«Письма русского путешественника» и «Кандид»

Важным этапом в становлении Карамзина – историка России стало его заграничное путешествие 1789 – 1790 годов. Это путешествие и в первую очередь отразившие его «Письма русского путешественника» издавна привлекают внимание исследователей. Одна из ключевых проблем, стоящих в этой связи перед карамзинистами, – проблема источников «Писем». Значительный вклад в ее решение внес еще В. Сиповский, чьи работы не утратили своей ценности и сегодня¹. Однако до сих пор в этом вопросе остается немало «темных мест». Так, по-прежнему неясно, к каким именно источникам восходят многие эпизоды «Писем» – к литературным или публицистическим сочинениям, путеводителям, трудам историков, философов, к рассказам ли собеседников Карамзина или личным его наблюдениям. Возможно также, что ряд эпизодов в «Письмах» – это художественные образы, которые сам автор не связывал с какими-либо определенными источниками.

На наш взгляд, источником ряда сцен и мыслей в «Письмах русского путешественника» явился «Кандид» Вольтера.

В своей недавней работе Ю. Лотман и Б. Успенский подчеркивают, что в «Письмах», «с одной стороны, частная жизнь человека и жизнь его сердца раскрывается как средоточие культурного движения, завоевание цивилизации и осьмогонадесять века, с другой – сквозь эпизоды частной жизни путешественника постоянно просвечивает огромная толща многовековой культуры, неизменно присутствующая в сознании автора». Исследователи отмечают, что «путешествие Карамзина по Европе становится удобной сюжетной основой столкновения не только разных национально-психологических типов, но и различных идеологических концепций, которые противоречиво сополагаются без вынесения над ними окончательного авторского суда. Швейцария в значительной мере идет под знаком идей Руссо. Англия и Франция вносят коррективы, в значительной мере навеянные концепцией Вольтера»².

По мнению Ю. Лотмана и Б. Успенского, из вольтеровских произведений наибольшее влияние на Карамзина в период создания «Писем» оказали «Философские письма», «Философский словарь» и «Генриада»³. Для «Писем русского путешественника» важным источником был также вольтеровский «Кандид».

Как замечает П. Заборов, «по всей вероятности, Карамзин узнал о Вольтере еще в ранней юности. Трудно допустить, что каких-либо его сочинений не было среди книг родительской библиотеки». Тем более невозможно представить себе, что творениям Вольтера не уделялось внимания в московском пансионе Шадена, где будущий писатель воспитывался с 1779 по 1783 год. Очевидно, Карамзин довольно рано познакомился с «Кандидом», поскольку, по некоторым сведениям, в 1784 году даже собирался переводить приписываемую Вольтеру вторую часть «Кандида»##См.: П. Р. Заборов, Русская литература и Вольтер. XVIII – первая треть XIX века, Л., 1978, с.

1. См.: В. В. Сиповский, Н. М. Карамзин, автор «Писем русского путешественника», СПб., 1899.[↩]
2. Ю. М. Лотман, Б. А. Успенский, «Письма русского путешественника» Карамзина и их место в развитии русской культуры. – В кн.: Н. М. Карамзин, Письма русского путешественника, Л., 1984, с. 580, 579.[↩]
3. Там же, с. 577 – 580.[↩]