревле перекрещивались пути, развития духовной культуры народов – украинского и польского, венгерского и австрийского, молдавского и еврейского. Вопреки колонизаторской политике «разделяй и властвуй», проводившейся властями лоскутной империи Габсбургов, а впоследствии шляхетской Польши и боярской Румынии, люди разных национальностей жили бок о бок, сотрудничая и взаимодействуя. Это нашло отражение в литературе. Подлинный расцвет духовной, в частности художественной, культуры региона наступил в Советскую эпоху, после воссоединения Западной Украины и Буковины с матерью-Родиной. Плодотворнейшую роль в этом процессе сыграла ориентация на исторический опыт всей многонациональной советской литературы, в первую очередь русской.
Сказанное, полагаем, многое объясняет в специфике рецензируемых сборников, их масштабности, круге интересов. Наши черновицкие коллеги опираются на авторитет украинских писателей-классиков, которые, преодолевая яростное сопротивление националистически настроенной части творческой интеллигенции, задолго до Октябрьской революции выступали ревностными пропагандистами идейно-эстетических богатств великой русской литературы.
«Вопросы русской литературы», несмотря на пробелы и недоработки, о коих речь пойдет ниже, являются достойными преемниками и продолжателями добрых традиций. А это ко многому обязывает. Время усложняет задачи, стоящие перед коллективом, который работает над изданием.
С другой стороны, издатели сборника вынуждены считаться и с мизерным листажом, ему отпущенным. Однако при скромном объеме редакция ухитряется напечатать в каждом выпуске не менее двадцати статей и сообщений. Хорошо это или плохо? Не беремся сколько-нибудь детально разбираться в каждой из без малого двухсот пятидесяти публикаций, вошедших в последние двенадцать выпусков. Да это и невозможно. Отметим лишь, что количество не всегда переходит в качество, а лаконизм изложения не есть еще гарант научной основательности.
Попытаемся, однако, определить генеральную линию, обнаружить, так сказать, цементирующее начало, точнее, тот внутренний стержень, который объединяет, организует всю эту массу, обилие разнохарактерного (по тематике, стилю, актуальности) материала. И еще. Чем отличаются в принципе черновицкие сборники от московских «Вопросов литературы», ленинградской «Русской литературы», киевского «Радянського літературознавства», не дублируют ли они научные записки, более или менее часто выпускаемые филфаками университетов и педагогических вузов под громкими, зазывными, нередко прямо-таки интригующими названиями?
Ответ мы надеемся дать по ходу анализа. Скажем только, что у этого издания есть своя «особинка», свое лицо.
Изданию в целом удается стоять в просвещении «с веком наравне». О повороте к фундаментальным методологическим и теоретическим проблемам свидетельствуют лучшие, наиболее содержательные и – добавим – самостоятельные по мысли публикации, печатаемые в разделах «Теория литературы», «Поэтика», «Жанрология». Внимание уделяется также истории критики и литературоведения. Правда, не всегда затрагиваются проблемы, требующие первоочередного внимания, однако наряду с полезными сообщениями локального свойства, скажем, о цветовых эпитетах в поэзии классицизма, временами появляются исследования, посвященные принципиально важным проблемам, например, жанровым классификациям в современном литературоведении, соотношению жанра и творческого метода, движению от характера к художественному типу. Общий интерес представляют и некоторые публикации, касающиеся, казалось бы, частных вопросов. К их числу мы бы отнесли статьи о жанре «Капитанской дочки», о роли времени в архитектонике романа «Что делать?».
Этот перечень можно было бы продлить. Но разнообразие интересов не всегда сочетается с глубиной осмысления темы, подчас сформулированной претенциозно, так сказать, с «запросом». Помимо субъективного, причина здесь кроется, нам кажется, и в объективном факторе.
Выше шла речь о чрезмерном обилии публикаций в каждом выпуске и в этой связи (из-за дефицита объема) вынужденном их лаконизме. Краткость, – кто с этим возьмется спорить, – сестра таланта. Но это с одной стороны. С другой – мало кому удается в считанные страницы втиснуть весомые итоги многолетних разысканий, внятно изложить и обосновать свое понимание того или иного сложного художественного явления, идейно-эстетического феномена, разобраться в природе поэтического строя шедевра классической или современной литературы.
Мы противники пустого многословия. Пухлые, тяжеловесные – не только в фигуральном, но и буквальном смысле слова – монографии, водянистые «очерки жизни и творчества» – бич литературоведения, да и других гуманитарных наук.
Тем не менее…
Математикам, физикам, химикам, допускаем, легче: капитальные выводы укладываются в кратких формулах. В черновицком издании оригинально поставленные задачи, смело заявленные концепции, широко задуманные планы зачастую остаются нерешенными и нереализованными, так как заданный объем (примерно пол-листа) жестко лимитирует их авторов. Надо ли удивляться тому, что большая часть публикаций смахивает на сокращенные авторефераты кандидатских диссертаций? Тезисность, вынужденная беглость, торопливость изложения, при отсутствии достаточно развернутой аргументации, естественно, вызывают досаду у читателя.
Не лучше ли меньше да лучше?
Между тем, судя даже по их публикациям-заявкам, украинские русисты в последние годы «застолбили» немало тем, почему-то обойденных академическим литературоведением. Они закрывают «белые пятна». Сошлемся хотя бы на статьи и сообщения о пародийности «Пиковой дамы», месте цикла «Дневник любви и молитвы» в творческом наследии Аполлона Григорьева, о блоковском образе «маленького человека» в свете традиций русской классической литературы, категории лирики в критической прозе Блока, вопросах психологии творчества в романе Бунина «Жизнь Арсеньева», гоголевских традициях в творчестве раннего Куприна.
Украинские исследователи русской классики обращаются к темам, которые лишь на поверхностный взгляд могут показаться незначительными. Их внимание привлекают не только громкие имена, писатели «первого ряда», вершинные явления в истории литературы. Наряду с работами о художественной символике в карамзинской «Бедной Лизе», своеобразии хронотопа рассказов Достоевского «Кроткая» и «Сон смешного человека», заслуживают, на наш взгляд, внимания статьи о поэтике сатирических произведений Феофана Прокоповича и Антиоха Кантемира, природе и характере смеха в романах Нарежного, о гоголевской традиции комического в сатире Плещеева.
Плодотворно и обращение к историческим драмам Л. Мея, фельетонам Г. Мачтета, творчеству В. Тана-Богораза, С. Гусева-Оренбургского.
Нам показалась содержательной работа Л. Барановской о «натуральной школе» и проблеме национального своеобразия литературы в русской критике 40-х годов XIX века (вып. 37, 1981). Новый угол зрения на творческое наследие Чернышевского найден В. Капустиным, автором статьи о психологическом аспекте критического метода лидера русских революционеров – шестидесятников (вып. 35, 1980). Л. Борисова по-своему трактует природу подтекста в драматургии Чехова (вып. 45, 1985).
Названные – и некоторые не упомянутые – публикации подобного рода убеждают в том, что в литературоведении нет «мелких тем», как на сцене – маленьких ролей. Сколько копий сломано в непримиримой борьбе с так называемым «мелкотемьем». Между тем все зависит от кругозора исследователя, его таланта и интеллекта, умения мыслить крупномасштабно, «вписать» данный материал в широко значимый историко-литературный контекст. Не надо пренебрегать неброскими, «недиссертабельными» разысканиями, требующими немалых усилий и не сулящими громкой славы.
И все-таки заявки остаются заявками. Что и говорить, черновицким коллегам (повторим это) приходится считаться с жестко лимитированным объемом каждого выпуска. На наш взгляд, при более решительном отборе статей и сообщений, заслуживающих первоочередной публикации, можно было бы предоставить авторам место для доказательного обоснования перспективных концепций.
Структура каждого выпуска сборника хорошо продумана. Помимо вышеназванных, регулярно функционируют разделы «Советская литература», «Литература XIX и XX веков», «Межнациональные связи русской литературы». Изредка печатаются статьи по методике преподавания литературы в вузах, проблемам перевода. «Вопросы русской литературы», естественно, откликаются и на юбилейные даты. Хорош тридцать пятый выпуск (1980). В него вошли статьи о традициях Льва Толстого в творчестве К. Симонова, о стихотворной публицистике военных лет, поэтике документальной прозы, посвященной Великой Отечественной войне. В этом же выпуске интересна подборка работ о Блоке – к 100-летию со дня его рождения.
В нашем обзоре преимущественное внимание уделено публикациям, посвященным русской классической литературе. Их профессиональное качество, как правило, отвечает строгим критериям. Это вовсе не значит, что все положения, которые отстаивают, например, авторы статей «У истоков гоголевской поэмы «Мертвые души» (А. Карпенко, вып. 45, 1985), «А. П. Чехов и проблемы романа» (М. Левченко, там же) или «Об эволюции тютчевского мира» (А.. Коган, вып. 37, 1981), нам представляются бесспорными. Можно, вероятно, оспорить какие-то частности и в других удачных выступлениях. Но пафос этих работ мы безоговорочно разделяем: в сумме своей они служат выявлению главных закономерностей русского историко-литературного процесса, вводят в научный обиход ряд полузабытых или вовсе выпавших из поля зрения исследователей фактов.
С наибольшей отчетливостью своеобразие обозреваемого издания, его собственное «лицо» проявляется в публикациях о межнациональных связях русской литературы, в первую очередь, естественно, русско-украинских. Эта тематика энергично разрабатывается, как известно, в Институте литературы имени Шевченко. Авторы черновицких сборников открывают новые грани в этой неисчерпаемой теме, выступают первопроходцами. Так, богаты информацией статьи об украинских переводах Радищева, о сочинениях Гоголя и Герцена на Западной Украине, о роли Тургенева в становлении жанра стихотворения в прозе в украинской литературе. К числу лучших публикаций этого цикла мы бы отнесли работы «М. Е. Салтыков-Щедрин и Леся Украинка» (Ф. Белецкий, вып. 37, 1981), «Западная Украина в жизни и творчестве А. Н. Толстого» (И. Вишневский, вып. 46, 1985), «А. А. Блок и поэзия М. Бажана» (М. Левченко, вып. 35, 1980). Разыскания в этом направлении перспективны – закладывается фундамент крупномасштабных исследований о взаимообогащении братских литератур.
«Вопросы русской литературы» в целом, таким образом, стремятся соответствовать растущим потребностям времени. Вместе с тем нелишне еще раз обратить внимание на непреодоленные слабости. Не то чтобы нерешительно и робко, но, случается, с опозданием они обращаются (если обращаются) к актуальной проблематике, касающейся «болевых точек» в современной культурной жизни. Так, на страницах сборников не найти значительных работ о бытовании классической литературы в наши дни, ее месте и роли в идейно-эстетическом воспитании народа, подрастающих поколений. Редки и не всегда вразумительны рассуждения по поводу теории и практики интерпретации шедевров классической литературы, их современных «прочтений», переосмыслений, адаптации средствами массовой информации. «Жизнь во времени», то есть историко-функциональный аспект изучения литературы прошлого, привлекающий к себе все большее внимание ученых-филологов, пока также еще не нашел должного отражения. Наконец, актуальной остается задача развенчания советологических упражнений, в особенности западногерманских и заокеанских фальсификаторов истории русской и советской литературы, традиционных русско-украинских литературных связей.
Научность, подлинный академизм, как известно, вовсе не исключает полемики, эмоционального накала, сшибки мнений, проявления индивидуальности исследователя. Речь идет, понятное дело, не о разгуле субъективизма. Некоторые публикации нам показались «заредактированными», обезличенными, а потому холодноватыми. Авторы и, очевидно, их редакторы не склонны «вызывать огонь на себя». Они подчас обходят острые углы, избегают несогласий с авторитетами, даже если эти несогласия носят принципиальный характер.
Случается, почтительным Цитированием столичных мэтров подменяется собственная аргументация. Ссылки на коллективные труды или монографии, увенчанные высокочтимыми именами и грифами, призваны, по-видимому, придать убедительность тому или иному тезису, выдвинутому автором, а в случае чего – «обезопасить». В иных опусах преобладают констатации. Между тем позиция регистратора, хотя бы и дотошного, добросовестного, приметливого и эрудированного, не лучшим образом характеризует ученого. Ибо наука, как и поэзия, – всегда «езда в незнаемое». И сопряжена, добавим, с определенным риском.
Затрудняемся привести из последних выпусков пример-другой подлинно нелицеприятной критики в адрес недостаточно обеспеченных филологическим анализом концепций. Можно подумать, что в науке о литературе тишь да гладь, что не пользуются кредитом доверия пустопорожние, хотя и «модные», теории, не предпринимаются слегка закамуфлированные попытки ревизовать наследие наших ближайших идейных предшественников революционеров-демократов, возродить под видом ультрасовременных методов формализм в науке и литературной критике, равно как и догматизм, вульгарный социологизм.
Существуют, и это закономерно, разные точки зрения на самые сложные проблемы исторического развития и современного литературного процесса. Сталкиваются мнения. Переоцениваются ценности. Истина рождается в муках – таков закон диалектики. Но лишь отзвуки горячих «баталий» пока что доходят до черновицких «Вопросов русской литературы». И в этом, надо полагать, одна из причин недостаточной действенности печатного органа, рассчитанного на учащих и учащихся и претендующего, как мы убедились, – не без оснований – на роль республиканского научного центра.
Завершаем обзор на тревожной ноте не потому, что недооцениваем сделанное нашими коллегами. Напротив, двенадцать выпусков свидетельствуют о жизнестойкости издания, неисчерпанности его творческих потенций. Но солидные накопления, богатые резервы пока еще используются не в полной мере.